Рене вздохнула, пошевелилась, слегка улыбнувшись. Он еще мгновение смотрел на нее, что-то теплое расползалось у него в груди, но при этом существовала и досада (работает на Дерека Эмброуза семь дней в неделю) от того, что картинка была совершенно неправильной, он намеревался выяснить, почему она согласилась на это.


4.

Рене извинилась и поднялась из-за стола в конференц-зале. Трое мужчин в дорогих костюмах едва обратили на нее внимание, Дерек слегка качнул головой, дав понять, что он не против. Как только она закрыла дверь в конференц-зал, прерывисто вздохнула, прислонившись к стене, массируя виски.

Напиваться вчера вечером, когда она на следующий день должна была работать, было не самой лучшей ее идеей, но шанс встретиться с Элис и отдохнуть был очень заманчивым предложением, поскольку встречались они не часто. Последний сеанс химиотерапии у мамы был слишком тяжелым, но теперь было более или менее хорошо, и она могла позволить себе остаться переночевать у подруги, пока Элис зависала где-то с парнями, и долгое субботнее совещание означало, что Рене заработает дополнительные наличные, чтобы оплатить все шоты с текилой. Итак, она сделала это, ушла, бросила свои обязанности, поскольку слишком много выпила вчера. Теперь расплачивается за это.

— Ах, принцесса, я надеялся, что похмелье не будет таким сильным, — она подняла голову, встретившись взглядом с Маркусом, стоявшим в конце коридора и наблюдавшим за ней с сочувствием.

Она выпрямилась и направилась к нему, отходя подальше от конференц-зала, чтобы Дерек не услышал голос своего брата.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, проскользнув мимо него в приемную.

Он следовал за ней попятам.

— Я подумал, заскочить и проверить, как ты себя чувствуешь.

Она почувствовала панику, вспоминая их губы, сомкнувшиеся друг на друге накануне. Прижавшиеся губы, одновременно с прижавшимися другими частями тела, и все шло… если бы он был чуть более трезв или, возможно, немного более пьян, она не была уверена, что было бы лучше. Она тут почувствовала, как стало краснеть ее лицо и быстро начала перебирать бумаги у себя на столе, пытаясь не смотреть Маркусу в глаза.

— Хорошо, со мной все хорошо, тебе не следует обо мне беспокоиться, — она кинула вымученную улыбку в его сторону, обходя его стороной, чтобы налить новую чашку кофе, хотя ее сердце колотилось, как загнанный зверек.

— Хм, — хмыкнул он, быстро двигаясь за ней и, упершись бедром на столешницу, на которой стоял чайник. — Я полагаю, ты решила от меня отделаться?

Она подняла на него глаза и увидела, как он плотно сжал губы и морщинку между бровями. Он явно был недоволен, но, на самом деле, чего он ожидал? Он знал также, как и она, что их поцелуй был колоссальной ошибкой.

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду? — пробормотала она.

— Ты собираешься притвориться, будто мы не целовались прошлой ночью? Да?

Она вздохнула и наконец повернулась в его сторону. На долю секунды она заметила боль в его глазах, но потом в них отразилась его обычная уверенная беззаботность.

— Благовоспитальность, последуй моему примеру, — ответила она.

— Почему? Почему мы должны делать вид, что этого не было? Мне показалось, тебе понравился каждый миг того, что я делал, — он шагнул ближе, и она вдруг услышала свой собственный вздох.

Его голос стал ниже, грубее, гораздо сексуальнее.

— Я помню, как ты прижималась этой великолепной грудью ко мне и издавала эротичные стоны, когда я подхватил тебя за задницу.

Рене сглотнула, не в состоянии отвести взгляд от его сосредоточенного прожигающего взгляда-лазера.

— Выбирай выражения, — прошептала она.

— Может лучше поцеловать тебя, — ответил он, наклоняя голову ниже... ближе.

Хлопнула дверь, и голос Дерека разнесся по коридору.

— Мне наплевать, черт побери, есть ли у любого другого кандидата на всем восточном побережье любовница, у моего парня ее быть не должно. В какое дерьмо он вляпался, ему лучше выбраться или он никогда даже не будет сенатором от Великого Штата Вирджиния. Я позабочусь об этом лично.

Рене попятилась, смятение и разочарование на мгновение расфокусировали ее зрение. Маркус скрестил руки на груди и подарил ей кривую усмешку.

— Не собираешься бросить вызов старшему брату, да?

— Я не могу, — она посмотрела на него, желая, чтобы он правильно ее понял. Это не было в ее власти. Жизни близких ей людей зависели от нее, и ей было очень важно сохранить эту работу, Маркус, похоже, не понимал ее, она могла поспорить, что его собственные отношения с Дереком были отличными.

Появился нахмурившийся Дерек, прижимая сотовый к уху. Он посмотрел на Рене и Маркуса, стоявших неловко в фойе.

— Подожди минутку, Тарек, — сказал он, опуская телефон. — Какими судьбами? — спросил он Маркуса, бросая подозрительный взгляд на него и Рене.

— Я решил заглянуть и поинтересоваться, не хочешь пойти на ланч, — Маркус был спокоен, как удав. Если бы Рене не знала реальной причины его присутствия, она никогда бы не догадалась, что он лжет. Почему-то эта мысль ее совсем не утешила. Как она может желать мужчину, который с таким мастерством способен обмануть самого опытного политического деятеля в Вашингтоне?

— Ты работаешь? — спросил Дерек.

— Да, поэтому у меня есть час.

— Прости, игрок. Мне придется, по крайней мере, еще час разгребать дерьмо парня из Вирджинии. Все утро мы обсуждали стратегию.

— Не беспокойся. Я делал репортаж у Верховного, — сказал он, имея ввиду здание Верховного Суда, которое находилось в нескольких кварталах от офиса Дерека, — поэтому решил заглянуть. Мы завтра посмотрим игру?

— Однозначно, — Дерек повернулся к Рене. — Ты делаешь кофе? Здорово. Мне показалось, что Дези Ромеро блеванет на мой стол из вишневого дерева. Вчера вечером он шлялся по барам с кучей помощников конгрессменов в Джорджтауне и напился вусмерть.

Рене рассмеялась.

— Я прослежу, чтобы этого не случилось, босс.

— Отлично, — он посмотрел проницательным взглядом на Маркуса. — Я должен вернуться к разговору, — он поднял руку с телефоном. — Увидимся завтра?

Маркус улыбнулся.

— Да. Звучит отлично.

Дерек кивнул и удалился в свой кабинет, снова о чем-то крича в телефон.

Рене схватила чайник и поднос с чашками, понимая, что это ее единственный шанс спастись от Маркуса, если он снова начнет говорить с ней, снова наклонится или снова коснется ее. Она точно уступит. Как и прошлой ночью, а этого не должно было произойти.

— Спасибо, что заглянул, — прощебетала она, двигаясь мимо него и направляясь в конференц-зал.

Он протянул руку и дотронулся до ее локтя. Она по-прежнему отказывалась на него смотреть. Она не могла на него поднять глаз.

— Это все?

— Так должно быть, — она стряхнула его руку и двинулись вперед по коридору, подальше от его прикосновений, влечений и желаний. В ее мире она не имела права желать.


Следующие дни, после отказа Рене, Маркус набросился на работу. Он гнался за сюжетом, работал по пятнадцать часов в сутки, жил, дышал и питался только новостями. Он быстро понял, что его предыдущий «горячий репортаж» послужил причиной, что он смог оказаться сейчас здесь — в ведущем агентстве новостей, но таких «горячих» новостей фактически больше и не было. Ему приходилось снова проявлять себя во всем и это было нелегко. К счастью, работа обеспечивала прекрасное отвлечение от «пляски с притопами», которую вытворяло его сердце. Он знал, что Рене была преданна своей работе, но он все еще чувствовал острую жалящую боль, насколько легко она дала ему отставку. Их поцелуй сместил весь мир Маркуса. Был мир до поцелуя и после. Все было то же, но и все было по-другому. Немного ярче, немного теплее, немного мягче. Но если бы она чувствовала тоже самое, она бы не отказала ему, и он бы не проводил ночи, вспоминая ее прикосновения и свои дни, пытаясь забыть ее.

Была только четвертая неделя на новом месте, когда ему сообщили, что он должен оперативно подготовить материал о автокатастрофе. Да, он был официально нанят в качестве политического репортера, но, когда что-то случилось в Вашингтоне непосредственно напротив Белого дома, это означало, что канал WNN должен быть на месте происшествия, даже если это всего лишь обычная автокатастрофа. Он подхватил Алекса, и они прыгнули в одну из передвижных ТВ-станций, отправившись на место происшествия.

— Что ты знаешь об этом? — спросил Алекс, двигаясь по многолюдным улицам рядом с Национальной аллеей [2]. Когда они обогнули западную сторону комплекса Белого дома, появившиеся перед ними мигалки и кордоны военнослужащих сообщили, что произошло что-то серьезное, не мелкое ДТП.

— Не много, — сказал Маркус, наблюдая за хаосом впереди. — Давай остановимся на обочине, вон прямо там. Я пообщаюсь с солдатами.

Алекс посмотрел на него и покачал головой.

— Ага. И сделать репортаж. Не думаю, что ты когда-нибудь общался с парнями из охраны Белого дома в Филли [3]. Эти ребята не размениваются.

— Доверься мне. Просто езжай. Остановись на тротуаре прямо там, чтобы мы не блокировали движение.

Алекс сделал, как предложил Маркус, потом положил руки на руль и уставился на мигающие огни в десяти ярдах перед ними.

— Пошли, — сказал Маркус. — Начнем и убедимся, что у конкурентов не будет «Отличных Новостей» раньше нас.

— Десять, девять, восемь, семь...

— Зачем ты считаешь? — спросил Маркус, с замешательством поглядывая на Алекса.

— Три, два, один.

Маркус подскочил на сиденье, когда солдат с автоматом постучал в окно рядом с ним.

— Мне нужно, чтобы вы выйти из машины, сэр, — скомандовал солдат.

Маркус открыл дверь и вышел.

— Руки на голову, пожалуйста, — продолжил солдат. Маркус услышал, как другой солдат, тоже самое говорил Алексу с противоположной стороны автомобиля.

Двое вооруженных мужчин, одетых в форму спецназа, подбежали к фургону с передвижной ТВ-станцией, один из них был с большой немецкой овчаркой.

— Вы понимаете, что это незаконно парковаться на общественной пешеходной дороге? — спросил Маркуса солдат, обхлопывая его.

— Да, сэр, — ответил Маркус. — Но мы с канала WNN и нам необходимо подобраться как можно ближе, чтобы сделать репортаж, и свое оборудование мы можем перемещать только так.

Солдат достал бейдж из внутреннего кармана пиджака Маркуса и посмотрел на него.

— Как бы то ни было мистер Эмброуз...

Маркус постарался сдержать свою ухмылку, потому что солдат явно узнал это имя.

Воспользовавшись паузой, Маркус вставил.

— А полковник Тибодо сегодня здесь? Он может поручиться за меня, — произнес он, ссылаясь на близкого друга своего брата, директора по внутренним операциям в Пентагоне.

— Вы как-то связаны с Дереком Эмброузом? — спросил солдат.

— Да, сэр, я его брат.

— Минуту, пожалуйста, — солдат отошел, не спуская внимательного взгляда с Маркуса. Он стал говорить в свою рацию короткими фразами, кивая в ответ. Вернувшись, он крикнул трем солдатам, осматривающим каждый квадратный дюйм их фургона. Все они подошли к нему и встали рядом, а также привели Алекса.

— Наши извинения за задержку, мистер Эмброуз. Я оставлю Джонсона…, — он указал на одного из мужчин с собакой, — у вашего фургона, чтобы он охранял его. А капрал Эндрюс проводит вас к месту происшествия и ответит на любые ваши вопросы. Полковник Тибодо просил передать: «Добро пожаловать в Вашингтон», сэр.

Маркус открыто улыбнулся.

— Спасибо, сержант. Я ценю вашу помощь, — Алекс достал оборудование из фургона, и они последовали за капралом Эндрюсом, который вел их через кордоны военных, агентов ФБР, жужжащих как пчелы, вокруг семи столкнувшихся автомобилей. Алекс наклонился и прошептал:

— Как ты это провернул?

Маркус всего лишь улыбнулся, наслаждаясь таким легким решением вопроса, он решил не раскрывать свои каналы.

— Вот, что значит иметь друзей среди высоких чиновников, — ответил он.

— Ты не хочешь выбрать постоянного фотографа для работы? Я желал бы быть этим парнем. Просто знай об этом, в случае, если ты надумаешь.

Маркус не отрывал глаз от столкнувшихся машин перед ними.

— Покажи мне, насколько быстр ты в работе, и мы поговорим об этом.

— Ты не пожалеешь, — сказал Алекс, настраивая свою камеру на плече.