Майкл, по-моему, еще не воспринял до кон­ца тот факт, что я нахожусь в его классе.

— А что ты здесь делаешь? — спросил он. — А мистер Дж. знает, что ты здесь? У тебя про­блем потом не будет?

— Да брось ты, — сказала я, — ну, скажи мне. Ты серьезно говорил, что пойдешь на вы­пускной, только если ребята из твоей группы тоже пойдут?

— Ну да, — сказал Майкл. — Но, Миа, вы­пускной же отменили, помнишь?

— А что если я тебе скажу, — небрежно, как будто говорила о погоде, начала я, — что вы­пускной вернули и поскольку нужна группа, комитет по выпускному выбрал ТВОЮ?

Майкл обалдел.

— Я бы сказал... да брось ты!

— Да я честно, я серьезно, — сообщила я. — Ох, Майкл, пожалуйста, скажи — да, я так хочу пойти на выпускной, так...

Майкл страшно удивился.

— Неужели? Но выпускной же такой... ба­нальный.

— Я знаю, что он банальный, — сказала я, совершенно так не считая, — я знаю, Майкл. Но я мечтала о выпускном всю свою сознатель­ную жизнь, ну, почти. И я верю, что только тог­да смогу достичь полной самоактуализации, когда мы с тобой вместе пойдем на выпускной...

Кажется, Майкл не мог поверить в то, что я говорю: что его группу действительно наня­ли на настоящий концерт; что этот концерт,— школьный выпускной бал; что его девушка призналась ему, что ее юнгианское дерево са­моактуализации будет расти быстрее, если он согласится взять ее на этот самый выпускной.

— Уф, — сказал Майкл, — ну ладно. Хоро­шо. Если ты так сильно этого хочешь.

Чувства захлестнули меня так, что я потя­нулась и схватила голову Майкла, точно так же, как до того схватила голову Ланы. И точно так же, как я это сделала с Ланой, я притянула к себе Майкла и запечатлела на нем поцелуй... правда, не между бровей, как у Ланы, а прямо в губы.

Майкла все это очень, очень удивило, если не сказать больше. Особенно, если учесть, что все происходило на глазах миссис Вайнштейн. Наверное, поэтому он покраснел до самых кор­ней волос.

— Миа, — произнес он как-то придушенно.

Но мне было неважно, что я его смутила. Я была так счастлива!

— До свидания, миссис Вайнштейн, — крикнула я тоже изрядно заинтригованной уви­денным учительнице Майкла и выскочила из класса.

Я чувствовала себя так, как, наверное, чув­ствовала себя Молли, когда Андрю Маккарти пришел на выпускной и признался ей в любви. Несмотря на ее чудовищное платье.

И вот я сижу тут, сказала Лане, что «Скиннер Бокс » точно будут выступать на выпускном, и вся дрожу от счастья.

Я иду на выпускной. Я, Миа Термополис, иду на выпускной. Со своим бойфрендом и единственной любовью, Майклом Московитцем. Мы с Майклом идем на выпускной. МЫ С МАЙКЛОМ ИДЕМ НА ВЫПУСКНОЙ!!!!!!!!!!!!!

НА ВЫПУСКНОЙ!!!!!!!!!!!!!!!


ВЫПУСКНОЙ!


ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Алгебра: да кому оно надо? Мы с Майклом идем на выпускной!!!!!

Английский: выпускной!!!!!'!!! Биология: я иду на выпускной!!!!!!!!!!!

Здоровье и безопасность: ВЫПУСКНОЙ!!!!!!!!!!

ТО: если бы.

Французский! Vousallezaupromme!!!!!!!!!! Мировые цивилизации: МИРОВОЙ ВЫПУСКНОЙ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!


ВЫПУСКНОЙ!


9 мая, пятница, 7 вечера, дома

Вообще нет времени на эти пререкательства между мамой и бабушкой. Эти женщины не понимают, что у меня есть более важные при­чины для беспокойства? Я ЗАВТРА ИДУ НА ВЫПУСКНОЙ СО СВОИМ БОЙФРЕНДОМ. Мне надо хорошо отдохнуть и освежить тело всякими разными средствами, а тут бегай, раз­нимай драку между старушкой и одолеваемой гормонами беременной женщиной.

ДА ЗАТКНИТЕСЬ ОБЕ!!!!!!!!!!! Это я хочу им крикнуть.

Но, разумеется, это будет совершенно не­достойно принцессы.

Сейчас надену наушники и попытаюсь за­глушить шум подборкой песен, которую сделал Майкл к моему дню рождения. Может, нежные мелодии «Флейминг Липс» успокоят мои из­дерганные нервы.


9 мая, пятница, 19.02

Нет, даже «Флейминг Липе» не в состоянии заглушить скрипучий голос моей бабушки. Пе­реключаю на Оззи Осборна.


9 мая, пятница, 19.04

Ура! Теперь могу слышать собственные мысли.

Майкл только что прислал сообщение, в ко­тором известил меня, что он со своей группой, наверное, всю ночь не ляжет спать, и будет ре­петировать перед первым ответственным кон­цертом. Для ПАРНЯ совершенно нормально прийти на выпускной с синими кругами под глазами, для ДЕВУШКИ же это совершенно неприемлемо. На таких мероприятиях она дол­жна быть свежей, как ромашка.

Ребята из группы Майкла не особо обрадо­вались известию, что они будут играть на вы­пускном. По слухам, Тревор даже сказал:

— Может, сразу выколем вилками глаза, а?

Но Майкл сказал ему, что концерт есть кон­церт, и нищие не выбирают, куда пойти, а с ра­достью отзываются на приглашения.

Подписался Майкл так:


Увидимся завтра вечером. С любовью, М.


Завтра вечером. Ода, завтра вечером. Завт­ра вечером, любовь моя, когда я войду в празд­ничный зал, все мои одноклассники будут смотреть на меня с завистью. Мм-м, правда, не все, а только Лана, потому что она будет единственной моей одноклассницей на выпуск­ном. Ну, и еще Шамика. Только она не будет смотреть на меня с завистью, потому что она моя подруга.

Ой, еще Тина. Вышло так, что Тина тоже идет на выпускной. Потому что Борис входит в группу Майкла, и раз он будет там, ему мож­но пригласить одного гостя. Он выбрал Тину. За ланчем он сказал:

— Она моя новая муза и единственная при­чина, чтобы жить.

Тина, конечно, обалдела, услышав такие сло­ва от своей новой любви! Клянусь, она чуть не подавилась газировкой. Она такими глазами ус­тавилась на Бориса через стол! Не предполагала я, что придется написать подобные слова, но все же я их пишу:

Борис почти красивый, когда наслаждается сиянием ее обожания.

Серьезно. Даже его прикус становится не так заметен. И грудь выгибается.

А может, он просто наконец занялся собой?

ОООООООООООЙ! Телефон! Пожалуйста, Господи, сделай так» чтобы это был папа с сооб­щением, что забастовка закончилась, и он уже высылает лимузин за бабушкой...


9 мая, пятница, 19.10

Это был не папа. Это был Майкл, хотел спросить, согласна ли я с подборкой песен, которые завтра будет исполнять «Скиннер Бокс». В нее входит много традиционных для выпускных балов песен, например Молди Пичерса и «Свитчблейд Киттенз» и, кроме того, еще «Мэри Кей» Джилл Собул и «Позовите доктора» Слитер-Кинни. И еще собственные песни «Скиннер Бокс», например «Мы мо­лодые, мы играем рок» и «Принцесса моего сердца».

Я чувствовала себя обязанной предложить Майклу заменить «Мы молодые, мы играем рок» чем-нибудь более радикальным, например «Когда все пройдет » Шугар Рэй или чем-нибудь из репертуара Рикки Мартина, но он сказал, что скорее выйдет на Тайме Сквер голый, в одной ковбойской шляпе. Тогда я предложила что-то из совсем старого репертуара, хотя бы «Спун» или «Уайт Странно».

Тут Майкл перебил меня:

— Что это там за шум у тебя?

— А, — небрежно сказала я, — это моя ба­бушка и мама спорят. Бабушка настаивает, чтобы мама разрешила ей курить у нас в квар­тире, а мама говорит, что это .вредно для меня и ребенка. Бабушка сказала, что мама хуже фа­шистки. Она припомнила, что когда Гитлер и Муссолини посещали ее в разгар Второй мировой войны, они оба разрешали ей курить, и если они стерпели, то и мама переживет.

— Миа, — сказал вдруг Майкл, — ты зна­ешь, сколько твоей бабушке лет?

— Конечно, — сказала я. Дату ее дня рожде­ния я помню прекрасно: она как-то настаивала, чтобы я поехала в Дженовию на его празднова­ние. Правда (СЛАВА БОГУ), у меня были зим­ние экзамены, и я не могла никуда ехать. Меня потом еще несколько месяцев шпыняли из-за моего отсутствия на торжестве.

— Ну, Миа, — сказал Майкл, — конечно, алгебра не самая сильная твоя сторона. Но ты же должна знать, что во время войны твоя ба­бушка была маленьким ребенком, так? То есть она не могла принимать Гитлера и Муссолини за чашкой чая в Дженовийском дворце, разве что она вышла замуж за твоего дедушку в воз­расте... ну там, пяти лет.

Я не нашлась, что ответить. В это невозможно поверить. Моя собственная бабушка врала мне ВСЮ ЖИЗНЬ. Она постоянно рассказывает мне о том, как спасла дворец от бомбардировки нацист­скими полчищами, пригласив Гитлера на суп или еще что-то. Все это время я думала, какая же она храбрая и какой тонкий дипломат, как она здорово остановила неизбежное военное втор­жение в Дженовию при помощи СУПА и своей обаятельной (в те далекие времена) улыбки.

И КАКОВО МНЕ ТЕПЕРЬ ОСОЗНАТЬ, ЧТО ВСЕ ЭТО НЕПРАВДА??????????????????????

О господи! Ну она дает! На этот раз, по-мое­му, сама себя превзошла.

Хотя — я никогда не думала, что доведется писать такие слова — сердиться на нее трудно. Потому что... ну...

Она спасла выпускной.


9 мая, пятница, 19.30

Только что звонила Тина, Она буквально сто­нет от счастья, что идет на выпускной. Сбылась мечта, говорит она. Я сказала, что не могу не согласиться с каждым ее словом.

Я сказала ей: потому что мы с тобой обе доб­ры и чисты сердцем.


9 мая, пятница, 20.00

О господи! Не предполагала, что когда-нибудь скажу такое, но вот говорю: бедная Лилли.

Бедная, бедная Лилли.

Она только что узнала, что Борис берет Тину на выпускной: подслушала наш разговор с Майк­лом. Сейчас она сама позвонила и говорит, с тру­дом сдерживая слезы:

— М-Миа, ч-что я наделала?

Ну что Лилли наделала, к гадалке не ходи: разрушила собственную жизнь, и все.

Но, конечно, я ей этого не сказала.

Вместо этого наболтала всякую чушь про то, что современной женщине мужчина нужен как рыбке велосипед и про то, как Лилли теперь выучится любить снова — короче, всякую чушь. Вообще-то, почти то же мы говорили Тине, ког­да ее бросил Дэйв Фарух Эль-Абар.

Кроме, разве что, одной детали: не Борис бросил Лилли, а она его.

Но не могу же я ей так сказать. Это уж битье лежачего.

Трудновато общаться с угнетенной Лилли, переживающей личный кризис, когда:

а) я сама так счастлива;

б) мама с бабушкой все еще воюют где-то в квартире.


Я извинилась перед Лилли и положила труб­ку на стол. Вышла из гостиной и крикнула:

— Бабушка, ради всего святого, пожалуйста, позвони в «Хот Манже» и попроси взять Джангбу обратно, тогда ты сможешь вернуться в свой номер в «Плазе» и оставить нас В ПОКОЕ.

Мистер Джанини сидел за кухонным столом и делал вид, что читает газету.

— Думаю, — сказал он, — если ты хочешь прекратить забастовку, просто взять на работу молодого мистера Панасу уже недостаточно.

Конечно, это было для меня большим разо­чарованием. Ведь я практически ничего не могу найти в своей комнате — повсюду лежит бабуш­кино барахло. Меня все-таки деморализует, когда я лезу в ящик с нижним бельем, ожидаю увидеть там трусики «Королева Амидала» и на­хожу там бабулины ЧЕРНЫЕ ШЕЛКОВЫЕ КРУЖЕВНЫЕ ПАНТАЛОНЧИКИ.

Моя бабушка носит белье, которое гораздо сексуальнее моего. Это совершенно выбивает из колеи. Наверное, из-за этого мне придется го­дами ходить к психотерапевту.

Но никто не заботится о душевном здоровье детей...

Я вернулась в свою комнату, снова взяла трубку, а Лилли все еще говорила о Борисе. Похоже, она и не заметила, что я отходила.

— ...но мне никогда особо не нравилось то, что между нами происходит, пока все не закон­чилось, — говорит она печально.

— Угу, — говорю я.

— А теперь я умру старой девой в компании пары кошек. Я, конечно, не возражаю, потому что мне не нужен мужчина, чтобы чувствовать себя полноценной личностью, но все же я все­гда представляла себя рядом с постоянным лю­бовником, по крайней мере...

— Угу, — говорю я.

Я только что заметила, к своему немалому озлоблению, что Роммель решил приспособить мой рюкзак под свою постель. А еще, что бабушка весьма бесцеремонно измазала своим ночным кремом мои безделушки.

— И я знаю, что воспринимала его как он есть, и никогда не позволяла перейти дальше поцелуев, но, правда, он же не может надеять­ся, что Тина позволит? По-моему, она из таких, которые сначала потребуют, по крайней мере, предложения, до того как позволят кому-либо заглянуть под блузку...

Ого! Этот разговор сразу стал интереснее.

— Правда? Ты с Борисом не заходила даль­ше поцелуев?

— Нет, до этого не дошло, — грустно отве­тил а Лилли.