Тасмина Перри - Признание в любви

Она помедлила, прежде чем коснуться ручкой бумаги; ее бледная рука дрожала, зависнув над бланком.

Судя по всему, этот способ сильно устарел – в наши дни даже люди ее возраста разбирались в компьютерах достаточно хорошо, чтобы отправить объявление в газету через Интернет. Но, вместо того чтобы блуждать в сети, она очутилась в редакции журнала, поддавшись импульсу, который ощутила в Ковент-Гарден во время ленча с друзьями. Знакомые люди на знакомой территории, в издательском сердце Лондона. До ее собственного рабочего места было рукой подать, как и до ресторанов – «Рулс», «Кристоферс», «Джой Аллен», где она провела так много счастливых часов, заключая сделки или потягивая вино с друзьями. Это была ее жизнь. И жизнь эта была довольно неплохой.

Ну а сейчас в своем ли она уме, решившись на такое? И разве не пора окончательно отпустить прошлое, вместо того чтобы нестись сломя голову к мечте о жизни, которой у нее никогда не было?

Она подняла глаза и взглянула на женщину за конторкой в надежде на ободряющий жест или хотя бы какой-нибудь знак того, что она поступает правильно. Но та разговаривала по телефону, поэтому единственным стимулом для нее стал надоедливый голос в голове. Тот самый голос, который уже несколько недель твердил ей, что если она вообще собирается это сделать, если и вправду хочет попасть туда, то действовать нужно незамедлительно, пока она еще в силах.

Сегодня она ощущала вес каждого из своих семидесяти двух лет. Недавно она заметила, что общество пытается обмануть миллионы таких же людей, как она, убедить их в том, что есть нечто хорошее, нечто радостное в преклонных годах. Она видела подобные объявления по всему Лондону, в каждом журнале – улыбающиеся седые женщины с прекрасными чертами лица рекламировали дешевую страховку для путешественников, которым за семьдесят. В глянцевых брошюрах любого агентства недвижимости можно было найти чудесные квартиры по подозрительно низкой цене – роскошные убежища, доступные лишь тем, кому за пятьдесят пять. Престарелые покупатели, по всей видимости, обладали немалым экономическим потенциалом, а термин «седовласые серферы», обозначающий тех ее ровесников, которые разбирались в Интернете куда лучше нее, подразумевал хорошую физическую форму, которую она утратила еще в девяностые.

Она не видела ничего хорошего в том, чтобы быть старой. Ее друзья начали умирать. Таких случаев было не много, пока нет, но это уже происходило, и каждая печальная новость служила ей напоминанием о собственной смерти.

В последнее время она очень много думала. Думала о нем. И не понимала, как можно обладать таким количеством воспоминаний о том, чего даже не было на самом деле. Ей осталось лишь грезить наяву, мечтать о жизни, которую они могли бы провести вместе, если бы не та единственная ночь, которая полностью изменила ее судьбу. Но в последнее время это настолько поглотило все ее мысли, что она просто вынуждена была отправиться в Нью-Йорк, в этот огромный город на востоке Соединенных Штатов, в котором она так никогда и не побывала. В город, который олицетворял собой ее непрожитую жизнь.

Собравшись с силами, она начала писать. Теперь не время для сожалений и сомнений. В старости следует делать то, что тебе всегда хотелось совершить, закончить незавершенное, пока еще есть время.

Нет, она была совершенно права, решив прийти сюда. Совершенно права, отважившись сделать это. Она протянула бланк женщине, принимавшей рекламные объявления, заплатила ей деньги и, уточнив дату выхода, взяла сумочку и покинула офис. Затем посмотрела на часы. Еще не было и половины пятого. Ей нужно многое закончить, сделать столько телефонных звонков, а у нее осталось лишь несколько часов, чтобы успеть все это.

– У меня предчувствие: сегодня он сделает тебе предложение.

Эми Кэррелл взглянула на своего друга Нэйтана Джонса, стоявшего в другом конце кухни.

– И почему ты в этом так уверен? – спросила она, подхватывая три тарелки и ловко устраивая их на одной руке. – Вот если бы он махнул со мной в Париж, тогда бы и у меня возникли подозрения. Но мы идем всего лишь на корпоративную вечеринку, которую вряд ли можно назвать романтичной.

Нэйтан закатил глаза.

– Ты что, издеваешься надо мной? На носу Рождество, дорогая, а вечеринка состоится в лондонском Тауэре. Ночью! Это можно назвать квинтэссенцией романтики!

– Нэйтан, в лондонском Тауэре раньше обезглавливали людей…

– Ага. Анну Болейн, например. И ее палачу пришлось сделать несколько попыток, потому что у нее была очень тонкая шея.

– О чем я и говорю. Никакой романтики.

Эми улыбнулась, толкая бедром створку двойной кухонной двери, и выскользнула в шумный зал «Бара и гриля у Форджа», одной из самых фешенебельных закусочных на Аппер-стрит в Айлингтоне, на севере Лондона. Девушка двигалась с грацией балерины, огибая столики, и ловко расставляла тарелки перед посетителями. Сегодня Эми не нужно было запоминать, кто выбрал тыквенный ризотто, а кто эскалоп, – все заказывали индейку. Это была шестая рождественская вечеринка, которую она обслуживала на этой неделе, и лучше они не становились.

– Эй, красотка!

Эми подпрыгнула, когда кто-то хлопнул ее по ягодицам.

– Принеси нам еще бутылку шипучего, ага? – заорал краснолицый мужлан, и его лицо расплылось в сальной ухмылке. – И как насчет твоего телефончика, а?

– Я направлю к вам сомелье, сэр, – ответила Эми, заставив себя улыбнуться.

– О-о-о, секси-американочка! – рассмеялся мужчина, услышав ее акцент. – Почему бы тебе не присоединиться к нам за бокалом шампанского? После смены, а? – добавил он, когда Эми помчалась обратно в кухню.

– Урод за вторым столиком, – сказала она Нэйтану.

Тот лишь кивнул и выглянул в круглое окошко на кухонной двери.

– Красная рожа, белая рубашка?

– Он самый. Настоящий слизняк.

– Не беспокойся. Подозреваю, что к тому моменту, когда он выйдет отсюда, его рубашка будет ярко-красной. Я предвижу несчастный случай с участием вина.

– Ореховые рулеты! – завопил кто-то.

Они обернулись в тот самый миг, когда в кухню влетела взъерошенная женщина. У Шерил, владелицы «У Форджа», было золотое сердце, но ругалась она как сапожник, и лучше было не препираться с ней, когда она опасно скалилась, как сейчас.

– Три задницы за шестым столиком качают права, требуют немедленно подать им ореховые рулеты, иначе они уйдут.

– Ой-ой, сейчас сделаю, – сказала Эми, направляясь к раздаточному окошку, но Нэйтан поднял руку и многозначительно постучал пальцем по запястью.

– Вегетарианцами займусь я, а тебе лучше выметаться отсюда.

– Куда это ты собралась? – спросила Шерил, нахмурившись.

– У Дэниела вечеринка, ты что, забыла?

– Боже мой, Эми! Ты ведь только что пришла.

Из-за того что кастинг затянулся, девушка на полчаса опоздала на смену, и Шерил весь день не позволяла ей об этом забыть.

– Завтра я приду пораньше.

– И не только. Мне нужно, чтобы завтра кто-то отработал две смены. Подумай о чаевых и скажи мне, что ты согласна.

– Я согласна, – ответила Эми, помня о том, что ей нужны деньги.

– Значит, можешь идти. Кыш, кыш, – сказала Шерил, махая на Эми двумя руками. – Хочешь переодеться в квартире наверху?

Эми благодарно улыбнулась, когда начальница сунула руку в карман джинсов, вытащила оттуда связку звенящих ключей и бросила их ей.

– И пусть только попробует после этого не сделать тебе предложения! – крикнула Шерил ей в спину.

Эми схватила сумку и исчезла на лестнице.

Оказавшись в квартире над баром, девушка взглянула на себя в зеркало и вздохнула. Ее светлые волосы растрепались, щеки покраснели от кухонного жара и… О боже! Эми понюхала свою блузку – от нее воняло жаренным на гусином жире картофелем. Девушка с тоской взглянула на крошечную душевую кабинку, но времени на то, чтобы принять душ, у нее не осталось. У нее вообще не осталось времени.

Расстегнув молнию, Эми вытряхнула на кровать содержимое сумки: два скомканных платья, в которых запутались туфли на каблуках, расческу и косметичку. Первое платье было черным, длиной до колен, и попалось ей в комиссионном магазине, а второе, цвета ржавчины, щедро расшитое пайетками, было куплено на летней распродаже как раз для подобных случаев. Платье было не очень качественным – немало пайеток перекатывалось на дне сумки, словно горсть рассыпанной мелочи, – но это был, без сомнения, потрясающий наряд. Обдумывая варианты, Эми пыталась решить, какой образ собирается сегодня транслировать. Сексуальной женщины, перед которой не устоять? Или утонченной светской львицы, идеально подходящей на роль жены?

Там на кухне она смеялась над предположениями Нэйтана, а два дня назад была совершенно убеждена, что Дэниел Лайонс, ее бойфренд, отношения с которым у нее длились уже чуть больше года, скорее полетит на Луну, чем опустится перед ней на одно колено. Но это было до того, как Эми заглянула в его ящик для носков и среди тугих комочков ткани нашла синюю подарочную коробочку, спрятанную подальше от взглядов, – подарочную коробочку от Тиффани. Искушение было слишком велико, чтобы ему не поддаться, но, прежде чем Эми удалось оценить размер и форму содержимого, Дэн вернулся в спальню и ей пришлось поспешно захлопнуть ящик.

С тех пор она не оставалась в его спальне одна, но ее голова кружилась от радости, и Эми пыталась найти скрытые намеки в каждом его слове, в каждом жесте. «Оденься понарядней», – сказал он, приглашая ее на сегодняшнюю вечеринку. И Эми была уверена, что он немного нервничает, а это было абсолютно не свойственно такому собранному и уверенному в себе человеку, как Дэниел.

У девушки осталось двадцать минут, чтобы добраться до Тауэра. Она приложила к себе сначала одно платье, затем другое. «Что надеть на вечеринку, которая может навсегда изменить твою жизнь?» – думала Эми, разглядывая свое отражение в зеркале. На секунду она даже позволила себе представить, как Дэниел в молочном свете Луны надевает ей на палец кольцо с искрящимся бриллиантом. Они сфотографируются вместе на ее телефон, и она тут же выложит фотографию в Фейсбуке, чтобы все ее друзья это увидели. А чуть позже, когда-нибудь в необозримом будущем, она покажет это фото их детям, с грустной улыбкой вспоминая молодые годы. Это будет самая важная фотография – образ, который ты запоминаешь и о котором говоришь еще много лет, та самая фотография, на которой нужно выглядеть на все сто.

– К черту! – прошептала Эми, быстро натягивая платье с пайетками и приближаясь к зеркалу, чтобы уложить волосы.

Платье было очень коротким, плотно облегало ее тело, и было неизвестно, продержатся ли пайетки до полуночи, но лучше выглядеть сексуально, чем напоминать чью-то мамочку, решила Эми, бросая униформу на кровать.

Девушка сунула ноги в туфли на каблуках и выбежала из паба. Она успела услышать восхищенный свист Нэйтана, прежде чем оказалась на улице. Рядом с ней почти мгновенно остановился черный кеб.

– Лондонский Тауэр, – выдохнула Эми водителю, захлопывая за собой дверцу. – Только не по Сити-роуд, там в это время всегда безумная толчея.

Эми понятия не имела о том, что в это время происходит на Сити-роуд, и даже не знала, нужно ли таксисту ехать по этой улице. Она просто всегда старалась сказать нечто такое, что даст понять: она знает Лондон как свои пять пальцев. Иначе таксист, услышав ее американский акцент, немедленно решит: «Туристка!» – и добавит к счету лишний ноль – ноль, которого Эми определенно не могла себе позволить. Она откинулась на спинку сиденья и стала наблюдать за тем, как сменяют друг друга красные цифры на счетчике. Девушка с трудом сдерживала желание расстегнуть сумочку и проверить подкладку в поисках завалившихся туда двадцати пенсов – эта поездка была ей не по карману.

На короткий миг Эми позволила себе подумать о том, что могло означать предсказание Нэйтана о том, как превращение в миссис Эми Лайонс навсегда и совершенно во всем изменит ее жизнь. Ей больше не придется работать по две смены в баре «У Форджа», чтобы наскрести на аренду крошечной квартиры-студии на Финсбури-парк. Впредь не будет прослушиваний и молитв о том, чтобы кто-то наконец дал ей работу хотя бы в подтанцовке. Ей не нужно будет плестись на кастинги изо дня в день, надеясь, что она не выглядит полной идиоткой. Она больше не станет рыться в чужих ящиках с носками в поисках подтверждения того, что кто-то действительно ее любит.