Никак, дома сидит. У нее слабость все время и голова кружится.

Нам всем надо серьезно поговорить, — ре­шительным тоном заявил Анин папа.

Услышав историю о краже ковша, и без того бледная Ирина Петровна схватилась за голову:

— У меня просто нет слов! Я не понимаю, как


моя дочь могла совершить такое. И почему мне


ничего не сказала? К отцу побежала!

Мам, я просто не хотела тебя волновать, — объяснила Аня, — ты же себя плохо чувствуешь.

Вот если бы я пошла к директору, Аню на­верняка оставили бы в школе, — вздохнула мама и посмотрела на мужа, — а может, и не оставили бы. Сейчас уже неважно...

У Ани зазвонил мобильный, в трубке послы­шался голос Лены, пытающейся перекричать развеселившихся на перемене одноклассников:

— Анька, привет. Ты чего вечером делаешь?


Забегай ко мне день варенья отмечать — я ужецелый класс позвала.

Аня с опаской посмотрела на родителей:

Ну, я подумаю. А не знаешь, у наших исто­рия была?

Не знаю, но Игорь Ильич здесь, он к Шреку пошел. Аня выключила телефон и стрелой понеслась в коридор.

— Ты куда? Мы же еще ничего не решили, — удивилась Анина мама.

— Мне в школу надо, я быстро! — прокричала на бегу девушка. — Там из-за меня хороший че­ловек страдает, уволиться хочет. Родители, я вас люблю!

— Ничего не поняла, — сказала Ирина Пет­ровна и снова посмотрела на Михаила Алексее­вича. — Может, чаю?

Анин папа кивнул.

...Миша Семенов лежал на кровати и смотрел в потолок. Рядом разрывался от громкой музыки центр. В комнату вошла Мишина мама Лидия Семеновна и сделала звук потише.

Соседи звонили, попросили потише сделать. Ты пойми: у них ведь маленький ребенок.

Мне наплевать. — Семенов поднялся, опять включил музыку на полную громкость и лег об­ратно.

А ты почему в школу не собираешься? — по­интересовалась мама. — Я завтрак тебе пригото­вила.

Завтрак не хочу, спасибо. И в школу я сегод­ня не пойду — не хочу.

Миша, ты уже не маленький мальчик. А если я не пойду на работу? Собирайся давай, не дури.

Я не пойду, потому что подвел человека, сильно, — грустно сообщил Миша. — Девочку одну из нашего класса.

Ну и бог с ней, с этой девочкой. Тебе еще рано о девочках думать.

Да при чем здесь это? Она вообще меня бе­сит. Просто я ее подвел, и все. И теперь ее из шко­лы хотят исключить, понимаешь? Вместо меня.

Батюшки, за что? — всплеснула руками Ли­дия Семеновна.

За воровство. Я ковш из музея взял, а Про­копьева видела. Я думал, стуканет, а она хотела

меня прикрыть и попалась. — Семенов резко встал и начал одеваться. — Я пойду.

Куда ты, Миша?

На улицу. — Он взял рюкзак и выбежал из квартиры.

В школьной учительской собрался педсовет во главе с Савченко. Учителя так громко говорили, что директору пришлось постучать по столу.

— Дамы, соберитесь, на повестке дня сто­ит серьезный вопрос. В школе, как всем уже


известно, произошло чепэ во время экскурсии десятых классов в Коломенское. Игорь Ильич, попросту говоря, не справился с ребятами, недосмотрел, в результате чего произошла кража. Ученица десятого «Б» Аня Прокопьева украла


экспонат. Я ставлю вопрос об отчислении Прокопьевой. Рассказову же объявить выговор, без занесения. Решайте!

— Это какая Прокопьева, которая стихи в му­зыкальной группе пишет? — поинтересовалась Агнесса Юрьевна Круглова.

Игорь Ильич кивнул.

А что за экспонат? — спросила Зоя Семе­новна Кац.

Братина-ковш.

Странно, зачем он ей понадобился?

Ас девочкой говорили? — подала голос Ка­римова.

А что с ней разговаривать! Прокопьева сама призналась, — заявила Борзова. — Мое мнение — она портит лицо нашей школы. А Рассказов педа­гогически некомпетентен.

Можно мне сказать? — попросил историк, устав от разборок. — Аня не виновата. Сделали это другие или другой. Но это ведь неважно!

Неважно? — Борзова открыла рот от удив­ления. — Вы издеваетесь над нами? Николай Павлович вызывает родителей, требует забрать документы, а тут вы с такими заявлениями?

Игорь Ильич, почему вы раньше молчали? — Потрясенный Савченко начал шарить рукой по столу в поисках стакана с водой.

Аня Прокопьева не виновата, — повторил Рассказов медленно, собираясь с духом. — Видимо, она таким образом пыталась защитить того, кого мы с вами и так заранее обвиняем. Смотритель в музее сказала, что видела в комнате с экспозицией мальчика... Судя по описанию, это был Семенов.

Игорь Ильич тяжело вздохнул.

Так почему же вы молчали? — спросил Шрек.

Я посчитал, что после того, как Аня попы­талась его спасти, настоящий виновник должен был признаться сам.

Мы сами во всем виноваты, — громко ска­зала Кац. — Навешиваем на детей ярлыки, и они нас боятся. А им нужна помощь!

— Помощь нужна нам с вами, — с сарказмом

произнесла Борзова.

— Поэтому прошу вас, Николай Павлович, под­писать мое заявление, — перебил ее историк, — признаю, что в педагогике я некомпетентен.

В эту секунду дверь учительской распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся Семенов.

— Это я взял ложку, — мрачно произнес он.

Аня влетела в школу и помчалась в сторону учительской. На лестнице ее поймала Женя.

— Ты чего вернулась?

Аня не успела ответить, как рядом с ними воз­ник грустный Семенов.

— Спасибо за вчера, не стоило, — тихо сказал


он. — Я сказал этим, что не ты украла. Так что


можешь идти, получать знания.

— Спасибо, а как же ты?


Миша пожал плечами.

— Ничего, девять классов есть, пойду в кол­ледж, у меня там много друзей учится. — Онразвернулся и побрел по коридору.

— Женька, я должна рассказать, как все было. — Аня рванула с места.

— Я с тобой, я тоже видела. — Женя бросилась


за ней.

Когда девчонки забежали в учительскую, там уже никого не было, только уборщица тетя Лида поливала цветы. Аня помчалась в кабинет ди-

ректора, а Женя — к 10 «Б», который ждал урока алгебры.

— Ребята, Семенов случайно сломал ковш, а


его из школы выгоняют! — громко сказала Же­ня. — Нужно ему помочь.

Ученики 10 «Б» вломились в кабинет дирек­тора, где уже стояли Аня и Рассказов.

Что это за толпа? — возмутился Савченко.

Это у нас не толпа, Николай Павлович, а спасательная делегация, — разъяснил Южин.

Так, и кого на этот раз спасаете?

Семенова! — дружно ухнули ребята.

Он в общем-то нормальный парень, я его с первого класса знаю, — заявила Полина Зелено-ва, — просто ему не везет. Хотите, я его лично на поруки возьму?

Савченко задумался, но было видно, что он уже не злится,

— Ладно, считайте, что на этот раз вашему Семенову повезло. Только теперь вы все за него отвечаете. И передайте ему, что завтра может приходить в школу, но пусть не думает, что ему все сойдет с рук. С завтрашнего дня он на неде­лю поступает в распоряжение завхоза Елены Петровны. Она ему фронт работ очертит, пусть


потрудится на благо родной школы.

В дверь постучали, затем внутрь просунулась голова Лены Кулеминой.

Меня ребята послали узнать, у нас история будет?

Будет! — весело сказал Рассказов.

Значит, вы остаетесь? — завопили ребята.

Остаюсь. — Историк еле сдержал благодар­ную улыбку.

Вы очень хороший педагог, Игорь Ильич, — негромко произнесла Аня. — Просто с нами трудно!

Анин папа позвонил в дверь Лизы, ока открыла, обняла и поцеловала его.

— Чего стоишь как вкопанный, проходи.

Михаил Алексеевич замялся и нерешительно прошел в коридор. Лиза обеспокоенно заглянула в его лицо:

Что то случилось?

Нет, то есть да, — выдохнул Анин папа. — Сегодня я понял, что моя дочь значит для меня гораздо больше, чем я думал.

Очень хорошо, что ты это осознал, — тихо сказала Лиза.

Нет, ты не поняла. Аня ведь очень сильно обиделась, когда я ушел. Она даже перестала со мной разговаривать. Но потом у нее появились проблемы, и она поделилась со мной с первым. Доверилась...

Девочки вообще обычно больше отцов лю­бят, — улыбнулась Лиза.

Возможно, — продолжал Михаил Алексее­вич. — Я вдруг понял, что дочь — это часть меня. Я хочу быть в курсе ее жизни, ее проблем. Я ну­жен ей, понимаешь?

Ты хочешь вернуться в семью? — ледяным тоном спросила Лиза. — Что ж, дело твое.

Анин папа продолжал стоять в коридоре, ниче­го не говоря.

Ну, чего стоишь?

Я так не хочу. Я хочу, чтобы ты поняла, — произнес он. — Я не могу без дочери.

Так беги к ней! Только имей в виду, назад я тебя не приму. — Лиза развернулась и ушла в комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Анин папа постоял немного и вышел из квар­тиры.

Девчонки-«ранетки» сидели в школьной столо­вой и уплетали обед.

Вы к Кулеминой идете? — нарушила молча­ние Лера. — Что дарить-то будем?

Вот сидим думаем, — ответила Аня.

Я всю голову сломала, — пожаловалась Ле­ра. — Хотела что-нибудь из косметики, так она не красится. И потом... времени мало в магазин бежать.


А может, подарить Лене новую песню? — предложила Аня.

А инструменты?

С собой принесем! Нам не привыкать.

Я Лехе звякну, — заявила Лера, доставая из сумки мобильник, — он обычно нам помогал.

Но у меня только стихи, — вздохнула Аня.

А мелодию Наташка напишет, — заверила Лера.

Эх, — вздохнула Женя, — а у меня сегодня этот репетитор дурацкий. Надо что-то приду­мать.

Хватит уже, напридумывалась, — серьезно сказала Аня. — Лучше позанимайся, а потом по­проси нормально у родителей.

Ой! — воскликнула Лера, глядя на часы. — Мне пора на встречу.

Лера влетела в кафе с небольшим опоздани­ем, держа в руках фотографию «Тихой гавани». Женщина, которую Лера искала, сидела за одним из самых дальних столиков в углу и читала томик стихов. Девушка подошла и плюхнулась на стул напротив.

— Привет, что читаем?

«Тихая гавань» вздрогнула от неожиданности:

Пушкина.

Банально, ну да ладно, — махнула рукой Лера. — «Тихая гавань», если я не ошибаюсь?

Ой, а вы «Шанхайский барс»?

Допустим.

Женщина вскочила и принялась собирать вещи.

Вечно мне не везет. В моей анкете, наверное, что-то напутали. Я пойду?

Что вы! — остановила ее Лера. — Не волнуй­тесь, все правильно. Я Валерия, для вас просто Лера.

Галина, — протянула руку женщина, не пе­реставая удивляться.

«Шанхайский барс» — это мой папа, — по­яснила Лера, — его срочно вызвали на работу — долг превыше всего, сами понимаете. Но мы с ним так близки, он мне доверяет, как себе. Так что можете считать, сейчас он с вами сидит.

Ваш папа, да? — мечтательно произнесла Галина. — Чудно, и обожаю детей. Только вот своих пока нет.

А как у вас с готовкой?

Я готовила до язвы. Но я все помню: щи, ку­лебяки, блины с икрой.

А хобби? — продолжала опрос Лера. — Папа говорит, что человек обязательно должен чем-то увлекаться.

Галина улыбнулась и показала на томик.

Я поэзию люблю; Пушкина, Блока. Зачиты­ваюсь!

Вот зачитываться не надо, — деловито пре­дупредила девушка, — Папа считает, если сильно увлечься, происходит подмена действительной реальности иллюзорной.

Вы себе даже не представляете, как прав ваш папа, — всплеснула руками Галина. — У нас тут случай на работе был презабавный — я в библиотеке работаю, — ходил к нам один мальчик, брал книжки почитать. Много брал, и все сплошь старые издания. Мы думали, что он самообразованием занимается, радовались всем коллективом, вы же знаете, какая это сейчас среди подростков редкость, книжки ему рари­тетные из других библиотек доставали. А потом он как-то вдруг пропал. И оказалось, не поверите, что он специально раритетные издания собирал и куда-то там за большие деньги продавал.

— Извините, я на минуточку в дамскую ком­нату. — Лера пулей вылетела из-за стола.

Через несколько минут она вернулась до­вольная.