— О Господи… я… — И она рухнула на пол без чувств.

— Тетя Эмили! — Никки упала на колени рядом с Амандой и взяла ее за руку. — Похоже, она без сознания.

— Ну, еще бы! — кивнула Эмили. — Я еще удивляюсь, как она до сих пор держалась. Давайте-ка отнесем ее на кухню.

Питер кивнул, поднял бесчувственную девушку и вынес ее из комнаты, где лежал ее отец. Никки намочила тряпку и положила ее на лоб Аманде. Эмили открыла склянку с нюхательными солями.

От резкого запаха солей Аманда очнулась. Она застонала, открыла глаза и огляделась.

Но она не успела ничего сказать — со двора вдруг послышался голос:

— Эй, Лоувелл, не прячься! Мы тебя нашли!

— Бак с Малышом! — взвизгнула Аманда, вскочив на ноги.

Никки подбежала к окну и осторожно выглянула наружу.

— Они. И явно не с дружеским визитом.

38

— Ты отвлеки их, а я зайду сзади — прожестикулировал Питер, схватил винтовку юркнул в боковую дверь.

Никки кивнула, потом махнула остальным, чтобы отошли. Досчитала до десяти, распахнула дверь и вышла на крыльцо.

— Вам чего? — поинтересовалась она, наведя дуло на грудь Бака.

— Слушай, так это ж наш маленький сорванец! Эй, малышка, а ведь у нас и к тебе счетик имеется! Но сперва мы разберемся с Германом Лоувеллом.

— Ну и катитесь к вашему Лоувеллу, а нас оставьте в покое.

Бак расхохотался.

— Чего там, мы ведь знаем, что он здесь! Мы ехали по кровавым следам и приехали прямиком в ваш двор.

Никки глянула на темно-красное пятно рядом с ее сапогом и пожала плечами.

— С чего вы взяли, что это кровь Лоувелла? Да появись он здесь, я бы его вам и без спросу выдала. Он у меня в печенках засел.

— Говорил я тебе, что Лоувелл сюда не сунется! — заерзал в седле Малыш.

— Малыш, заткнись, а? — сказал Бак и прищурился, глядя на Никки. — Тогда мы обыщем дом. Если его здесь нет, тебе не о чем беспокоиться.

— Даже и не думайте. Я вам верю ничуть не больше, чем вашему хозяину.

— Ну ладно, тогда подыхайте вместе, если тебе так больше нравится. Я-то чуть не целый год добивался, чтобы вы с Лоувеллом друг друга прикончили, так черта с два — этот верзила, что на тебя работал, каждый раз улаживал дело. Мы и прерию подпалили, чтоб от него избавиться, да тут ты явилась.

— Как? — у Никки глаза на лоб полезли. — Что, пожар в прерии тоже ваших рук дело?

— А то! — встрял Малыш. — И скотину вам на поле загнали, и лошадь убили под мисс Амандой. Даже в сарай забрались, упряжь вам попортили.

— Так, значит, Лоувелл здесь ни при чем?

— Нет, конечно! А ты-то думала, что это он, а он — что это ты. Мы-то думали, вы друг друга пристрелите. Ну и ладно, — Малыш зло ухмыльнулся, — теперь-то это без разницы. Теперь вы все вместе. А шериф подумает, что Лоувелл хотел вас выкурить, а вы его пристрелили.

— Ну да! — презрительно фыркнула Никки. — Это, может, и неплохая идея, только вам такого не устроить. Для этого надо быть мужчиной.

Она уголком глаза следила, как Питер вышел из-за пристройки.

— А теперь убирайтесь вон с моей фермы, пока можете.

— Да ты что, нас пугаешь, что ли? — заржал Бак. — Подумаешь, кучка баб и глухарь в придачу!

— Ты еще не знаешь, на что мы способны, — отпарировала Никки. Только не смотреть на Питера!

— Не, Малыш, ты слыхал? Это она думает, что мы испугаемся… — начал Бак, но не договорил: лошадь Малыша взвилась на дыбы, молотя воздух передними копытами. Бак не успел и глазом моргнуть, как Питер сдернул его с лошади. Они покатились по земле, а лошадь Малыша сбросила всадника и умчалась прочь.

Очнувшись, Малыш увидел у самого своего носа дуло винтовки Никки.

— Надеюсь, у тебя хватит ума не шевелиться.

Зубы у нее были решительно стиснуты, и глаза нехорошо блестели. Малыш предпочел лежать тихо.

Питер был несколькими дюймами ниже Бака, но зато моложе и сильнее. После ожесточенной, но короткой схватки Питер одолел своего противника. Еще несколько минут — и оба негодяя лежали связанные.

— Молодец, Питер, — Никки похлопала его по спине. — Они даже не успели сообразить, откуда ты на них свалился.

Тут отворилась дверь, и наружу выскочила Лиана.

— Слава Богу, ты в порядке! Я так боялась! — Она бросилась в объятия Питера и уткнулась ему в плечо.

Эмили и Аманда тоже присоединились к остальным.

— Питер, — спросила Эмили, — что ты сделал с лошадью? Она так взвилась — я думала, она вас сейчас всех затопчет.

Питер быстро поцеловал Лиану, выпустил ее и оглянулся, ища свою шляпу. Нашел, подобрал, отряхнул. Потом, ухмыльнувшись, достал из нее длинную тонкую металлическую спицу и показал всем собравшимся.

— Моя шляпная булавка! — ахнула Лиана. Питер надел шляпу на голову, вернул булавку жене и принялся жестикулировать.

«Я решил, что это лучше винтовки, так что я прихватил ее по дороге и воткнул в шляпу. — Он отошел к пристройке и взял винтовку, оставленную у стены. — Винтовку-то я тоже прихватил, на всякий случай».

Никки перевела слова Питера.

— Ничего себе! — изумилась Аманда. — А он, оказывается, умный! — шепнула она подруге.

— А что в этом удивительного? — покосилась на нее Никки.

— Но ведь он же… ну, ты понимаешь?

— Глухой? Понимаешь, Аманда, если он не слышит, это не значит, что он не думает.

— Да, наверно… — Аманда помолчала, а потом горячо призналась: — Знаешь, Никки, я была такая глупая! Когда ты разговаривала с этими людьми, я вдруг поняла, что ведь у тебя нет никаких причин нам помогать! Из-за папы уехала твоя мама, а в то лето он пытался отобрать землю, где вы столько работали. Ну и я тоже, — Аманда прикусила губу и отвела взгляд, — я тоже не всегда хорошо себя вела. А вы все-таки спасли нас с папой. Я даже не знаю, как тебя благодарить.

— Ну и не надо, — Никки чувствовала себя неловко. — Мы, в общем-то, сделали это не ради вас. А потом, на самом деле почти во всем был виноват не твой отец, а эти двое, — она кивнула на связанных ковбоев. — Теперь-то они перестанут нам докучать. Только что же с ними делать?

В конце концов ковбоев взвалили на повозку, и Никки, Питер и Аманда отвезли их в город к шерифу. Выслушав Аманду, шериф обещал послать на ранчо Лоувелла пару своих людей на случай, если там остались другие бандиты.

На обратном пути все трое решили, что Аманде с отцом безопаснее будет остаться у Чендлеров, где Эмили сможет ухаживать за Лоувеллом.

— Аманда, — сказала Эмили, едва они вошли, — ваш отец очнулся и зовет вас.

— Как вы думаете, он выздоровеет? — спросила Никки у тетушки, провожая глазами Аманду, торопящуюся в дом.

— Не знаю, — Эмили сняла очки и потерла переносицу. — Поживем — увидим.

Немного погодя Никки нашла Аманду на крыльце. На темных ресницах Аманды сверкали слезы.

— Все пропало, Никки, — сказала она, не поднимая головы.

Никки села рядом. Ей хотелось утешить подругу, но она не знала как.

— Что?

— Скот, деньги — все. Папа меня затем и звал, чтобы это сказать. Все, что у нас осталось, — дом да несколько акров бесполезной земли.

У Никки глаза на лоб полезли.

— Да ты что! Твой папа — один из самых богатых людей в Вайоминге.

— Понимаешь, он сказал, что в последние годы цены на скот упали, и еще он несколько раз неудачно вложил деньги, так что у него не осталось наличных. А потом пришла засуха, и мы начали терять скот. А эта ужасная зима довершила дело. У нас осталось меньше половины стада. Этого не хватит даже на то, чтобы начать все сначала. — Аманда вздохнула и повернулась к Никки. — Знаешь, что самое странное? Мне все равно. Все, чего я хочу, — это чтобы папочка выздоровел. Никки, а что, если он умрет?

И она снова разрыдалась. Никки не знала, что ответить. Она просто обняла подругу и дала ей выплакаться.


Прошло три дня и три ночи. Четыре женщины по очереди дежурили около Германа Лоувелла. Изредка он приходил в сознание. Тогда они пытались накормить и напоить его. Но по большей части Лоувелл пребывал в забытьи. И они беспомощно следили, как тает этот сильный человек.

Однажды ночью Никки сидела у постели и шила. Вдруг Лоувелл открыл глаза.

— Саманта? — с надеждой спросил он.

— Нет, это Никки, — тихо ответила она, но Лоувелл, казалось, не слышал. Он взял ее за руку.

— Саманта, красавица моя… — Он смотрел на ее лицо озаренное светом свечи. — Ты ничуть не изменилась.

— Я не…

— Тсс. Я знаю. Ты сон. Ты мне часто снишься, — и Лоувелл погладил пальцем ладонь Никки. — Я думал, что смогу разлюбить тебя, но у меня ничего не вышло. Каждый раз, как я вижу твою дочь, я думаю о тебе и вспоминаю…

— Но я…

Он не обратил внимания.

— Послушай, неужели ты не понимаешь? Я тогда отослал тебя к Сайресу потому, что не хотел разрушить твою семью. Это было так тяжело! — Лоувелл прикрыл глаза и слабо улыбнулся. — А ты решила, что я тебя не люблю. Ты ошиблась, Саманта. Бог мой, как ты ошиблась!

Его пальцы разжались — он снова впал в забытье.

Никки сидела, глядя на Лоувелла. Ей никогда не приходило в голову, что этот человек, быть может, любил ее мать. Она бережно высвободила руку и поправила на нем одеяло. Да, конечно, они предали ее отца, но Герман Лоувелл мучился от сознания этого до сих пор.

А может, Саманта тоже любила его? Мало того, что он красив — он был окружен ореолом власти и богатства. Такой женщине, как Саманта, трудно было устоять перед ним, И ее связь с Германом Лоувеллом вдруг показалась Никки не такой уж порочной.

Герман Лоувелл прожил еще два дня, а потом скончался — спокойно, во сне.

Его похоронили на кладбище у Ивового ручья, неподалеку от Сайреса Чендлера. Крохотный погост был забит народом: на похороны сошелся весь город, были люди и из других мест. Скотоводы съехались издалека, чтобы отдать последний долг другу.

Питеру и Лиане скоро надоели косые и злые взгляды. Косились на них многие: как же, он глухой, а она китаянка! Поэтому сразу после похорон они отправились домой вместе с Эмили.

Никки тоже была бы рада присоединиться к своим, но Аманда цеплялась за нее как утопающий за соломинку. Все эти богатые, влиятельные люди и их супруги приносили Аманде свои соболезнования и выражали ей совершенно искреннее сочувствие, но она была безутешна.

После похорон были большие поминки на ранчо. Женщины, по обычаю, наготовили много еды, и все сошлись помянуть Германа Лоувелла.

Никки с детства не бывала в этих уютных комнатах, и теперь ее поразила красота дома. Даже теперь, когда по нему слонялись толпы посторонних, дом сохранял свое спокойное достоинство, которое так нравилось Никки: Приятный был дом. В нем не было этого суетливого нагромождения мебели, которое так любили богатые викторианцы.

Никки вспомнился разговор с Леви. Он говорил, что, если бы ранчо Лоувелла продавалось, золота Сайреса хватило бы на то, чтобы его купить. Чем больше Никки думала об этом, тем больше нравилась ей эта идея. В этом доме хватило бы места и ее ребенку, и тем, что появятся у Питера с Лианой. А на полученные деньги Аманда могла бы уехать куда захочет. Это разрешило бы все проблемы.

«А дало бы это отца твоему ребенку?» — подумалось ей. Но Никки тотчас отбросила эту неприятную мысль вместе с другой: что Леви Кентрелл охотно поселился бы именно в таком доме. Радость Никки слегка поугасла, но идея осталась. Никки с трудом сдерживалась до ухода гостей. Но потом решила помолчать: такое несчастное лицо было у Аманды.

— Никки, можно я у вас поживу? — она оглядела пустые комнаты и передернулась. — Понимаешь, не могу я оставаться здесь, когда его нет.

Никки вспомнила, как сама просила тетю Эмили переселиться в комнату Сайреса, и кивнула.

— Знаю, Аманда, знаю, — она сглотнула ком в горле и обняла подругу. — Живи у нас сколько хочешь, мы тебе будем рады.


Через два дня Никки предложила Аманде продать ранчо. Аманда, понятно, отнеслась к этому несколько скептически.

— Откуда у тебя такие деньги?

— Не беспокойся, деньги найдутся.

— А где ты их возьмешь?

— Она получила наследство, — объяснила тетя Эмили, оторвавшись от своей штопки. — Никки не знала о нем до тех пор, пока ее отец не скончался.

— Ну так что, продашь мне ранчо? — снова спросила Никки.

— Ой, я даже не знаю. Жить там мне не хочется, но имею ли я право продавать это ранчо? Папа ведь в него всю жизнь вложил. — Аманда подошла к окну и выглянула на улицу. — Мне надо подумать.

— Понимаю, — тихо ответила Никки. — Я не буду тебя торопить.

39