— Ты что делаешь? — рявкнул он. — Здесь тебе что, больница?

Салли-Пышка даже головы не подняла.

— Значит, больница, если я так решила.

Салли отодвинула миску с покрасневшей водой, спокойно открыла бутылку с йодом и взглянула в лицо рассерженному буфетчику:

— А я думала, ты ему спасибо скажешь.

— Это за что? — недоверчиво поинтересовался тот.

— Ну, знаешь ли, он ведь мог бы и весь салун разнести.

И она занялась ссадиной под глазом у Леви.

— А я что, виноват, что он в драку ввязался? — пробубнил Сэм. — И я тебе не за то плачу, чтоб ты со всякими бродягами нянчилась. Там посетители ждут.

— Да не беспокойся, я уже все.

— Вот и хорошо, — проворчал он, собираясь уходить. — А то с ним Лоувелл хочет поговорить.

И захлопнул за собой дверь.

— Ничего себе! — вскинула брови Салли-Пышка. — Надо же, сам Лоувелл хочет поговорить!

— А кто это? — поинтересовался Леви, сделав вид, что слышит это имя впервые.

Интересно, что скажет об этом «коровьем бароне» Салли-Пышка?

— Герман Лоувелл? — Салли-Пышка принялась смазывать йодом разбитые костяшки пальцев Леви, — Ну, это почти что самый богатый человек в наших краях. И почти все пляшут под его дудку. Связываться с ним опасно.

— А что ему от меня надо?

— Эти парни, которых ты оставил валятьсяв грязи, — его люди. Наверно, ему это пришлось не по вкусу. — Она еще раз осмотрела руки Леви и сделала заключение; — Ну, все, До свадьбы заживет.

Леви встал, помахал рукой.

— Спасибо, Салли-Пышка. Надеюсь, тебе ничего не будет?

— Да что ты! Сэм лает, да не кусает. Ты лучше иди. Мистер Лоувелл ждать не любит.

Леви вышел. Салли-Пышка прикусила губу. Если Герман Лоувелл решит, что Леви встал ему поперек дороги, эти серо-голубые глаза здесь надолго не задержатся.

8

В салуне было полно народа, но Леви без труда вычислил Германа Лоувелла. Многие годы борьбы со стихиями оставили свой след на его точеном лице, но никто не решился бы назвать его старым. Он был окружен каким-то неуловимым ореолом власти. Высокий, худощавый. Льдисто-голубые глаза словно видят тебя насквозь. Сразу видно человека, привыкшего отдавать приказы и уверенного в том, что эти приказы будут выполнены немедленно и беспрекословно.

Леви подошел к его столу и протянул руку.

— Мистер Лоувелл, я Леви Кентрелл. Мне сказали, что вы хотели меня видеть.

— А, мистер Кентрелл! — Лоувелл привстал, пожал протянутую руку и указал на соседний стул: — Присаживайтесь. Я много слышал о вас в последнее время.

Он поманил пальцем проходившую мимо служанку.

— Бутылку моего виски и рюмку для мистера Кентрелла. Вы ведь не откажетесь выпить со мной? — обернулся он к Леви.

— Не откажусь, — улыбнулся тот.

— Я заметил вашу гнедую, когда подъезжал к салуну. Неплохая кобылка.

— Спасибо. Я купил ее в Сан-Франциско той осенью.

Леви не удивился тому, что Герман Лоувелл сумел разглядеть его кобылу среди множества лошадей у коновязи. Такие, как Лоувелл, всегда подмечают самые незначительные детали. В этом их преимущество. Лоувелл не зря считался первым человеком в этих краях.

— Мне приходилось иметь дело с некими Кентреллами, что живут за Конским Ручьем. Не родственники вам?

— Возможно.

— У них лучшие лошади в наших местах.

— Да? — Леви уселся поудобнее.

Служанка поставила на стол бутылку и две рюмки. Лоувелл налил себе и Леви и принялся вертеть свою рюмку в пальцах.

— Ну и драку вы устроили, — наконец произнес он. — У здешней публики давненько не было такого развлечения.

— Ну, если вы охотник до драк… Лично я предпочел бы заняться чем-нибудь другим.

— Да? — приподнял бровь Герман Лоувелл. — Вы за один день вывели из строя трех из моих лучших работников, а теперь утверждаете, что не охотник до драк?

— На самом деле на моей совести только двое. Третьего отделал Питер.

— Вы имеете в виду глухаря? Как-то не верится.

— Почему же? Он, правда, ничего не слышит, но это не значит, что он ничего не видит. Он сделал то, что сделает любой мужчина, который видит, что его знакомой женщине грозит опасность.

— А Бак с Малышом говорили, что она собиралсь украсть теленка с моего ранчо.

— Вы считаете, что Чендлер крадет ваш скот?

— Я давно знаком с Сайресом Чендлером. Он всегда был честным человеком, но нужда многих честных людей сделала ворами.

— А какое отношение все это имеет ко мне?

— Никакого, кроме того, что если Чендлер действительно крадет скот, то получается, что вы его сообщник.

— Знаете, мистер Лоувелл, только дурак стал бы заниматься таким делом, а я не думаю, что я дурак. — Глаза Леви вспыхнули нехорошим блеском.

— Вы непохожи на дурака, — улыбнулся Герман Лоувелл. — Что же вы не пьете, мистер Кентрелл?

— Вы тоже не пьете.

— Вы держитесь начеку, мистер Кентрелл. Хотел бы я знать почему.

— Сегодня я два раза сцепился с вашими людьми. После того как я уложил в грязь двоих из них, вы предлагаете мне своего «персонального» виски — и до сих пор так и не сказали, о чем хотели со мной поговорить.

Лоувелл рассмеялся и поднял рюмку в знак приветствия.

— А, вижу, к чему вы клоните, мистер Кентрелл. Не беспокойтесь, виски нормальное — и куда лучше, чем то, что Сэм подает всем прочим.

Он выпил и налил себе еще.

— У меня к вам было два вопроса. Немного найдется людей, которые смогли бы так чисто уложить Малыша и Хлыста. Я хотел бы знать, кто учил вас драться?

— Младший брат и еще полдюжины тертых морских волков. — Леви пригубил янтарный напиток и улыбнулся: — Да, разница существенная.

— Так вы моряк?

— Был им одно время. Вы говорили, что у вас ко мне два вопроса. Какой второй?

— Такой человек, как вы, мог бы мне очень пригодиться, — сказал Лоувелл.

— У меня уже есть работа.

— Это у Чендлеров, что ли? — Герман Лоувелл пренебрежительно махнул рукой. — Я буду платить вам вдвое больше, и работа будет для вас привычная: вам придется ухаживать за скотом, а не землю пахать.

— А откуда вы знаете, что я не привык пахать землю?

Герман Лоувелл хмыкнул:

— Не тот вы человек. Мне как-то трудно представить вас за плугом.

— Может, вы и правы, — сказал Леви с осторожной улыбкой. — Но я все-таки хочу пока остаться при этом деле.

— А нельзя ли спросить, почему?

— Отчего же нельзя? Мне никогда не приходилось заниматься этим, вот я и решил попробовать. Может, со временем и своей фермой обзаведусь, кто знает.

Лоувелл поразмыслил, потом покачал головой.

— Да нет. Вы явно большую часть жизни провели в седле. От такой жизни отвыкать трудно. Как вам вообще пришло в голову заняться земледелием?

— У меня было туго с деньгами, а Сайрес Чендлер предложил мне работу, — пожал плечами Леви. — Я обещал остаться как минимум до конца весенней страды.

— А с чего это вдруг бродяга предпочитает работать на захудалого фермера?

— Во-первых, я человек слова. Во-вторых, с тех пор как мне случилось два раза «побеседовать» с вашими людьми, меня что-то не тянет к вашему хозяйству.

— Очень странно, — сказал Лоувелл. — Вы ведь понимаете, что человек в моем положении не может позволить себе быть слишком разборчивым. Я плачу своим людям за то, чтобы они глядели в оба и заботились о моем имуществе.

Леви вспомнил, что Бак с Малышом собирались сделать с Никки, и судорожно стиснул рюмку.

— Благодарю за предложение, но я думаю, что все же останусь у Чендлеров.

— В наше время копаться в земле не так уж безопасно, знаете ли, — голос Лоувелла звучал почти угрожающе.

— Что ж, рискнем!

— В этом году нам грозит засуха. Может дойти до драки, и тому, кто окажется слабее, похоже, не поздоровится.

— Будем иметь в виду.

Леви осушил рюмку и встал.

— Ну, мне пора домой. Спасибо за угощение, мистер Лоувелл.

— Вы уверены, что не передумаете?

— Боюсь, что нет.

— Что ж, в любом случае мое предложение остается в силе.

— Я запомню это. — Леви надел шляпу. — Спокойной ночи.

Леви Кентрелл вышел, а Герман Лоувелл еще долго сидел, задумчиво глядя в рюмку.


— А куда это подевался Леви? — спросил Сайрес, глядя, как его дочь собирает на стол. — Обычно к этому часу он давно уже на ногах.

Никки, наверно, в десятый раз взглянула на дверь и пожала плечами с деланной небрежностью.

— Кто его знает. Вечером он уехал в город. Может, решил там и заночевать.

В душе она была отнюдь не так спокойна. На Леви вдруг что-то нашло, и у Никки душа была не на месте. Вечером она не могла уснуть. Уже поздней ночью Никки пробралась в сарай. Все его вещи на месте, не хватает только седла и кобылы. Значит, он собирался вернуться. Но где же его носит?

Через несколько минут дверь распахнулась. У Никки подпрыгнуло сердце — но это был всего лишь Питер. Никки сама изумилась нахлынувшему на нее разочарованию. Да что же такое с ней происходит?

— Питер, ты Леви не видел? — спросил Сайрес.

Питер ухмыльнулся и кивнул. Он ухватился за живот и за голову и изобразил на лице величайшее страдание.

— Он что, болен? — испугалась Никки. — Может, мне пойти посмотреть…

Но она не успела договорить, как Питер сделал вид, что держит в руке стакан, опрокинул в себя его содержимое и еще раз ухмыльнулся.

— А, перебрал Сэмова виски? — хмыкнул Сайрес.

Питер кивнул и энергично набросился на завтрак. Он уже доедал свои оладьи, когда наконец появился Леви.

— Что-то вы сегодня неважно выглядите, — весело заметил Сайрес.

— Как бы плохо я ни выглядел, чувствую я себя гораздо хуже, — со вздохом сообщил Леви, усевшись на свое место. — Та гадость, которую Сэм выдает за виски, больше похожа на керосин.

— Похоже, нынче ночью вам довелось сражаться не только с бутылкой, — сказал Сайрес. — У вас такой вид, словно вас об стенку колотили!

Леви потрогал распухшую губу.

— Мы малость не сошлись во мнениях. Но я их переубедил.

— Их?

— Ага. Двое пьяных ковбоев нарывались на драку. Лучше б они полезли к кому другому.

Никки брякнула перед ним чашку кофе.

— Ты опоздал к завтраку!

Леви вздрогнул, поднял на нее глаза и попытался улыбнуться.

— Я знаю. Но сегодня я все равно не смогу отдать должное твоей стряпне.

— Надеюсь, ты не думаешь, что с тобой станут нянчиться оттого, что ты с похмелья! Тебе платят не за то, чтоб ты по ночам пьянствовал и дрался в салуне.

Она сердито вернулась к плите.

— Что это с ней? — тихо спросил Леви.

Глаза Питера весело блеснули. «Женщины!» — ответил он и закатил глаза, повторяя вчерашний жест Леви.

Леви улыбнулся. «Ты прав!» Он снова взглянул на Никки и принялся за свой кофе. Почему-то оттого, что она злится, ему было гораздо хуже, чем от похмелья.

9

Через несколько часов, когда они отправились в город, Леви уже полегчало. Но когда дилижанс наконец прибыл, Эмили Паттерсон в нем не оказалось.

— Вы уверены, что это все пассажиры? — спросил Леви, стараясь не замечать, что от кучера разит перегаром.

— Ага. Мы ж только что приехали, потерять еще никого не успели.

Он заржал над своей неуклюжей шуткой и выпустил струю жеваного табака в несчастную букашку, которая ползла по дороге.

— В Ноувуде должны были сойти трое, трое и сошли, если не считать детишек.

Леви оглянулся на группку людей на тротуаре. Молодая мать успокаивала орущего младенца, а бабушка — хрупкая, как цыпленок, женщина — держала на руках другого малыша.

— Должна была приехать еще одна женщина. Не могла она зайти в лавку?

— Не-е. — Кучер грохнул наземь здоровенный чемодан и отхлебнул из своей фляжки. — Может, не на той остановке сошла?

Леви вздохнул и вернулся к лавке. Куда же делась Эмили Паттерсон? В дилижансе ее не было. Может, действительно сошла в другом городе?

Дилижанс уехал. К женщинам на тротуаре подошли двое пожилых людей. Начались объятия, поцелуи, и молодая женщина с детьми ушла с ними. Старшая осталась. Она беспокойно осматривалась, словно ища кого-то. Леви иначе представлял себе Эмили Паттерсон, но все же…

— Извините, — Леви нерешительно обратился к женщине: — Это вы Эмили Паттерсон?

Похоже, в глазах у нее мелькнуло отвращение. Впрочем, трудно было разобрать за толстыми очками.

— Д-да…

— Я Леви Кентрелл. Сайрес Чендлер прислал меня встретить вас.