Бенедиту Барбоза - Роковое наследство

Не откладывая дела в долгий ящик, он вызвал к себе Фаусту и велел ему отправить Олегариу на пенсию, оформив для этого соответствующие документы.

— Речь идет о каком-то дополнительном пособии? — уточнил Фаусту.

— Нет. Он будет получать только то, что ему полагается по закону, — ответил Жеремиас.

— Но он так долго у вас работал, — неожиданно вступилась за Олегариу Рафаэла. — Может, вы дадите ему хотя бы единовременное вознаграждение? Так сказать, выходное пособие…

Жеремиас уступил просьбе племянницы.

А когда Фаусту рассказал об этом Олегариу, тот ядовито усмехнулся:

— Значит, авантюристка попыталась подсластить мне пилюлю? Далеко пойдет девочка! Однако скажи ей, что никакие деньги не заставят меня простить ту черную неблагодарность, которую я получил от сеньора Бердинацци.

Их разговор происходил в таверне, где Олегариу с помощью вина пытался смягчить полученный от Жеремиаса удар. Фаусту пил вместе с ним, демонстрируя свое искреннее сочувствие к потерпевшему. У него тоже была веская причина для недовольства хозяином, который вместо того, чтобы составить завещание, вдруг взял и уволил Олегариу.

— Поверь, я сделал все, чтобы защитить тебя, — клялся Фаусту, — но хозяин был неумолим.

— Бог ему судья, — сказал Олегариу и, осушив очередную рюмку, добавил: — Вообще-то если отбросить обиду, то придется признать, что Жеремиас в данном случае сам оказался жертвой. И я, пожалуй, готов сделать ему одну услугу.

— Какую? — испуганно спросил Фаусту.

— А я убью эту змеюку! — рассмеялся Олегариу.

— Ты пьян?!

— Да, я пьян, — подтвердил Олегариу. — Пьян и уволен. Теперь остаток жизни мне придется потратить на то, чтобы найти настоящую племянницу Жеремиаса — ту, что выжила после автомобильной катастрофы. Если она жива, я найду ее и привезу сюда!

— Ты действительно перебрал лишнего, — только и смог на это ответить Фаусту.

К очередному приезду хозяина Зе ду Арагвайя подготовил своеобразный сюрприз — приютил на ферме двух бродячих музыкантов, поющих в стиле кантри. Звали их Апарисиу и Зе Бенту, хотя, выступая в небольших тавернах, они прибегали к сценическим псевдонимам, дуэт их назывался «Светлячок и Кулик».

Познакомиться с этими ребятами Зе ду Арагвайе довелось в нелегкую годину. Зашел выпить в таверну, а там вдруг завязалась пьяная драка. Получив удар по голове, Зе вынужден был защищаться, и ему в этом здорово помогли Светлячок и Кулик. Полицейские, однако, не стали разбираться, кто зачинщик драки и кто потерпевший, и всех вместе увезли в участок.

Ночь, проведенная за решеткой, еще больше сблизила Зе с музыкантами, и он, выяснив, что у ребят нет постоянной работы, предложил им ухаживать за быками у себя на ферме. Светлячок и Кулик восприняли это предложение с благодарностью, и теперь Зе оставалось лишь уладить формальности с хозяином.

Бруну не стал возражать против новых работников, только заметил в шутку:

— С виду они ребята хоть куда! Но ты все же объясни им, где у быка хвост, а где рога.

— Мы можем взять их с испытательным сроком, — понял намек Зе ду Арагвайя.

На том и порешили.

Донана, правда, была уверена, что ребята здесь долго не задержатся:

— У них на уме одна музыка. А ходить за быками — это совсем не то, что бренчать на гитаре.

— Ты только не говори это сеньору Бруну, — попросил Зе.

— Я и так молчу. Мне-то что? — буркнула в ответ Донана. — А вот ты предупреди этих молодчиков, чтоб не слишком пялились на Луану, не то сеньор выгонит их в два счета.

— Уже предупредил, — усмехнулся в ответ Зе.

Вечером Светлячок и Кулик устроили на террасе большой, в два отделения, концерт, и у Маркуса и Лии, прибывших сюда вместе с отцом, была отличная возможность понаблюдать, с какой нежностью он поглядывал на Луану. Она же, ловя на себе его взгляды, смущалась, но было очевидно, что ей приятно такое внимание хозяина.

В антракте, пока музыканты курили, Лия завела разговор с Донаной:

— Скажи, что связывает моего отца с этой Луаной? Он смотрит на нее, как на драгоценное сокровище. А она, похоже и вовсе боготворит его!

— То, что она смотрит на сеньора Бруну с обожанием, понять не сложно, — ответила Донана. — Ведь когда вы ласкаете дворняжку, она лижет вам руку с благодарностью. Не так ли?

— Для дворняжки она слишком красивая, — недовольно заметила Лия.

Затем подошла к Луане и, немало удивив Донану, вдруг предложила:

— Поедем завтра утром кататься на лошадях?

— Я не умею ездить верхом, — испуганно отпрянула от нее Луана.

— А я с удовольствием составлю вам компанию! — вызвался наблюдавший за этой сценой Светлячок.

— Вам, насколько мне известно, с утра надо будет пасти быков, — довольно грубо осадила его Лия, но смутить парня ей не удалось.

— Ах да! — произнес он с досадой, скорчив при этом смешную гримасу. — Я совсем забыл, что теперь моя жизнь круто переменилась.

Утром, однако, он не упустил своего шанса: оседлал первую попавшуюся лошадь и поскакал в луга — догонять Лию. Увидев его, Лия прибавила скорости, но лошадь внезапно споткнулась, и всадница оказалась на земле.

Апарисиу вмиг спешился и подбежал к Лие. Она была без сознания. Но Светлячок не растерялся и принялся делать ей искусственное дыхание — методом «рот в рот». А когда увидел, что Лия очнулась, то поцеловал ее уже не ради первой медицинской помощи, а ради удовольствия. К его удивлению, хозяйская дочка отнюдь не воспротивилась.

Потом он помог ей добраться до дома, так как при падении Лия подвернула ногу.

— Он спас меня от смерти, — объявила Лия отцу, указав на Светлячка. — Вовремя сделал искусственное дыхание.

Бруну поблагодарил парня, но посмотрел на него при этом сурово, ясно давая понять: «Держись от моей дочери подальше!»

То же самое посоветовал Светлячку и его друг Кулик, когда услышал о происшествии на лугу.

— Ты ничего не понимаешь! — беспечно молвил Апарисиу. — Лия мне понравилась, и я ей — тоже. Может быть, это даже любовь!

— Ладно тебе паясничать! — улыбнулся Зе Бенту. — И оставь в покое хозяйскую дочь, не то нас выгонят отсюда с треском.

— Не вижу в том большой беды, — ответил Апарисиу. — Ты же сам слышал, как хозяйский сын вчера предлагал себя на роль нашего импресарио.

— И ты думаешь, ему можно верить? По-моему, он обыкновенный трепач.

— Мы сможем это проверить, когда нас отсюда и вправду выгонят, — сказал Апарисиу.

Им было неведомо, что Маркус и в самом деле решил стать менеджером у этих ребят, показавшихся ему весьма талантливыми. Об этом он и сказал отцу, но Бруну расценил его идею как откровенное издевательство над собой.

— Нет, я говорю вполне серьезно, — возразил Маркус. — У меня много знакомых на радио и телевидении. Я мог бы раскрутить этих ребят.

— Глядя на тебя, я начинаю думать, что ты никогда не повзрослеешь и не поумнеешь, — с горечью молвил Бруну. — Ты ведь уже мужчина, пора бы заняться настоящим делом.

— То есть быками? — насмешливо спросил Маркус. — Но я уже говорил тебе, что быки — не мое призвание.

— А в чем оно, твое призвание?

— Пока я этого еще не понял.

— Ну значит, пока ты полетишь со мной осматривать другие фазенды. Надо же когда-то вводить тебя в курс дел. А то, не дай Бог, помру, и что ты тогда будешь делать?

— Все продам и буду жить на проценты от вырученного капитала! — не задумываясь ответил Маркус и нагло подмигнул отцу.

— Собирайся лучше, полетим в Перейра-Баррету, — устало произнес Бруну.

Когда отец и брат улетели, Лия, прихрамывая, направилась к конюшне, откуда доносился звук гитары.

Увидев ее, Апарисиу перестал играть и с замиранием сердца ждал, что она скажет. Его волнение передалось и Лие. Апарисиу понял это и пришел девушке на помощь:

— А я думал, ты улетела вместе с отцом.

— Нет, прежде чем уехать, я захотела до конца познать вкус твоего поцелуя, который ты запечатлел на моих устах, когда меня сбросила лошадь.

Апарисиу не мог поверить услышанному, но все же отложил в сторону гитару и сделал шаг навстречу Лие. Они жадно припали друг к другу.

А полчаса спустя Зе Бенту вошел в комнату, которую они занимали вдвоем с Апарисиу, и выскочил оттуда как ошпаренный, потому что нашел своего друга в постели с дочерью хозяина.

— Ты спятил! — набросился он на Апарисиу, когда тот наконец расстался с Лией.

— Не волнуйся, — с блаженной улыбкой на лице ответил Светлячок. — Сеньор Бруну ни о чем не узнает, потому что его дочь потеряла девственность отнюдь не со мной. Но я все равно ее люблю!

Солнце уже клонилось к закату, скоро должен был вернуться отец, и Лия, сидя на террасе, с сожалением думала о том, что завтра ей придется от сюда уехать.

В это время послышался гул приближающегося самолета, и Лия увидела, как при этом вздрогнула Луана.

«Боже мой, какие страсти!» — подумала Лия, а вслух спросила:

— Извини, Луана, ты могла бы сказать, какие чувства испытываешь к моему отцу?

— Благодарность, — ответила та, нисколько не смутившись.

Лия ей не поверила:

— Но ведь он мужчина! Не слишком, правда, молодой, но еще достаточно привлекательный.

— Я ненавижу мужчин! — совсем озадачила ее своим ответом Луана.

Тем временем к дому приблизились Бруну и Маркус.

Луана поспешила на кухню, а Лия обратилась к отцу:

— Я хотела бы остаться здесь еще на несколько дней. Ты не возражаешь?

— И что ты будешь тут делать? — спросил он.

— Отдыхать.

— От чего?! — в раздражении бросил Бруну и ушел к реке, отказавшись от ужина.

Позже, когда он в одиночестве сидел на террасе, Луана все же принесла ему ужин туда, но лишь нарвалась на дурное настроение хозяина.

— Ты можешь оставить меня в покое? — раздраженно бросил он.

От растерянности Луана едва не выронила поднос.

— Вы сердитесь на меня за то, что я о вас забочусь? — спросила она упавшим голосом.

Бруну стало стыдно за свою несдержанность, и он, извинившись, вдруг выпалил:

— Собери вещи, завтра полетишь со мной в Рибейран-Прету. Будешь жить в моей доме.

Луана оцепенела от такого предложения и не сразу нашла в себе силы ответить решительным отказом:

— Я не поеду к вам! Лучше вернусь к Режину и Жасире.

— Ну нет, этого я не допущу! — тоже продемонстрировал твердость Бруну. — Не хочешь ехать в город — живи здесь. А если тебе так уж будет невмоготу, я сам отвезу тебя туда, где нашел!

— Вы считаете меня неблагодарной?

— Очень мне нужна твоя благодарность! — сердито ответил Бруну. — Просто не хочется, чтоб ты вновь скиталась по свету с разными бродягами. Иди спать.

Он еще долго сидел один на темной террасе и думал:

«Что мне вдруг взбрело в голову тащить эту дикарку к себе домой? Совсем выжил из ума. Нет, она оказалась гораздо рассудительней меня!»

Наутро Бруну с детьми покинул фазенду в Арагвайе. С Луаной он даже не простился, и она, чувствуя себя виноватой перед ним, попросила совета у Донаны:

— Скажи, что мне делать, как вести себя с хозяином?

— Он к тебе приставал?

— Нет. Но он хотел увезти меня к себе домой, а я отказалась.

— Домой? В Рибейран-Прету? — изумилась Донана. — Зачем?

— Чтобы я там жила и училась.

— Ну так что в этом плохого? Не понимаю. Чего ты испугалась?

— Я себя боюсь, — призналась Луана. — Боюсь того чувства, которое испытываю к сеньору Бруну.

— Это чувство называется любовь?

— Не знаю. Но я хожу словно без сил, у меня голова кружится.

Донана посмотрела на нее с явным сочувствием и спросила:

— А если сеньор Бруну позволит себе лишнее в отношении с тобой, у тебя достанет мужества поднять на него руку?

Луана, секунду подумав, со стыдом ответила:

— Нет… А что мне тогда делать?

— Да ты, я гляжу, совсем еще дитя, — пожалела ее Донана. — Думаю, тебе ничего не придется делать, потому что сеньор Бруну — человек женатый и серьезный. И смотрит он на тебя только как отец на дочку.

Она надеялась успокоить Луану, однако та расстроилась еще больше.

— Конечно, ты его лучше знаешь и если так уверена в нем, то, выходит, мне все только померещилось. И значит, я должна погасить в себе это чувство.

— Да, так было бы лучше для всех, — согласилась Донана. — Только с сердцем очень трудно управиться, имей это в виду.

Сразу же по приезде в Рибейран-Прету Бруну узнал от Димаса, что Лейя разбила свою машину и взамен купила новую, точно такую же.