Хэстер Броун - Сбежавшая невеста

– Давай поговорим с Жизель, – сказала София. – Я тебя провожу. Мне тоже нужно кое-что с ней согласовать.

Лео попытался отправиться с нами, но София от него отмахнулась.

– Не надо. Нам не всегда обязательно присутствие большого мужчины. Девочки вполне способны сами решать свои проблемы.

– Все хорошо, – поспешно сказала я. – Я хотела поговорить с Жизель о собачьем приюте. – Я согласилась курировать приют и терапевтические сады, «чтобы покрыть одновременно сферу детей и собак» (слова Жизель, не мои). – Она интересовалась, сможем ли мы с Бэджером устроить фотосессию в Лондоне, когда вернемся. Я не против.

Лео чуть просветлел (я была рада, что он понял и оценил мои старания идти ему навстречу) и коснулся моей руки.

– Расскажи мне потом все в точности, – сказал он. – Я буду либо здесь, либо в соборе, на организации, ладно?

Я нервно улыбнулась ему, поскольку София схватила меня за другую руку.

– Хорошо.

Она поволокла меня за собой по коридорам, ведущим в административную часть дворца, туда, где сюжеты картин в рамах становились все воинственнее; но когда мы остались одни, София внезапно проверила, нет ли кого поблизости, а затем затащила меня в комнату.

Это оказалась гигантская библиотека. Но у меня не было времени ее рассмотреть.

– Слушай, – сказала София, пригвоздив меня к месту своими пронзительными глазами, – я собираюсь быть с тобой откровенной, раз уж все остальные, похоже, решили ходить вокруг да около. Это только начало. Твоя жизнь с Лео будет именно такой, отныне и впредь. Тебе достаточно быть общительной, а не блистательно умной, но если ты не готова, окажи Лео услугу, окажи себе услугу, окажи Жизель услугу и просто уйди.

Она произнесла это таким обыденным тоном, что я не ужаснулась, а разозлилась. Я ведь не то чтобы не замечала, где именно появлялись фотографы.

– Дело в молитве? Потому что попытка была совсем детсадовской.

– Я понятия не имею, о чем ты.

Мне уже почти нечего было терять, и язык словно зажил собственной жизнью. Или Джо научилась управлять мной на расстоянии.

– Полагаю, ты хочешь сказать, что справилась бы лучше?

– Да. – София уставилась на меня так, словно я сошла с ума. – Конечно, справилась бы. Только не с твоими обязанностями, а с обязанностями Лео. Ты всего лишь декорация. В любой другой стране мира я справилась бы с работой Лео и твоей. Но эта отвратительная несправедливость случилась в нашей стране.

– Прости. Я должна сейчас оскорбиться?

Она схватилась за лоб, словно не могла понять моей глупости.

– Вместо того чтобы писать о том, что я делаю, например, о защите прав женщин в сфере наследования, они пишут о размере твоей задницы. Ты предпочитаешь такой вид феминизма? Хочешь, чтобы тебя каждый день полоскали в модных блогах? Ты беременна? Ты толще Кейт Миддлтон? Твоя мама на диете?

Последнее подействовало на меня, как пощечина. Мне стало интересно, что София знает о газетных фотографиях. И какое она на самом деле имела отношение к моей папке с информацией о подготовке к балу и к гардеробу для фотосессии.

– Я могу смириться с тем, что газеты критикуют меня, – сказала я, открыто глядя ей в лицо. – Я научусь. Я стану лучше. Но не моя семья. Они не часть сделки.

Уголок ее ненакрашенного рта приподнялся в улыбке.

– Это решать не тебе. И именно об этом я хотела поговорить с тобой наедине.

У меня сжалось горло.

София склонила голову набок, чаруя меня змеиным взглядом.

– Нам нужно поговорить о Келли.

Я ничего не ответила, но поток мыслей не прекращался. Паника лишь разбросала мысли, и они разлетелись, как бумажные листки на ветру. Никогда еще мне так сильно не хотелось отмотать все назад и поступить по-другому.

София изучала свои ногти.

– Мне сообщили, – не могу сказать, кто именно, – что некий американский журнал при помощи некоего британского таблоида отыскал твою сестру. Келли, если не ошибаюсь?

Она знала, что не ошибается. Я глупо кивнула.

– И, насколько я понимаю, у тебя есть весомые причины не желать ее появления в прессе.

Конечно есть! Мама и в первый раз едва не умерла от стресса. А тогда это была всего лишь «Ротери газетт». Что, если эта история окажется во всех таблоидах? Если Келли выступит на ток-шоу «Свободные женщины»? Мама вовсе откажется выходить из дома.

Я чувствовала тошноту и странную обиду. Как чужаки смогли отыскать Келли, когда мне это не удалось?

– Но мы можем это остановить, – сказала София. – Я могу это остановить. Я могу так качественно задушить это дело в зародыше, что даже мама с папой, даже Лео ничего не узнают. – Она помолчала, наблюдая за моей реакцией. – Ты ведь рассказала Лео о своей сестре и ее тюремном сроке?

– Не было никакого тюремного срока! – огрызнулась я. – Ее приговорили к условному.

Свою ошибку я поняла только секундой позже.

София поджала губы в гримасе судебного триумфа. Как ей удалось еще ни разу не получить по лицу в течение карьеры, для меня оставалось загадкой.

– Такие вещи не остаются секретом навечно, Эми. Пока на тебя направлено внимание, всегда найдется журналист, который сможет ее уговорить. Продюсер, которому хватит денег на документальную передачу. – Она потерла пальцы. – Кто может винить девушку вроде Келли в желании урвать немного денег у своей удачливой сестры? Учитывая, как ей самой не везло в последнее время.

Я обеими руками ухватилась за стол. Она блефует? Сколько ей известно? Что еще натворила Келли?

София заметила мой ужас и пожала плечами.

– Послушай, это может звучать резко, но я пытаюсь тебе помочь. Такова жизнь высокопоставленных семей, Эми. Нам не позволены секреты. Нельзя даже врать диетологу: а вдруг он потом захочет написать книгу? Я не жду от тебя немедленного ответа – я знаю, что здесь есть над чем подумать. Но думать придется быстро – ведь приглашения на венчание в соборе должны быть разосланы в понедельник?

Я снова глупо кивнула.

Она изобразила на лице нечто вроде «ах, боже мой», а затем сочувственно улыбнулась. Как гадюка.

– А пока что, – продолжила она, – отчего бы нам не сходить к Жизель и не узнать, как выторговать для твоей мамы кругленькую сумму в качестве компенсации за эти оскорбительные фотографии? Это прольет немного бальзама на раны.

Я хотела сказать Софии, что никаких денег не хватит на исцеление боли, которую мама сейчас испытывает, но какой в этом смысл? В семье Вольфсбургов деньги были ответом на все проблемы.

Я последовала за ней обратно в коридор. Мозг был так перегружен, что я не могла сосредоточиться, но единственная мысль выделялась на общем фоне.

Я должна вернуться в Англию. Я должна предупредить маму и папу, не по телефону, а лично, и я должна попытаться сама найти Келли. Я не знала, как это сделать, но просто ждать, когда эта бомба рухнет мне на голову, я не могла. И я не хотела, чтобы Лео об этом знал.

Шестеренки в моем мозгу крутились, вертелись и наконец остановились, как в игровом автомате, выбросившем три лимона.

Как я могу выйти замуж за Лео? Нет, серьезно. Как я могла думать, что это получится?

– София, – сказала я, словно только что вспомнив о чем-то, – я оставила в комнате телефон… Я схожу сейчас за ним, на случай, если тебе понадобятся детали… дела.

Лгать без подготовки я совершенно не умела. У меня покраснели даже уши.

– Конечно. – София не отрывала взгляда от своего «Блэкберри». Со мной она уже все решила, и я была недостойна внимания. – Мы будем в пресс-центре. Если не найдешь дорогу, попроси кого-то из слуг тебя проводить.

– Хорошо. Я быстро.

Наградив Софию самым ядовитым в моей жизни взглядом, я развернулась на пятках. Через пятнадцать минут Джо будет выезжать в аэропорт, и времени у меня почти не оставалось.

Я бросила в сумку вещи – немного, чтобы не привлечь внимания к своему исчезновению, – пытаясь не смотреть на запонки Лео, которые он забыл на столе. Те самые, которые я ему подарила, и он стал носить их чаще всех своих дорогих. Боль рвала мне сердце, и мне пришлось сосредоточиться на расчете дороги домой, чтобы не упасть.

Я взяла листок бумаги из сафьянового писчего набора на столе и нацарапала короткую записку, не особенно выбирая слова.

Дорогой Лео!

Я люблю тебя, и нам было очень хорошо вместе, но я не смогу жить с тобой такой жизнью. Ты когда-то сказал, что любишь меня за мою нормальность, – так вот, я нормальная. Но я не думаю, что тебе подойдет обычная жена. Однажды ты проснешься с осознанием, что тебе нужна орхидея. А не маргаритка, пусть и бриллиантовая.

С любовью,

Эми

Я стянула с пальца обручальное кольцо и положила его на сложенный листок рядом с цепочкой бриллиантовых маргариток. Я не хотела, чтобы София потом преследовала меня с обвинениями в краже.

А затем, не глядя на смятую постель и брошенную на стул белую рубашку Лео, я схватила свою сумочку и помчалась по лестнице искать Джо.

Чемоданы Джо уже грузили в багажник пурпурного «рендж ровера», когда я домчалась до приватного выхода из дворца. Она, похоже, обрадовалась моему появлению.

– Пришла попрощаться? – спросила Джо. – О, я буду скучать. И все равно, тебя ждет отличная неделя, ты отдохнешь перед…

– Нет, – радостно сказала я, избегая ее объятий и хватаясь за ручку дверцы. – Я еду с тобой в аэропорт. Там и буду прощаться.

– Правда? – Джо нахмурилась. – А разве тебе не нужно быть на репетиции в соборе?

– Я там не нужна, только Лео. – Я запрыгнула на заднее сиденье и сжала коленями сумку, чтобы она не заметила, как эта сумка набита.

– Залезай, – добавила я. – Мы же не хотим опаздывать! Уже пора отъезжать – на трассе могут быть задержки из-за пробок. Лео извинился, что не может попрощаться лично, но у них какое-то семейное собрание. По поводу, гм, Рольфа.

Джо странно на меня посмотрела, но села в машину, а затем, к моему огромному облегчению, автомобиль двинулся по извилистой горной дороге от дворца к небольшой гавани на другой стороне острова, где днем туристов переправляли туда и обратно на пароме.

Джо болтала о бале, о платьях других гостей и о том, что Кэлли наверняка потребует подробно все рассказать, а я отвечала как могла, тревожно поглядывая в зеркальце заднего вида и боясь увидеть пурпурный дворцовый автомобиль с сердитым Лео за рулем.

Но нас никто не преследовал. Мы погрузились на паром, а я наблюдала, как белый замок растворяется вдали за искрящейся голубизной моря, и вовремя отвела глаза, прежде чем успела осознать, что это «последний взгляд». А потом мы оказались на берегу Италии и помчались по дороге к аэропорту, и тяжесть того, что я натворила, медленно навалилась на меня худшим похмельем в истории человечества.

Я снова это сделала. Я сбежала. Я поступила именно так, как папа велел мне никогда не делать.

– Ты в порядке? – спросила Джо. – Если будешь так сжимать телефон, он сломается.

– Просто думаю о папе, – сказала я. – Он не брал трубку, когда я звонила, наверное, отключил телефон. Я оставила сообщение, сказала, что не нужно паниковать, я уже еду, но этого было мало. У меня не хватало нужных слов: сейчас их надо просто обнять, оказать молчаливую поддержку.

Джо сочувственно сжала мое колено, и мы ничего не говорили, пока водитель не просигналил на повороте к аэропорту.

– Джо, – сказала я, когда мы двинулись к терминалу, – надень очки и мою шляпу и выходи первой. Я попрошу водителя высадить меня сбоку. Но никуда не уходи, хорошо? Встретимся у стойки первого класса Британских авиалиний.

– Но я лечу не первым классом, принцесса Эми.

– Сделай это. Пожалуйста.

Она снова странно на меня посмотрела, но кивнула и надвинула на глаза мою шляпу, которая шла ей куда больше, чем мне.

Стоило ей выйти, как три фотографа, болтавшихся у входа, двинулись за ней с криками: «Эми! Эми! Посмотри сюда! Обернись!» – как я и предполагала, поэтому я вышла из автомобиля за углом и смогла пробраться внутрь незамеченной.

Джо ждала меня у ВИП-стойки Британских авиалиний, и вид у нее был встрепанный. Кто-то из персонала заслонял ее.

– Что это было? – спросила она. – Хочешь дать мне напоследок попробовать истинного ВИП-стиля?

– Вроде того. – Я порылась в сумке, вытаскивая кошелек, и посмотрела на сотрудника за стойкой. – На этот рейс еще остались билеты? В первый класс?

Я не могла спросить об эконом-классе. Слишком много людей на меня смотрели.

– Я проверю, мадам, – сказал он и быстро застучал по клавиатуре.

– Что? – прошипела Джо.

– Я лечу с тобой. – Я оглянулась на вестибюль, все еще боясь увидеть Лео, или Софию, или кого-то из их подчиненных. Последних я даже не узнаю, пока не станет слишком поздно.

– Но ты нужна им здесь, для интервью и всего прочего. Лео сказал, что вы завтра открываете твой благотворительный целебный сад.