– Познакомься. Это Бетти. Мой близкий друг.

Значит, он решил представить ее под вымышленным именем?

Лиззи ощутила прикосновение его руки, придавшее ей энергию, возродившее уверенность в себе. Он гордится своей спутницей. Его глаза говорили, что он испытывает глубокое волнение, когда представляет ее с благоговением, словно некую богиню, такую же изысканную, как гламурная Джоанна.

– Приятно познакомиться, Бетти, – кивнула та, удивительно тепло обнимая ее. – Часто бываете на таких вечеринках? Уверена, что мы раньше не встречались.

– Нет, я здесь впервые. Джон заманил меня сюда, обещая сцены из фильма «С широко закрытыми глазами», и я поддалась соблазну.

Джоанна широко улыбнулась, внезапно показавшись намного моложе и не столь неприступной.

– А… помню свой первый раз. Все равно, что быть Алисой, оказавшейся в извращенной Стране Чудес. Но к счастью, со мной был мужчина, такой же мудрый и великолепный, как ваш Джон. Он провел меня через все испытания. И я ни разу не оглянулась.

Лицо блондинки стало почти нежным, полным любви.

– Кстати, где он? – поинтересовался Джон.

– Порет в подвале какого-то раба или еще кого-то… а может, и трахает. Не знаю. Я понаблюдала и решила немного побродить по залу.

Лиззи наспех глотала шампанское, не чувствуя вкуса. Джоанна уж точно не из тех, кто ревнует партнера!

Блондинка испытующе уставилась на нее. Неужели заметила, как шокирована Лиззи? Какую глупость она сделала! На секс-вечеринке может твориться все, что угодно. И она не должна реагировать, как возмущенная девственница!

– Пожалуй, пойду взгляну, как он там, – жизнерадостно объявила Джоанна, подмигнув. – У Кевина вошло в привычку время от времени чересчур погружаться в собственные фантазии. Наверное, пора вернуть его обратно на землю. Может, дать ему попробовать собственного лекарства.

Она сжала руку Лиззи:

– Желаю насладиться этим классным мужиком, детка. Чао!

Они смотрели вслед Джоанне, элегантной, грациозной, уверенной.

– Она госпожа? – решилась спросить Лиззи. Джоанна прекрасна, но ведь и она то и дело ловила восхищенные взгляды!

Джон улыбнулся и обнял ее за талию, словно хотел приободрить.

– Иногда… да. Но как многие люди, наслаждающиеся играми в боль и наслаждение, то и дело меняет роли. И иногда становится восхитительно покорной рабыней.

Лиззи вполне ее понимала. И не осуждала тех, кто вел подобные игры. Можно быть сильной, даже если покоряешься кому-то и позволяешь выпороть себя. И люди не все время хотят одного и того же. Но она все равно должна спросить:

– Ты наказывал ее?

– Да, раза два, как часть импровизированного сценария.

Проницательные синие глаза сузились.

– И нет, на случай, если собираешься спросить. Я никогда ее не трахал. Хотя у них с Кевином совершенно свободный брак.

«Он думает, что я ревную? Но не все ли ему равно, даже если ревную?»

Они продолжали гулять по залу. Атмосфера была веселой, вполне дружеской, но сначала казалась вполне обыденной… до тех пор пока они не прошли в другую комнату, поменьше. Там собралась целая компания, за чем-то наблюдавшая. Однако люди охотно расступились и впустили вновь пришедших в свой круг.

Женщина, в роскошном вечернем платье цвета электрик, лежала на столе, вниз лицом. Платье было задрано на спину. Голая попа испещрена ярко-красными полосами. Совершенно обнаженный мужчина в полностью закрывавшем лицо черном капюшоне и ошейнике неистово трахал ее, хотя было непонятно, как он ухитрялся делать это со связанными за спиной руками. Его задница тоже была красной, и одна из женщин, сидевшая на столе рядом с парочкой, держала цепь, прикрепленную к ошейнику.

Сердце Лиззи глухо заколотилось при виде стонущей женщины, над которой трудился незнакомец. Она одновременно возбудилась и растерялась. Хотела бы она оказаться на месте этой женщины? Или той, что держала цепь?

Глаза госпожи сверкали, лицо раскраснелось. Легко было представить, как она требует услуг от любого мужчины, на которого положит глаз. Или от любой женщины. Неудивительно… в этом мире постоянно меняющихся сексуальных предпочтений все может быть. Она не чувствовала угрозы, но и не была готова присоединиться к общим забавам.

Повернув голову, она поймала взгляд Джона и осознала, что он наблюдает за ней. Не за шоу.

Их глаза встретились.

– Чего ты хочешь? Воображаешь меня на месте этой женщины?

Он не ответил. Лицо на мгновение стало настороженным. Но он тут же улыбнулся и поймал ее руку.

– Как насчет ужина? Мы почти ничего не ели за обедом, и я ужасно проголодался.

– Я тоже.

Она с удивлением поняла, что это так и есть, и на душе стало как-то легче. Словно с плеч упала тяжесть. Джон действительно ничего не ожидает от нее. Просто хочет, чтобы она весело проводила время. Не более того. Наблюдала за происходящим, не становясь частью очередного спектакля. И это прекрасно.

Они прошли в следующую комнату… оттуда еще в одну. Дом казался гигантским лабиринтом, обставленным роскошной мебелью и украшенным настоящими шедеврами. И все, находившиеся в нем, выглядели живыми картинами. Мужчины, наказывающие женщин. Мужчины, трахающие женщин. Женщины, сидящие подобно королевам в старинных креслах, пока мужчины ублажали их губами и языком. Мужчины, стоявшие на коленях. Лиззи отметила, что сегодня преобладали госпожи. Мужчины, в основном, оказывались в роли рабов. Но всегда ли это так?

Она не знала.

Лиззи спросила об этом Джона, когда они уселись в просторном салоне, где был накрыт шведский стол и стояли блюда с восхитительными закусками и стаканы с водой и льдом.

– Когда как. Иногда здесь больше рабынь. А иногда, как сегодня, женщины, в большинстве своем, – главные.

Забыв о божественной тарталетке с креветками, Лиззи замерла, словно пораженная громом. Что-то в его тоне насторожило ее. Он ей что-то предлагает? Намекает?

– А что предпочитаешь ты? – выпалила она и в ожидании ответа поспешно сосредоточилась на еде.

Джон выпил воды. Лиззи украдкой наблюдала за ним. Немного раньше он снял галстук, и Лиззи нравился этот повеса в маске и с расстегнутым воротом. Несмотря на его мускулистые руки и плечи, треугольник голой кожи выглядел странно беззащитным.

– Ты знаешь мои вкусы. Я люблю играть роль господина. Думаю, таковы мои природные склонности.

Он сделал еще глоток и поставил стакан.

– Но иногда я переключаюсь на другую роль… ради особенных женщин.

Вызов был так же очевиден, как если бы он вынул из кармана белую перчатку и швырнул ей в лицо.

В комнате, где беседовали люди, играла музыка, иногда слышался звон стекла или столовых приборов. Лиззи вдруг поняла, что сердце, кажется, остановилось.

Синие, как небо, глаза Джона были более красноречивы: «Возьми ее. Возьми власть. Она твоя».

– Это факт? – тихо сказала она, глядя в его глаза не мигая, не пытаясь отступить.

– Да.

Он на секунду опустил глаза, но с таким же успехом мог упасть на колени и поцеловать ее туфлю.

Лиззи кивнула, молча признавая, что все поняла. И отодвинула тарелку. Ей больше не нужна еда. Не нужны вода и вино. Она буквально искрилась энергией. И сейчас готова была сделать все.

– Довольно с меня. Пойдем.

Лиззи направилась к двери на противоположном конце комнаты, хотя понятия не имела, куда она ведет. Но она Королева Бала. Она здесь главная. И непременно найдет место, наиболее подходившее для того, что задумано.

Высоко подняв голову, она скользила по полу, как скользила Джоанна. Но на этот раз знала, что ее мужчина покорно идет за ней. Как прикованный.

Они оказались в широком коридоре, устланном прекрасной персидской ковровой дорожкой. И словно по ее желанию тут же нашлась комната, маленькое интимное пространство, нечто вроде личного кабинета, уставленного полками. Перед камином, в котором горел невысокий огонь, стояли два кожаных кресла. Очевидно, это мужское царство. Но пока что именно она будет им править.

Лиззи вошла и направилась к камину.

– Закрой дверь, – тихо приказала она.

Оставшись наедине с Джоном, она почувствовала, как уверенность мгновенно испарилась. Но оглядевшись и увидев письменный стол с обтянутой кожей столешницей, Лиззи мгновенно приободрилась. Словно обрела новую силу. Среди газет, книг, канцелярских принадлежностей она увидела простую деревянную линейку. Не гибкую, как та, которой ее наказывал Джон, но вполне подходившую для ее целей.

С самого прихода сюда она даже не взглянула на него, но знала, что он тоже видел линейку. И сейчас повернулась к Джону, надеясь, что лицо у нее именно суровое, а не попросту идиотское. Конечно, маска была очень кстати, но здесь она на чужой территории, в новом и незнакомом мире. Придется довериться своим инстинктам.

Джон стоял у стола с непроницаемым лицом. Она никогда не могла разгадать его мысли!

– На что ты смотришь? – тихо спросила Лиззи, надеясь на инстинкты, которые должны были вести ее по дорожке, показанной Джоном. Ни криков. Ни принуждения. Ни тщеславного торжества. Подобные методы прекрасно подходили для тех, кто командовал рабами на этой вечеринке, но не для нее.

Джон мгновенно опустил глаза и заложил руки за спину. На секунду она представила его в пансионе, перед учителем. Каким неотразимым он выглядел тогда! Золотистым Адонисом!

– Так-то лучше.

Она подошла к нему, но не слишком близко. Несмотря на ее каблуки, он был выше ее, и на расстоянии было лучше видно. Стараясь дышать ровнее, она поискала ключевые слова, на которых можно было бы построить сцену, и почти немедленно нашла.

– Ты с самого начала обманывал меня! Знал, что я не эскортница, но притворялся, будто верил моей истории.

Джон утвердительно кивнул, и она вдруг поняла, что он ждет разрешения заговорить. Поразительно, как легко он вошел в роль! Она знала, что это игра, чистое притворство, но разве не такова суть любого спектакля?

Она ощутила мгновенный укол в сердце, жалея, что во всей этой постановке нет ничего реального, но тут же гордо выпрямилась.

– Можешь говорить… но не раньше, чем встанешь на колени.

Он резко вскинул голову и посмотрел на нее потрясенным взглядом. Она слегка нахмурилась, и он тут же опустился на колени: грация и красота… Она невольно залюбовалась.

– Да, госпожа. Знал.

Словно хмель бурлил в ее венах. Пузырьки шампанского, которое они пили.

«Госпожа…»

Да, она вдруг стала госпожой!

– И долго?

– Довольно долго, госпожа, подозревал, что вы неопытны. И чувствовал, что вы притворяетесь.

В голосе ни нотки юмора. Тон спокойный и нейтральный. Пассивный.

– И все это время ты смеялся надо мной?

– Нет… вовсе нет, госпожа. Я благоговел перед вами. Поражался и изумлялся.

Он на мгновение поднял голову. Его глаза так блестели, что она поверила. И когда слегка подвинулся в сторону, пиджак распахнулся, и она увидела, что он в полной готовности. Восставшая, алчная, готовая к слиянию плоть.

Лиззи гневно уставилась на него, хотя в животе мгновенно зажглось вожделение. И еще почему-то хотелось смеяться. Господи, он прекрасный актер! И каким-то образом даже ухитрился покраснеть, заметив ее взгляд, устремленный на его «петушок».

– Я не давала разрешения восхищаться мной. И почему у тебя стоит? Кто позволил?

Теперь она оказалась прямо перед ним. Стоило чуть податься вперед, и он мог поцеловать ее промежность.

– Прошу прощения, госпожа, – прошептал он, и Лиззи, не в силах противиться, запустила руки в его шелковистые волосы, сжала ладонями лицо. Он ткнулся носом в ее руку, как щенок, молящий о ласке.

– Просто не знаю, что с тобой делать.

Она высказала чистую правду, но ухитрилась произнести слова тоном уставшей от выходок озорника учительницы. Похоже, это сработало, потому что он опустил голову немного ниже.

– Какие-то предложения?

Она накрутила прядь волос на палец, создавая еще большее напряжение.

– Можете выпороть меня, госпожа. Я вижу подходящее орудие на столе.

– Хочешь, чтобы я тебя выпорола?

Она еще чуть-чуть усилила напряжение.

– Я… не знаю. Только если такова ваша воля, госпожа.

Сладкий восторг прокатился по телу, захватив «киску», сердце и мозг. Это колебание…. было красноречивее тысячи слов. Она действительно смутила его. Поразила.