На пятнадцатой минуте первого периода Роб Саттер впечатал игрока «Койтов» в борт, и плексиглас вздрогнул так сильно, что Джейн подумала, что он треснет. Игрок съехал на лед, и прозвучал свисток.

- Ты отстой, Кувалда, - заорали парни позади Джейн, и она подумала: слышат ли игроки крики фанов в общем шуме. Она знала, что ей потребовалось бы много спиртного, прежде чем она набралась бы мужества назвать Кувалду отстоем: слишком боялась, что после игры он подстережет ее на парковке и покажет, где раки зимуют.

После первых двух периодов счет оставался 0-0 в большей степени благодаря восхитительным сейвам обоих вратарей. Но на третий период «Койотис» вышли с более решительным настроем. Капитан команды прорвался через защиту «Чинуков» и помчался по льду к их воротам. Люк выкатился с пятачка, чтобы встретить его, но капитан сделал бросок с небольшого замаха мимо левого плеча вратаря. Люк зацепил шайбу клюшкой, та дернулась, но влетела в сетку.

Толпа вскочила на ноги, пока Счастливчик направлялся обратно к воротам. Он спокойно положил клюшку и блокерна верхнюю часть ворот и, пока мерцающий голубой свет извещал о забитой шайбе, сдвинул маску на макушку, взял бутылку с водой и направил струю в рот. Со своего места Джейн видела профиль Люка. Его щеки слегка порозовели, мокрые волосы прилипли к вискам. Струйка воды потекла из уголка рта по подбородку и шее и намочила воротник свитера. Вратарь опустил бутылку, бросил ее на ворота и натянул блокер.

- Трахни меня, Мартино́, - завопил один парень позади нее. – Трахни меня!

Люк посмотрел вверх, и Джейн получила ответ на один из своих вопросов. Он совершенно точно слышал мужчин позади нее. Без всякого выражения, он просто посмотрел на них. Затем взял клюшку и начал опускать взгляд, пока не остановился на Джейн. Люк смотрел на нее в течение долгих секунд, прежде чем повернулся и поехал к скамейке «Чинуков». Джейн не могла сказать, что думал он о тех двух парнях, но у нее имелись другие проблемы помимо чувств Люка. Она скрестила пальцы и стала молиться, чтобы «Чинуки» забили гол в следующие пятнадцать минут.

«…и ты должна запомнить, что имеешь дело с хоккеистами. Ты знаешь, они могут быть чертовски суеверными, - предупреждал Леонард. - Если «Чинуки» начнут проигрывать, они обвинят тебя и отправят домой». Учитывая, как они относились к ней, Джейн решила, что нужды в еще больших поводах нет.

Им понадобилось четырнадцать минут и двадцать секунд, но они сравняли счет, играя в большинстве. Когда прозвучал последний гудок сирены, была ничья, и Джейн облегченно вздохнула.

Игра закончена, по крайней мере, так думала она. Вместо этого часы отсчитали еще пять минут, пока по четыре игрока и голкипер каждой команды сражались в овертайме. Ни одна из команд не забила, и игра была отмечена в записной книжке как ничья.

Теперь Джейн могла вздохнуть свободно. Хоккеисты не могли обвинить ее в поражении и отправить паковать вещи.

Она взяла сумочку и засунула туда записную книжку и ручку. Затем направилась в раздевалку «Чинуков», размахивая репортерским пропуском. Ее желудок завязывался в узел, пока она шла по коридору. Она профессионал. Она может сделать это. Без проблем.

«Смотри им прямо в глаза», - напомнила себе Джейн, доставая маленький диктофон. Она вошла в комнату и остановилась, как будто пятки ее «Мартенсов» внезапно приклеились к полу. Мужчины разной степени раздетости стояли перед скамейками и открытыми шкафчиками, снимая одежду. Упругие мускулы и пот. Голые грудные клетки и спины. Мелькание обнаженных животов и ягодиц, и…

Боже правый! Ее щеки загорелись, а глаза были готовы вылезти из орбит, когда она не смогла удержаться от взгляда на комплектацию а-ля рюс Влада «Цепеша» Фетисова. Джейн вскинула глаза, но не раньше, чем обнаружила: то, что она слышала о европейцах, – правда. Влад не был обрезан. И эта информация оказалась немного больше того, что она хотела знать. В течение одного короткого мгновения она думала, что должна промямлить извинение, но об извинениях, конечно же, и речи быть не могло, потому что это было бы равносильно признанию того, что она что-то увидела. Джейн посмотрела на других репортеров-мужчин - те не извинялись. Тогда почему она чувствовала себя школьницей, подглядывающей за мальчишками в раздевалке?

«Ты и раньше видела пенисы, Джейн. Эка важность. Если ты видела один пенис, значит, ты видела их все… Ну, хорошо, это неправда. Некоторые пенисы лучше, чем другие. Прекрати! Прекрати думать о пенисах! – отругала она себя. – Ты здесь не для того, чтобы смотреть. Ты здесь, чтобы сделать свою работу, и у тебя столько же прав находиться здесь, как и у других репортеров-мужчин. Это закон, а ты профессионал». Да, именно это она говорила себе, пробираясь мимо игроков и других журналистов, стараясь держать взгляд на уровне их плеч. Но единственной женщиной в комнате, полной огромных, сильных, голых хоккеистов, была Джейн. И она не могла перестать чувствовать себя не в своей тарелке.

Подняв глаза, Джейн присоединилась к репортерам, берущим интервью у Джека Линча, правого крайнего нападающего, который забил единственный гол «Чинуков». Она вытащила записную книжку, и в этот момент Линч снял шорты. Джейн была почти уверена, что он носит длинное нижнее белье, но решила не проверять это. «Не смотри, Джейн. Что бы ты ни делала, не смотри вниз».

Она включила диктофон и перебила одного из коллег.

- После вашей травмы в прошлом месяце, - начала она, - поговаривали о том, что вы не сможете закончить этот сезон на том же уровне, на котором начинали его. Думаю, этот гол заставит всех изменить мнение.

Джек поставил ногу на скамейку перед собой и посмотрел на журналистку через плечо. Его щеки были все в красных пятнах, а старый шрам пересекал верхнюю губу. Линч разматывал ленту с верхней части гетры и так долго ждал, прежде чем ответить, что Джейн начала бояться, что он и вовсе не собирается разговаривать с ней.

- Надеюсь на это, - наконец произнес он. Три слова. И все.

- Что вы думаете о ничьей? – спросил репортер рядом с ней.

- «Койоты» сегодня играли очень плотно. Естественно, мы хотели победить, но получили ничью.

Когда Джейн попыталась задать еще вопрос, ее перебили и вынудили замолчать. Скоро она почувствовала, будто все вокруг сговорились против нее. Джейн пыталась убедить себя, что она, вероятно, просто параноик, но когда подошла к маленькой группе репортеров, берущих интервью у капитана «Чинуков» Марка Бресслера, тот посмотрел прямо сквозь нее и ответил на вопрос, заданный другим журналистом.

Джейн пообщалась с новичком со светлым ирокезом на голове, полагая, что тот будет благодарен за любое внимание, но его английский был так плох, что она с трудом смогла разобрать пару слов. Она пошла к Кувалде, но тот снял свою раковину, и пришлось пройти мимо. Джейн могла убеждать себя, что она профессионал, а это ее работа, но не смогла заставить себя подойти к полностью раздетому мужчине. Не в первую ночь.

Скоро ей стало очевидно, что и некоторые журналисты также избегают ее, а игроки больше не собирались отвечать на ее вопросы. Джейн не удивило отношение мужчин-журналистов. Спортивные репортеры в «Таймс» обращались с ней не лучше.

«Отлично, я могу написать колонку с тем, что уже имею», - подумала она, направляясь к вратарю. Люк сидел на лавке в углу комнаты, груда спортивной амуниции лежала на полу у его ног. Он снял все, кроме нижней части термобелья и гетр. Торс Счастливчика был обнажен, на шею наброшено полотенце, концы которого свисали до середины груди. Глядя, как приближается журналистка, Люк сделал глоток из пластиковой бутылки. Капля воды стекла с его верхней губы, скользнула по подбородку, упала ему на грудь и, оставляя влажный след, спустилась по четко очерченным мускулам груди и живота и закатилась в ямку пупка.

В нижней части живота у Люка имелась черная татуировка в виде подковы. Затемнение в гвоздьевой дорожке и гвоздьевых отверстиях придавало глубину и объем его коже, а ветви подковы загибались вверх с каждой стороны его пупка. Нижняя часть татуировки исчезала под поясом нижнего белья. Джейн сомневалась, что Счастливчик нуждается в удаче подковы, вытатуированной над его «богатством».

- Я не даю интервью, - заявил он, прежде чем мисс Олкотт успела задать ему вопрос. – Вы столько нарыли обо мне, что я думал, вы это знаете.

Так и было, но она была настроена недружелюбно. Клуб мальчиков выгнал ее, и Джейн чувствовала, что должна пробиться обратно.

- Что вы думаете о сегодняшней игре?

Она не ждала, что он ответит, и он этого не сделал.

- Казалось, что вы зацепили шайбу клюшкой прямо перед тем, как она влетела в ворота.

Шрам на подбородке Люка побелел, но его лицо оставалось невозмутимым. Джейн лишь продолжила с упорством:

- Трудно сосредоточиться, когда фанаты кричат на вас?

Он вытер лицо краем полотенца. Но не ответил.

- Если бы я была на вашем месте, мне было бы нелегко игнорировать те отвратительные оскорбления.

Его голубые глаза продолжали смотреть на нее, но уголок рта опустился, как будто Люк считал ее очень надоедливой.

- До сегодняшней ночи я не имела понятия о том, что хоккейные фанаты так грубы. Эти мужчины позади меня были пьяны и омерзительны. Не могу представить себя, вскакивающей и кричащей «трахни меня» в толпе людей, как это делала они.

Он стащил полотенце с шеи и, наконец, сказал:

- Айс, если бы вы встали и закричали «трахни меня», сомневаюсь, что сейчас стояли бы здесь, выводя меня из себя.

- Почему это?

- Потому что, думаю, и на вас бы нашлась парочка желающих.

Понадобилось несколько секунд, чтобы смысл сказанного им стал ясен, и когда до Джейн дошло, с ее губ слетел потрясенный смешок:

- Я говорю совсем о другом.

- Не сказал бы.

Он встал и засунул большие пальцы под эластичный пояс белья.

- А теперь идите и доставайте кого-нибудь другого, - а когда она не двинулась с места, добавил: - если, конечно, не хотите смутиться еще больше.

- Я не смущена.

- Вы покраснели, как будто ваше лицо сгорело.

- Здесь очень жарко, - солгала Джейн. Был ли он единственным, кто заметил? Вероятно, нет. – Очень жарко.

- И станет еще жарче. - Он сказал «сты-а-анет». – Побудьте здесь, и вы вдоволь насмотритесь на впечатляющие дубинки.

Она повернулась и бросилась в поспешное отступление. Не потому, что он сказал ей сделать так, или из-за угрозы увидеть дубинки, но потому, что ей надо было сдавать статью. Да, надо сдавать статью, сказала она себе, выходя из раздевалки, стараясь, чтобы ее взгляд не упал на обнаженные части тел.

К тому моменту, как Джейн вернулась в отель, было десять часов. Прежде чем она сможет лечь в постель, ей предстояло написать и отправить колонку. Уткнувшись в компьютер, Джейн начала работать над своей первой спортивной статьей. Она знала, что спортивные репортеры в «Таймс» раскритикуют ее и будут выискивать ошибки, поэтому решила, что не позволит им найти ни одной. Она решила написать статью лучше, чем мужчины.

«”Чинуки” и “Койотис”: ничья. Линч забивает единственный гол», - написала она, но вскоре обнаружила, что написание спортивных статей не такое легкое дело, как она ожидала. Оно было скучным. После нескольких часов страданий в поисках единственно правильного слова и ответов на повторяющиеся надоедливые телефонные звонки, Джейн сняла трубку, нажала «стереть» и начала заново.

С той секунды, как шайба была вброшена в «Америка Уэст Арена», «Чинуки» и «Койоты» обеспечили фанатам дикую поездку по американским горкам, состоящую из мощных ударов и доводящего до белого каления напряжения. Обе команды поддерживали высокую скорость до самого конца, когда вратарь «Чинуков» Люк Мартино́ отказался принять участие в мальчишнике «Койтов» на синей линии. Когда в овертайме прозвучала финальная сирена, счет оставался ничейным…

Наряду со множеством сейвов Люка Джейн описала гол Линча и сильные удары Кувалды. До того момента, рано утром, когда она отослала статью, ей не приходило в голову, что Люк наблюдал за ней в раздевалке. Пока отовсюду ее отбрасывали, как теннисный мячик, оказалось, что не все игнорировали журналистку-новичка. И снова ее грудь сжалась от волнения, а в голове зазвенели тревожные колокольчики, сигнализируя о проблеме. О большой плохой проблеме с младенчески голубыми глазами и легендарно быстрыми руками.

Хорошо, что она не нравилась ему. И определенно ей ничего не нравилось в нем.

Ну, за исключением татуировки. Татушка рулила.

***

На следующий день, с утра, «Чинуки», облаченные в костюмы, галстуки и боевые шрамы, направились в аэропорт. Через полчаса полета в Даллас Люк ослабил гластук и распечатал колоду карт. Двое его товарищей по команде и тренер вратарей Дон Боклер присоединились к нему в покере. Игра в покер в длинных полетах была одним из тех моментов, когда Люк действительно чувствовал себя частью команды.