Доктор Фолли сказал бы на это: «Ты должна научиться любить себя в зеркале. Ты – особенная, у тебя огромный потенциал, кроме того, ты симпатичная, и это немаловажно». Только он обращался бы ко мне на «вы».

Подходит Паоло.

– Как ты ее накрасила? Потаскушка какая-то получилась, – фыркает он.

– О боже! Правда? Она так хотела черную подводку под глазами, может, надо было растушевать немного…

– Да, конечно, замшевой тряпочкой!

– Что с тобой? Ты почему сегодня такой злой?

– Не знаю, наверное, Марс у меня вошел…

– Куда он у тебя вошел?

– В Скорпиона.

– А, и ты думаешь, таким образом его можно оттуда вытащить или нужно дожидаться следующей эры?

– Не знаю… Все идет как-то не так, ничего меня не радует, скукота. Я бы хотел, ну, не знаю, написать книгу: у меня полно интересных сюжетов. Или, может, лучше куда-нибудь съездить.

– В Намибию. Сейчас все туда едут.

– Нет, слишком много барханов. Что-нибудь более экстремальное.

– Типа остров Миконос?

– Почему именно Миконос?

– Ну так, к слову пришлось…

– Ладно, все понятно. Пойдем лучше работать… Иди-ка сюда, милочка, начнем, тебя так красиво накрасили, так… ярко!

Получаю сообщение от Андреа: «В восемь, на том же месте, у меня есть для тебя сюрпризик».

Мамочки. Сюрпризик!

Последний раз он сделал мне сюрпризик на день рождения: комплект белья, сиреневый, кружева и оборки, какого не было даже у Джоан Коллинз в лучшие времена, – трусики с такой тонкой ниточкой, что ею можно резать масло. В миниатюрный лифчик я отчаянно пыталась втиснуть свою грудь четвертого размера. Что может быть печальнее, чем услышать: «Ничего, поменяешь, я дам тебе чек…»?

Дома сестра ругается с Лоренцо.

Причина все та же: он уговаривает Сару переехать жить на Сардинию, а сестра чувствует себя виноватой перед нами – мной и мамой, не может нас бросить.

Я сто раз ей говорила, что мы прекрасно без нее обойдемся, что надо жить своей жизнью и что менопауза уже не за горами… Ничего не помогает, она уверена в своей незаменимости – без нее планета перестанет вращаться и мир погрузится в хаос.

Как будто не в курсе, что незаменимых не бывает.

Жизнь идет вперед – с нами или без нас, и даже к самым, казалось бы, невозможным ситуациям люди довольно скоро приспосабливаются, переносят расставания, потери, смерть близких. И пожалуй, чем мы гибче, тем меньше риск быть раздавленными болью.

Сара же хочет планировать и контролировать нашу жизнь. Это ее стратегия выживания: если она перестанет, ей придется смириться с тем фактом, что мы не нуждаемся в ее бурной деятельности, она нужна нам такая, как есть, и было бы лучше, если б она просто расслабилась и позволила себя любить.

Лоренцо любит ее безумно. Если бы ей пришло в голову попросить у него почки только затем, чтобы положить их в банку и поставить на полку, он отдал бы обе не раздумывая. А когда он просит ее переехать на Сардинию, где у него есть чудесный дом и работа, она ведет себя так, как будто судьба всего человечества зависит от ее присутствия в этой квартире, а в качестве оправдания использует меня и маму.

Как будто мы с мамой такие беспомощные, что не сварим себе кофе, не взорвав дом, или не сможем поменять фильтр у пылесоса (такое было всего один раз!).

Все мы придумываем какие-то оправдания, чтобы пойти на компромисс со своей совестью и не слишком мучиться чувством вины.

Кто-то влезает в шкуру дрессировщика, а кто-то – цирковой собачки, кто-то спасается бегством, а кто-то продолжает сидеть между двух стульев; одни создают себе параллельный мир, а другие все еще верят в Деда Мороза.

Переодеваюсь семь раз, включив музыку на полную громкость, чтобы заглушить хлопанье дверей и голос моей сестры мощностью миллионы децибел.

Ненавижу конфликты, ненавижу, когда ссорятся, ненавижу тех, кто повышает голос. Ну почему люди так стремятся к превосходству над ближним? Разве нельзя просто объяснить свое мнение и спокойно выслушать точку зрения другого? А если договориться не удастся, оставить все как есть?

Меня надо было назвать Алисой.

Ненавижу, когда люди теряют над собой контроль, ведь потом они могут наговорить много такого, чего на самом деле не думают.

– ЗНАТЬ ТЕБЯ НЕ ЖЕЛАЮ! ЛУЧШЕ БЫ ТЫ ПРОВАЛИЛСЯ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ!!!

Вот именно…

– Сара, перестань, не говори так, я знаю, что на самом деле ты так не думаешь.

– НЕТ, Я ИМЕННО ТАК ДУМАЮ! ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ, НЕ ХОЧУ ТЕБЯ БОЛЬШЕ ВИДЕТЬ, ТЫ МЕНЯ РАЗДРАЖАЕШЬ!

– Ты говоришь это, потому что злишься. Пожалуйста, не надо так.

– ТЫ БУДЕШЬ УКАЗЫВАТЬ МНЕ, КАК НАДО?! У ТЕБЯ ЕСТЬ СВОЙ ДОМ? ВОТ И КАТИСЬ, ВОЗВРАЩАЙСЯ К СВОЕЙ МАМЕ! ОНА БУДЕТ ОЧЕНЬ РАДА, ЖДЕТ НЕ ДОЖДЕТСЯ!

– Зачем ты так? Я хочу быть с тобой!

– А Я – НЕТ! Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ С ТОБОЙ, Я УСТАЛА, С УМА СОЙТИ МОЖНО, ТЫ МЕНЯ ДОСТАЛ!

– Сара, прошу тебя, ты мне делаешь больно.

– НЕ ВЗДУМАЙ ЕЩЕ ЗАРЕВЕТЬ, НЕ ТО Я ТЕБЯ ПРИБЬЮ!

– Я не плачу, но ты всегда оскорбляешь мои чувства. Я люблю тебя, не знаю, что тебе еще сказать, но если тебе лучше без меня, тогда скажи об этом прямо, и я уйду, я сделаю все, чтобы тебе было хорошо.

Тишина.

Вот наконец-то волшебное слово: он не поддается на провокации и она больше не может его ранить.

А мое волшебное слово сегодня вечером –  маленькое черное платье .

Смотрю на девушку в зеркале и, несмотря на заниженную обычно планку, сегодня себе немного нравлюсь.

Правда, я была бы счастлива чуть больше, если бы не эти огромные груди, непослушные волосы и…

Ладно… пора идти, а то опоздаю.

Встретиться на «том же месте» означает доехать до Галларате на электричке или на автобусе, идущем в аэропорт. Там, согласно сценарию, в котором я играю роль заблудившейся туристки с картой и дорожной сумкой, он сажает меня в машину, и мы едем в какой-нибудь ресторан «за городом». Однако определение «за городом» будет верно лишь в том случае, если считать, что Город – это такой населенный пункт в Восточных Пиренеях.

Через полтора часа, проведенных в машине, я чувствую, что больше не могу. Уехать на природу в поисках тенистой прохлады, в то время как в городе жара сорок пять градусов, – прекрасно, скрыться от друзей и знакомых – я только за, но чтобы вот так – это уж слишком. В следующий раз он попросит меня надеть парик.

– Интересно, куда ты меня везешь?

– На озеро, там есть отличное местечко, мне о нем рассказывали.

– Чудесно…

Я не взяла с собой спрей от комаров, они сожрут меня живьем.

Приезжаем в десятом часу вечера.

Официант настойчиво советует заказать речных раков. Я их терпеть не могу, они воняют тиной, но все же заказываю, потому что боюсь его обидеть.

У Андреа усталый вид, ему бы не мешало отдохнуть.

– Ну как, милая, все в порядке? Мне безумно тебя не хватало в эти дни. – Он берет меня за руку.

– Мне всегда тебя безумно не хватает.

– Знаешь, в последнее время я постоянно думаю о тебе. Уродская жизнь, я чувствую себя идиотом, разыгрывая эту комедию, чувствую себя подлецом. Проблема в том, что я не могу в одиночку противостоять этой ситуации, я хочу, чтобы ты мне помогла.

– Конечно, – говорю я, взяв его руку и глядя ему прямо в глаза. – Я здесь, с тобой, ничего не бойся, вместе мы справимся.

– Этого-то я и боюсь. Вот уже три ночи подряд мне снится, что ты меня бросила, ушла к другому. В ужасе я просыпаюсь, рядом со мной – она, а я бы хотел, чтобы это была ты, я разбудил бы тебя, и ты бы сказала, что это всего лишь сон.

– Вот я и говорю тебе: это всего лишь сон.

– Но мне этого мало. В общем, ты ведь и вправду можешь меня бросить, и будешь права. На твоем месте, то есть если бы я был твоим любовником, а ты начальницей, я бы так не смог. Не смог бы на работе делать вид, что между нами ничего нет, не смог бы смириться с тем, что тебе нельзя позвонить, нельзя открыто встречаться… Не думай, что ты мне неинтересна, я полное ничтожество, но прекрасно понимаю, что превратил и свою, и твою жизнь в сущий ад.

– Знаю, но я сама сделала свой выбор, сама впуталась в эту историю, хоть она мне и не нравится, хоть я и страдаю. Ты же не заставлял меня. Что тут скажешь? Я влюбилась в тебя. Бывает. Я не могла противостоять своему чувству, да и ты тоже. Единственное, что мы можем сейчас сделать, – попытаться найти правильный выход из положения, чтобы причинить как можно меньше боли твоей жене.

– Ты удивляешь меня с каждым разом все больше и больше. Я не встречал таких добрых, таких понимающих женщин. Другая на твоем месте закатила бы истерику, стала бы угрожать, что все расскажет жене. Поражаюсь твоему бесконечному терпению!

– А что мне остается делать? Я буду тебя ждать – ждать, когда придет наше время и мы насладимся сполна.

Смотрит на меня с неописуемой нежностью, потом, наклонив голову, что-то ищет в сумке, достает голубую коробочку.

– Держи, – кладет ее на стол.

– Это… мне? – спрашиваю с недоверием и растерянностью.

– Конечно тебе!

Официант подходит как раз вовремя, несет тарелки с рисом и вареными раками. От одного их запаха меня начинает тошнить.

Не знаю, открыть коробочку сразу, или между делом за едой, или, может быть, после кофе.

– Ты не хочешь ее открыть?

– Хочу, конечно!

Открываю коробочку и чувствую, как тошнота подступает к горлу, лицо зеленеет. Невероятно, но такой головокружительно романтический момент отравляют рвотные позывы.

В коробочке лежит кольцо – две тонкие полоски, переплетаясь, обхватывают маленький изумруд.

– Андреа, это… – резко двигаю назад стул и бегу в туалет.

Раки, вонючие раки отравили самый романтический ужин в моей жизни.

Возвращаюсь за столик, официант уже унес мою тарелку. Андреа смущенно смотрит на меня:

– Что с тобой, тебе плохо? Ты, случайно, не беременна?

– Нет, не беспокойся, это все эмоции.

– Когда ты волнуешься, тебя тошнит?

– Случается иногда.

– Ты уверена, правда?

– Что мне нравится кольцо? О да, оно… прекрасно.

– Нет, ты уверена, что не беременна?

– Клянусь тебе, нет, не беспокойся. Я знаю, что ты думаешь, но мне и в голову не приходило удержать тебя таким образом, – улыбаюсь.

– Я знаю, ты не такая. Ну-ка примерь!

С трудом натягиваю кольцо на палец. Естественное, на размер меньше, но на этот раз я не хочу услышать…

– Если хочешь, можешь поменять, я дам тебе чек.

– Нет-нет, не волнуйся. Что-то пальцы немного распухли, подожди-ка… – кладу безымянный палец в рот и увлажняю его слюной, потом изо всех сил толкаю кольцо, тщательно скрывая гримасу боли.

Теперь я не смогу его снять, без вариантов.

– Тебе нравится? Камень зеленый, как твои глаза.

– Прекрасно! – говорю я, разглядывая свою руку, стараюсь не замечать, что палец приобретает синюшный оттенок.

– Пусть это кольцо всегда напоминает о моей любви, и, если тебе будет одиноко, если будет трудно и не останется сил терпеть, посмотри на него и вспомни, что я тебя люблю и что совсем скоро мы будем вместе.

Он целует меня.

От него пахнет раками, но на этот раз тошнота отступает.

Садимся в машину, уже поздно, а путь неблизкий.

– Это платье тебе так идет!

– Спасибо, дорогой.

Я еще не закончила фразу, а его рука уже расстегивает мне лифчик.

И как ему это удается?

Больше, чем перепих в офисе, я ненавижу перепих в машине.

Мне уже не шестнадцать, черт возьми, разве он не видит?

Хочу взобраться на него сверху, но моя нога застревает между сиденьем и ручником. Дергаю ногу, освобождая ее, и стукаюсь головой о крышу.

– Подожди, давай я сверху. – Он поворачивается на бок. Теперь его нога застряла под педалью. Животом он навалился на руль, пуговицы рубашки вот-вот оторвутся, смотрит на меня. Блокирован.

Забавная ситуация!

– Н-да… – говорит он.

– Гм… – говорю я, а мой палец пульсирует так, что, кажется, вот-вот взорвется. – Может быть, лучше поедем домой, а? Твоя жена будет беспокоиться.

– Да, ты права, ехать еще долго…

Едем.

Время позднее, но я изо всех сил стараюсь не задремать – переключаю каналы радиоприемника, читаю названия местечек, мимо которых проезжаем.

– А что, если мы остановимся в каком-нибудь мотеле? – неожиданно спрашивает Андреа так, будто его осенила потрясающая идея.

– Нет, Андреа, поехали лучше домой.

Иногда мне кажется, что он просто идиот.

– Тогда вот что сделаем: в следующую пятницу будет конференция в Портофино, я должен поехать как представитель бюро. Поедем вместе, что скажешь? – Две-три встречи с коллегами, и мы свободны. Ты была когда-нибудь в Портофино?

– Нет, там, наверное, красиво.

– Да, прекрасный город. Мы поселимся в роскошной гостинице, пойдем на море, поужинаем в каком-нибудь симпатичном ресторанчике. Вот увидишь, тебе понравится.

– Но… если кто-то нас увидит?

– Кьяра, я устал, я так больше не могу, мне надо поговорить с женой, надо решить эту проблему. Это невыносимо, я больше не хочу скрываться, я хочу быть с тобой, и все.