– Я?

– Конечно!

– Но почему же? – вкрадчиво спросил он. Керри, пристально глядя на него, продолжила:

– Ты высокомерен, самонадеян, мрачен и очень привлекателен для некоторых женщин, ну ты понимаешь. Вампиры всегда привлекательны.

Он негромко рассмеялся и вопросительно поднял свои черные как ночь брови:

– И это все?

– Нет! Ты жестокий и бессердечный. Как я уже сказала, ты идеально для этого подходишь, – ответила она бесстрашно.

Алексис покрутил в руке бокал, взболтав красную жидкость.

– А это правда, что тот, кого поцелует вампир, принадлежит ему и только ему? Если он выпьет кровь жертвы?

Алексис выпил вино, как будто доказывая это утверждение, и поймал взгляд Керри.

Несколько минут они молча и насмешливо смотрели друг на друга. Казалось, что все посетители находятся за миллионы миль от них. Они не слышали музыки, не видели ничего вокруг. Страсть пронизывала каждую клеточку тела Керри, когда она смотрела на мужчину, которого искренне хотела ненавидеть.

– А ты знаешь, Керри, что летучие мыши находятся под охраной закона во многих государствах? – спросил Алексис, прервав молчание, которое создавало напряжение.

– Это меня не удивляет: тебя защищает сам дьявол. Может быть, ты и есть дьявол, – ответила она резко.

Алексис громко расхохотался. Его веселье сильно раздражало Керри.

– Ты очень невысокого мнения обо мне. Интересно, это еще с тех пор, когда тебе было пятнадцать? Я знаю точно, что ты на меня обижена, и можешь это не отрицать.

– Я заслуживала большего и нисколько на тебя не обижена. Я была непослушным ребенком и прекрасно это понимаю.

Керри была в ярости, потому что Алексис был прав. Она подняла глаза и, помолчав, сказала наивным голосом:

– Я думала, что ты порядочный человек, что ты помогаешь друзьям, и мне очень жаль, что я ошиблась.

– За все приходится платить. Я раньше помогал людям, но ты должна понять, что это крупное капиталовложение, от которого я должен получить прибыль. Ты знаешь мою цену, дорогая. Теперь твой ход, – добавил он не допускающим возражений голосом. Керри поняла, что разговор окончен.

Вскоре к ним присоединилась компания старых знакомых. Женщины, как всегда, сходили с ума от Алексиса, особенно Анна, которая не церемонясь, поставила свой стул между Керри и Алексисом. Керри не возражала – эта немка была весьма кстати!

Но через несколько минут, к своему глубокому удивлению, она почувствовала что-то похожее на ревность. Она ненавидела эту женщину, которая обнимала его за шею, прижималась к нему и шептала всякие нежности ему на ухо. А он при этом смеялся. Эта рыжая сластолюбивая стерва чуть ли не рвала его на части, а он смеялся!

Наконец Алексис прекратил эти игры, попросив Кристоса показать Анне, как танцевать греческий танец. Все гости из-за их столика пошли танцевать, и они остались одни.

– Керри, хочешь потанцевать? – спросил он тихо.

– Спасибо, у меня нет настроения. Уверена, твоя немецкая подруга с тобой потанцует! – ответила она сердито.

Он вопросительно поднял брови, и его улыбка только усилила ее ярость.

– Мне кажется, я слышу нотки ревности в твоем голосе?

– Не будь смешным!

– А разве нет?

– С какой стати я должна ревновать? Чтобы ревновать, надо любить, – ответила она ядовито, и глаза ее метали молнии. – А ты для меня ничего не значишь, Алексис Стефанидес, ни вот столько! Ты просто хам, слышишь!

Он крепко сжал губы, стараясь держать себя в руках.

– Будет день, и тебе, девочка, придется умолять меня о прощении.

Резко отодвинув стул, он направился по мозаичному полу к танцующим. Яростная энергия чувствовалась в каждом его напряженном мускуле.

Керри наблюдала, как он удалялся, и из ее груди вырвался вздох облегчения. Она зачарованно смотрела, как Алексис начал танцевать с Даниелой, женой Кристоса. Он ни разу не оглянулся.

Она продолжала смотреть на них, не в силах оторвать глаз. Алексис смеялся и болтал с Даниелой, с интересом глядя в ее смуглое лицо. Керри наблюдала, как Алексис двигается. Несмотря на то, что он был крупным, сильным мужчиной, он не выглядел неловким. И танцевал весьма умело.

– Почему бы тебе не потанцевать с ним? Я знаю, что тебе этого хочется, – сказал Кристос, подсев к ней за столик.

Керри насмешливо посмотрела на него.

– Что за глупости! Почему я должна хотеть с ним танцевать?

Кристос тяжело вздохнул.

– Надо подумать. Например, потому, что ты им увлечена.

Керри широко раскрыла глаза.

– Вот еще! – ответила она слишком поспешно.

– Послушай, ты ведь говоришь со мной, с Кристосом, который помогал тебе, когда ты была подростком, выслушивал твои жалобы, давал советы, когда тебе требовалась помощь. Иди потанцуй с ним, или ты боишься? – провоцировал он ее с нахальной усмешкой в зеленых глазах.

Керри подняла подбородок и злобно посмотрела на Кристоса:

– Я ничего не боюсь, и ты это знаешь.

– Тогда иди. И скажи моей жене, что я хочу потанцевать с ней.

Почему так трудно подойти к ним? Почему сердце ее замирает? Она пошла вперед, когда музыка стихла.

– Даниела, твой муж хочет пригласить тебя на следующий танец.

Даниела улыбнулась и поблагодарила Алексиса. Тот стоял, наблюдая за Керри и Даниелой. Он все еще был зол.

– Прошу прощения, – сказал он хрипло и попытался уйти, но Керри положила ему руку на плечо.

– Алексис, я… я должна извиниться. Давай потанцуем, – сказала Керри, неожиданно смутившись.

Он слегка поклонился, и в его глазах появился озорной блеск.

– Извинения принимаются.

Он обнял ее за талию. Время, в течение которого они танцевали, показалось Керри вечностью. Она никогда не танцевала, так близко прижавшись к мужчине, и, конечно, никогда не получала такого наслаждения.

Неожиданно осмелев, она подняла голову и увидела, что он смотрит на нее. На его губах появилось подобие улыбки, и он насмешливо произнес:

– Если это очередная попытка уговорить меня помочь Петросу, то ответ будет отрицательным. Или мы играем по моим правилам, или не играем вообще! И не пытайся отрицать – это ловушка, но я в нее не попадусь.

Керри была в изумлении.

– Но я не пыталась… заманить тебя, – дрожащим голосом повторила она.

– И твой жалобный голос тоже не заставит меня изменить свое решение. Игра ведется по моим правилам, Керри!

Ах, вот как! Керри оттолкнула Алексиса и, повернувшись, быстро побежала по ступенькам таверны, выходившим на пляж. Она не слышала, как он ее зовет.

Несколько минут спустя она шла вдоль берега, слушая шепот ветра и тихий плеск воды.

Остановившись, она долго прислушивалась к тишине, как вдруг позади себя услышала шум. За ней, скуля и подвывая, бежал щенок, а за ним трое молодых людей.

– Держи его!

– Куда он делся?

Керри была сообразительнее преследователей щенка. Она-то знала, куда он побежал, и молча последовала за ним.

– Малыш, что они с тобой сделали? – ласково прошептала она, присев и погладив щенка по голове.

Щенок взвизгнул и съежился от боли.

– Тише, маленький. Я не сделаю тебе больно.

– Зато я сделаю!

От этого голоса у Керри кровь застыла в жилах.

– Я не знаю, кто вы, но вы не тронете этого щенка. Он, может быть, умирает, и по вашей вине!

Послышался насмешливый голос второго парня:

– Кто может нам помешать, леди?

Он огляделся. На освещенном луной берегу не было никого, кроме Керри и троих парней.

Керри встала. Она не была не очень высокой, не очень крепкой, и ее одежда совсем не подходила для борьбы, но она собиралась бороться!

– Я думаю, вам следует вернуться в вашу гостиницу. И скажите спасибо, что я о вас никуда не сообщу, – ответила она спокойно, рассчитывая разрядить ситуацию.

– Нет! Эта чертова собака меня укусила. Меня! Хватайте ее! – закричал третий.

– Нет, сначала вам придется иметь дело со мной! – крикнула Керри с напускной храбростью.

Наступило молчание, которое прервал суровый голос:

– Возвращайтесь в гостиницу. Делайте, что вам сказала леди, ребята, или сейчас сюда приедет полиция. Кроме того, если хоть волос упадет с головы моей дамы или щенка, я с вас живьем шкуру спущу! Понятно?

Он появился словно из воздуха, высокий и грозный, а для Керри такой желанный. Ее хрупкие плечи немного расслабились.

Вожак группы, взглянув на Алексиса, попятился и сказал:

– Смываемся!

Керри молча смотрела на Алексиса, не придавая значения металлическому блеску в его глазах.

– Я прекрасно справилась бы и без твоего вмешательства!

– Оно и видно, – последовал лаконичный ответ. Керри тут же наклонилась к щенку. Вид у него был безжизненный.

– Алексис, Боже, неужели он умер? О нет, пожалуйста, не умирай!

– Керри, дай мне посмотреть, – пробормотал он сурово, опустившись рядом с ней на колено и осторожно осматривая окровавленного щенка. – Есть пульс. Давай вынесем его на свет.

Он зашагал по берегу обратно к таверне и аккуратно положил щенка на ступеньки. Вскоре Кристос и Даниела вместе с ними осматривали раненого щенка.

– Я позвонил Джонатану, он отвезет его в лечебницу и, может быть, избавит от страданий, – бесстрастно сообщил Кристос.

– Нет! – закричала Керри, бросившись на колени рядом со щенком.

Алексис смотрел, как она гладила щенка по окровавленной голове.

– Керри, будь благоразумной. Он не протянет здесь целую ночь. Я даже не знаю, как ему удалось добежать до пляжа. Я видел, как они гнались за ним, и поэтому пошел за тобой. Я понимал, что ты вмешаешься, если увидишь его.

Почему все так жестоки? Этот вопрос вертелся у Керри в голове. Слезы текли у нее по щекам, и она, рыдая, попросила:

– Мы должны дать ему шанс. Алексис, пожалуйста, дай ему шанс!

– Кому он нужен? Это произошло, потому что он бездомный. Люди жестоки, Керри, это жизненный факт. А теперь, если хочешь помочь, принеси мне несколько полотенец с кухни. – Он повернулся к Кристосу, который смотрел на неохотно удалявшуюся Керри: – Ты знаешь этих парней?

Кристос кивнул.

– Они из палаточного лагеря, что находится вниз по дороге.

Алексис больше не произнес ни слова. Керри принесла ему полотенца, и через четверть часа Джонатан, местный ветеринар, увез щенка в свою лечебницу.

– Идем. Нам пора уезжать. Давай попрощаемся с нашими друзьями, – сказал Алексис, когда они проводили ветеринара.

Керри проигнорировала его слова. Она хотела поехать вместе со щенком, но Алексис не позволил ей этого сделать, и, хотя она была готова устроить сцену, ей пришлось уступить.

– Керри, – тихо настаивал он, наклонив голову и шепча ей на ухо, – я думал, мы договорились, что, когда я говорю «поехали», ты поднимаешь свою хорошенькую задницу и идешь. Нас ждет такси. А теперь поблагодари наших хозяев.

Не угроза в его голосе, не металлический блеск в его глазах, а лишь хорошие манеры заставили Керри сделать то, что он хотел.

Таксист включил для них традиционную греческую музыку. Это была хорошая идея, поскольку молчание было невыносимым. Керри думала о том, как жестоко поступили со щенком, а Алексис не испытывал радости оттого, что Керри не хотела ему подчиняться.

Она бросила на него взгляд из-под длинных ресниц. Его упрямое лицо время от времени освещалось уличными огнями.

– По крайней мере, мог бы дать мне возможность поговорить с ветеринаром, – тихо упрекнула она его.

– Не было времени, Керри. Любое промедление могло привести его к смерти, – ответил он, нахмурившись.

– Но ведь ты же сказал…

– Нет, Керри, я сказал, что ты должна быть благоразумной. Если щенка нельзя спасти, разве гуманно заставлять его страдать? – спросил он мягко.

Слезы хлынули из ее глаз.

– Я не хочу, чтобы он умер. Это несправедливо, он совсем как ребенок.

Керри прижала ладони к глазам, всхлипнула и постаралась сдержать рыдания, но слезы продолжали катиться по щекам. Слово «ребенок» в этот момент стало значить для нее больше, чем то, о чем она подумала, и ей не хотелось, чтобы Алексис понял это.

Он привлек ее к себе и обнял, и слова стали не нужны. Он осторожно приложил белоснежный носовой платок к ее щекам.

– Вытри глаза. Я завтра позвоню Джонатану и узнаю, как дела. Это тебя устроит?

Теперь она была уверена – он связывает ее слезы только со щенком.

– Да, конечно, – кивнула она.

Он улыбнулся и выпустил ее из своих объятий.

У Алексиса было больше сострадания к собаке, чем к Петросу, и Керри это показалось довольно странным.

Как и обещал, Алексис на следующее утро позвонил в лечебницу. Когда он говорил по телефону, лицо его было серьезным и даже мрачным.

– Да, я думаю, что это было единственно возможное решение, Джонатан, и я, разумеется, буду заботиться о нем, как и раньше, – заверил он молодого ветеринара.