— Не будь такой занудой! Неудивительно, что ты осталась без кавалера.

Аллегра и Алан добродушно подтрунивали друг над другом. Алан любил выпить, но никогда не напивался пьяным и тем более не скандалил. Им просто нравилось пикироваться друг с другом. После разговора с Аланом Аллегра снова почувствовала себя человеком и поехала на работу в приподнятом настроении, совсем не таком подавленном, какое было с утра. Заряд оптимизма сохранился у нее на весь день. Она встретилась с двумя агентами, занимающимися турне Брэма, уточнила с охранной фирмой некоторые вопросы, касающиеся безопасности дома Кармен, затем побеседовала с одной клиенткой по поводу доверительного фонда на имя ее детей и к середине дня с удивлением обнаружила, что за все это время ни разу не вспомнила о Брэндоне. Она все еще не могла спокойно думать о том, что Брэндон отказался пойти с ней на вручение «Золотого глобуса», но по крайней мере теперь она уже не так переживала по этому поводу. Если задуматься, она вела себя глупо. В конце концов, Брэндон имеет право повидаться с детьми. Может быть, он прав и им обоим действительно нужно больше думать о карьере, исполнять свой долг, а встречаться — когда на это останется время. Возможно, такая жизнь кажется не слишком романтичной, но сейчас для другой у них просто нет возможности. Пожалуй, все еще не так плохо, просто она действительно слишком требовательна, как иногда сетует Брэндон.

— Вы правда так думаете? — спросила доктор Грин ближе к вечеру того же дня, когда Аллегра пришла к ней на очередной прием.

— Честно говоря, сама не знаю, что я думаю, — призналась Аллегра. — Мне кажется, что я знаю, чего хочу, а когда я поговорю с Брэндоном, мне начинает казаться, что я веду себя неразумно и жду от него слишком многого. Но так ли это? Может, я его просто пугаю?

— Интересное предположение, — бесстрастно заметила доктор Грин. — Почему вам кажется, что вы его пугаете?

— Потому что он не готов вкладывать в отношения столько, сколько я от него жду, или столько, сколько я сама готова ему отдать.

— Думаете, вы готовы на большее? Почему? — оживилась доктор Грин.

— Мне кажется, я бы хотела жить с ним под одной крышей, а его такая перспектива, по-моему, здорово пугает.

— Почему вы так решили? — Доктор Грин стала подумывать, что Аллегра делает успехи.

— Мне так кажется, потому что он каждый раз торопится вернуться на ночь в свою квартиру. Он старается не оставаться в моем доме, когда есть возможность вернуться к себе.

— Все дело в территории? Он хочет, чтобы вы поехали с ним?

— Нет. — Аллегра медленно покачала головой. — По его словам, ему нужно пространство. Как-то раз он признался, что когда мы просыпаемся вместе, он чувствует себя женатым, а он уже был женат и весьма неудачно, чтобы повторять эксперимент еще раз.

— Ему либо придется над этим поработать, либо он останется один до конца дней. Выбор за ним, но что бы он ни выбрал, это повлияет на вашу совместную жизнь.

— Я знаю, но мне не хочется его торопить.

— Какая уж тут спешка, два года — достаточно большой срок, — заметила доктор Грин с оттенком неодобрения. — Ему пора принять какое-то решение и, возможно, что-то изменить. Если, конечно, вы не хотите и дальше сохранять статус-кво. — Она всегда давала Аллегре возможность выбора. — Но если вы хотите именно этого, то и жаловаться не на что, не так ли?

— Не знаю. Не думаю, — медленно сказала Аллегра, начиная нервничать. — Пожалуй, я хочу большего. Мне не нравится, когда он закрывается от меня в своем собственном мирке. Мне даже неприятно, когда он ездит без меня в Сан-Франциско. — Затем Аллегра сделала признание, от которого почувствовала себя дурочкой. — Иногда меня беспокоит его бывшая жена, я боюсь, как бы она не вернула его себе. Они до сих пор не разведены, и она во всем от него зависит. Мне кажется, отчасти поэтому Брэндон так боится брать на себя обязательства.

— Что ж, ему стоит наконец избавиться от своих страхов, как вы думаете?

— Наверное, — осторожно ответила Аллегра. — Но думаю, с моей стороны было бы ошибкой предъявлять ему ультиматум.

— А почему бы и нет? — В голосе психоаналитика послышался вызов.

— Потому что ему это не понравится.

— И что из этого? — Доктор Грин становилась все настойчивее — такой же настойчивой, какой, по ее мнению, Аллегре следовало быть с Брэндоном.

— Если я стану слишком на него давить, он может порвать со мной.

— И что дальше? — не унималась доктор Грин.

— Не знаю.

Аллегра казалась несколько испуганной. Она считала себя сильной женщиной, однако ни с Брэндоном, ни с его двумя предшественниками она, похоже, не смогла проявить достаточную твердость. Наверное, просто боялась — вот почему она столько времени ходила на прием к доктору Грин.

— Если ваши отношения с Брэндоном закончатся, это освободит вас для встречи с другим мужчиной, возможно, с человеком, который с большей охотой возьмет на себя обязательства. Неужели это так ужасно?

— Наверное, нет, — Аллегра несмело улыбнулась, —

но все-таки страшновато.

— Конечно, но вы справитесь. Аллегра, сидеть и ждать до бесконечности, когда же Брэндон соизволит открыть створки своей раковины и подпустить вас ближе, для вас куда вреднее, чем немножко потерпеть ради встречи с человеком, который более открыт для вашей любви. По-моему, тут есть над чем подумать, как вы считаете? — Она всмотрелась в глаза Аллегры и улыбнулась со своей обычной теплотой. На этом сеанс закончился.

В каком-то смысле сеанс у психоаналитика напоминал визит к цыганке-предсказательнице. После сеанса Аллегра пыталась повторить в уме и осмыслить все, что сказала доктор Грин, но всякий раз Аллегре никак не удавалось восстановить в памяти, как она ни старалась, все подряд. Однако в целом эти беседы явно шли ей на пользу. За несколько лет доктор Грин вместе с Аллегрой проделала большую работу, анализируя ее склонность выбирать мужчин, которые или не хотят, или не способны ответить на ее любовь. Такой сценарий повторялся в ее жизни очень долго, и Аллегра не любила даже думать об этом, а тем более говорить.

После сеанса Аллегра вернулась в офис, закончила кое- какие дела и подготовилась к последней встрече, назначенной на этот день, — с новым клиентом, Мэлахи О’Донованом. Приятель другого ее клиента, знаменитого рок-певца Брэма Моррисона, О’Донован был не так знаменит, но все же достаточно известен. Он родился в Ливерпуле, но много лет назад женился на американке и принял американское гражданство. Его жену звали Рэйнбоу, а дочерей — Берд и Суоллоу. Аллегра привыкла к их необычным именам. В мире рок-звезд ее вообще мало что уже могло удивить.

У О’Донована было довольно пестрое прошлое — наркотики, несколько арестов, не раз против него выдвигали обвинение, и даже дело доходило до суда. Он провел некоторое время в тюрьме и гораздо больше — в обществе адвокатов. Аллегра его очень заинтересовала. Поначалу он проявил к ней интерес и в сексуальном плане, но она оставила без внимания его намеки, придерживаясь строго делового стиля общения, и он в конце концов угомонился. Вскоре между ними состоялся очень интересный разговор. О’Донован пытался организовать мировое турне, но столкнулся со множеством бюрократических препон, перед которыми терялся, и юридических сложностей, в которых просто не мог разобраться. Аллегра считала себя в состоянии ему помочь.

— Посмотрим, что можно сделать, Мэл. Я заберу твои бумаги от твоего нынешнего поверенного и свяжусь с тобой.

О’Донован пожал плечами и встал, собираясь уходить.

— Не трать время на моего бывшего адвоката, — посоветовал он и добавил с утрированным ирландским акцентом: — Он настоящая задница.

Аллегра дружелюбно улыбнулась:

— Но нам все равно понадобятся его записи. Как только что-нибудь узнаю, сразу позвоню.

О’Донован был доволен: молодец Моррисон, не зря направил его к этой Аллегре Стейнберг. Она оказалась очень толковой и деловой — перешла сразу к сути, без лишней болтовни. Вот это подход!

— Можешь звонить мне в любое время, когда тебе удобно, детка, — тихо сказал он, когда Рэйнбоу ушла вперед, к лифту. Аллегра сделала вид, что не услышала, и вернулась, чтобы запереть кабинет.

В конце концов получилось так, что в этот день она сама приехала домой поздно. Прочла несколько документов, уточнила некоторые пункты в одном из контрактов Брэма. Кроме того, Кармен недавно получила заманчивое предложение — сняться в фильме, который мог очень сильно повлиять на ее актерскую карьеру. Словом, Аллегре нравилась эта серьезная, ответственная работа, предъявляющая к ней большие требования.

Домой она вернулась в приподнятом настроении и только тогда, осознав, что за весь день Брэндон ни разу не позвонил, задумалась, не рассердился ли он на нее за утренний разговор.

Около девяти вечера Аллегра позвонила ему в офис. По голосу казалось, что Брэндон рад ее звонку. Он сказал, что уже тринадцать часов работает без перерыва и как раз собирался позвонить ей.

— Ты не голоден? — Аллегра уже жалела, что сердилась на него, и вопрос невольно прозвучал немного заискивающе. Но потом она вспомнила свой разговор с доктором Грин:

она вправе ожидать большего.

— Нам приносят бутерброды, правда, мы иногда забываем их съесть.

— Постарайся вернуться домой не слишком поздно, тебе нужно поспать, — напомнила она.

Аллегра подумала, что было бы замечательно, если бы он приехал к ней, но не стала говорить об этом вслух, а Брэндон сказал лишь только, что ему пора возвращаться к работе.

— Я тебе позвоню завтра перед отъездом в Сан-Франциско.

— В это время я буду у родителей — поеду к ним с работы, не заезжая домой.

— В таком случае я, наверное, не буду звонить.

Аллегре захотелось затопать ногами. Ну почему он чуждается всего, что для нее важно, что ей дорого, особенно ее семьи? Наверное, всему виной его панический страх потерять свободу.

— Я позвоню из Сан-Франциско, когда ты вернешься домой.

— Как хочешь, — спокойно ответила Аллегра, радуясь, что сегодня днем у нее была возможность обсудить их отношения с Джейн Грин. После встреч с психоаналитиком все казалось гораздо проще и понятнее, и она воспринимала ситуацию не так драматично. В самом деле, все просто: Брэндон не может любить ее свободно и открыто, как она его. Но сможет ли он вообще когда-либо измениться? Ей хотелось выйти за него замуж — если, конечно, он когда-нибудь разведется и наконец позволит себе любить ее по-настоящему. Аллегра считала, что он по-своему ее любит, но понимала и то, что на него очень сильно давят воспоминания о неудачном браке с Джоанной.

— Как насчет «Золотого глобуса»? Нашла, с кем пойти? — неожиданно спросил Брэндон. Аллегру удивило, что он вообще заговорил об этом.

— Да, все очень удачно устроилось, — небрежно ответила Аллегра, не желая показывать, что она до сих пор переживает из-за его отказа. — Я пойду с Аланом.

— С Аланом Карром? — Брэндон был явно потрясен. Он ожидал, что Аллегра пойдет одна, точнее, с родителями. — А я думал, ты пойдешь с родителями или с братом.

Аллегра улыбнулась его наивности. Церемония вручения «Золотого глобуса» — одно из самых заметных событий года и совсем не то мероприятие, на которое она могла бы пойти с младшим братом.

— Ну знаешь ли, для этого я уже несколько старовата. Но Алан — как раз тот спутник, который мне нужен. Он может смешить меня весь вечер и говорить непристойности о звездах, но они все его знают и любят.

— Я не ожидал, что ты так быстро найдешь мне замену, да еще такого красавчика. — В голосе Брэндона послышалась злая ревность, и Аллегра рассмеялась. Возможно, урок пойдет ему на пользу.

— Я с удовольствием пошла бы не с ним, а с тобой, — честно призналась она.

— Что ж, не забывай об этом. — По голосу чувствовалось, что Брэндон тоже улыбнулся. — Я воспринимаю это как комплимент, Элли. Всегда считал, что я и Алан Карр играем в разных лигах.

— Не стоит придавать моим словам большого значения, — поддразнила Аллегра.

Они проговорили еще несколько минут, но Брэндон так и не предложил приехать к ней переночевать и не пригласил ее к себе. Когда Аллегра повесила трубку, настроение у нее снова упало. Лежа в постели, она думала о своей жизни и своих отношениях с Брэндоном. Ей двадцать девять лет, и у нее есть любовник, которому больше нравится спать одному в собственной постели, чем быть с ней, и который отказался пойти с ней на очень важную для нее церемонию ради того, чтобы побыть со своими дочерьми и бывшей женой. Как ни приукрашивай правду, она все равно горька, все равно причиняет боль и заставляет ее чувствовать себя одинокой. Брэндон какой-то замкнутый и не слишком-то считается с интересами Аллегры.