Кристина Додд - Третий поклонник

Туго накрахмаленный галстук Дженор-Редмонда захрустел, когда мистер Уиндберри зажал его в кулаке.

– Леди Джесси всего лишь оказала мне любезность побеседовать с ней. И если я услышу, что вы распускаете грязные сплетни, Дженор-Редмонд… вспомните, сколько времени вы приходили в себя в прошлый раз, когда я был вынужден преподать вам урок хороших манер.

Дженор-Редмонд кивнул.

Мистер Уиндберри тряхнул его:

– Что скажете?

Слова хлынули из Дженор-Редмонда торопливым потоком.

– Я все помню. Я ни слова не скажу о вас и леди Джессике. Если не возражаете, я даже никому не скажу, что был здесь.

– Да. – Мистер Уиндберри отпустил его, отряхнул руки и отстранился. – Это избавит вас от неприятности выслушать отказ.

– Вот именно.

Дженор-Редмонд кивнул мистеру Уиндберри, поклонился Джесси и, прижимаясь спиной к перилам, попятился к лестнице. Спустившись по ступенькам, он бросился к гостинице.

Джесси с трудом сдерживала смех, и она восхищалась мистером Уиндберри. Протянув руку, она шагнула к нему:

– Позвольте выразить бесконечную благодарность. Я боялась, что если он поймает меня, когда никого рядом не будет, то сделает все, что в его силах, чтобы заставить меня выйти замуж.

Мистер Уиндберри взял ее руку в свои ладони.

– Он ужасный хвастун и вечно без средств, так что, думаю, вы правы в своих предположениях. Он действительно навязался бы вам, чтобы добиться своей цели.

Джесси нравилось, что мистер Уиндберри держит ее за руку. Ей все в нем нравилось.

– Он из тех, кто заставляет меня желать, чтобы отец выбрал мне в мужья старика.

– Почему?

– Старик по крайней мере не способен вступить в супружеские отношения.

Подняв брови, мистер Уиндберри рассмеялся.

– Что вас так позабавило? – спросила она.

– Моя дорогая леди Джесси, мне жаль вас разочаровывать, но в Англии не найдется мужчины, который не встал бы со смертного одра, чтобы жениться на вас.

Джесси не знала, что сказать. Не знала, что и думать. Большинство людей и, конечно, большинство мужчин никогда не ответили бы на ее откровенное замечание о Дженор-Редмонде. Да и она никогда бы не высказала свое мнение так грубо – всему виной ее огорчение, хотя она подозревала, что ей никто не ответил бы в такой игривой манере. Хотя… хотя…

– Это комплимент?

– Это правда.

Она не могла сдержать улыбку.

– Что вы ели на завтрак?

– Почему это вас интересует?

– Потому что недавно целовалась с мужчиной, у которого был вкус колбасок и копченой рыбы, и не хочу целовать такого же.

Наконец это случилось. Осколок пули, застрявший в плече Гарри, видимо, добрался до мозга, поскольку это явная галлюцинация. Это было единственным возможным объяснением. Леди Джесси улыбнулась, высвободила свои пальцы и… медленно, чувственно провела вверх по его руке, оставляя след желания, которое проникало в глубины его души. Когда ее рука легла на его плечо, Джесси шагнула ближе. Она прижалась к нему, обдавая теплом, припав грудью к его груди.

Он стоял неподвижно, застыв от изумления… от неожиданного удовольствия.

Поднявшись на цыпочки, она положила руку ему на затылок и прижалась губами к его рту. При всей своей смелости она казалась неуверенной, тыкалась в него носом, вертела головой из стороны в сторону.

От нее пахло сдобными булочками, мылом, чем-то теплым, сладким и женственным, и если это галлюцинация, то она ему нравится. Обняв за талию, он сильнее притянул Джесси к себе и чуть наклонил назад, чтобы она оперлась на перила. Задохнувшись, ока изогнулась, когда он положил ладонь ей под голову. С улыбкой глядя ей в глаза, он приказал:

– Расслабьтесь. Я вас не уроню.

С ноткой доверия, которое наполнило его гордостью, она мягко сказала:

– Нет, не уроните. Представить не могу, что когда-нибудь дело идет не так, как вы решили.

– Помните это.

Сдерживая свои желания, он нежно поцеловал ее.

Гарри не полностью закрыл глаза. Сжившись с постоянной опасностью, он закрывал глаза только в глубоком сне.

Джесси тоже подняла ресницы, потом прикрыла глаза, словно не знала, что делать.

И он прикоснулся ртом к каждому ее веку.

– Доверьтесь мне, – прошептал он.

Он прошелся губами по ее рту, изучая его контуры. То усиливал, то ослаблял давление, чтобы выяснить ее предпочтения, и когда нашел правильный ритм, она вознаградила его, впившись пальцами в его плечо. Он целовал ее сдержанно, не размыкая губ, снова и снова, мягким бережным поцелуем, пока Джесси не расслабилась в его руках. Пока ее рот не задрожал под его губами. Пока она не вздохнула и он не ощутил женское удовлетворение и робкое любопытство.

– Откройте губы, – пробормотал Гарри, подняв голову.

Она попыталась посмотреть на него, но он снова поцеловал ее.

– Приоткройте, чуть-чуть, – уговаривал он. – Доверьтесь мне.

– Я доверяю. – И она приоткрыла рот.

Он не хотел пугать ее. Она молода и неопытна. Но кровь бурлила в его жилах, убеждая проникнуть языком в глубины ее рта, задать ритм, который приведет ее в запутанный мир чувственности, где она прежде никогда не бывала. Так или иначе, он сдержал себя, проникнув языком между губами, пробуя ее на вкус с опытностью знатока.

Сначала она держалась неуверенно, пораженная вторжением, изумленная вкусом мужчины. Его вкусом. Но Гарри продолжал нежную атаку, Джесси снова расслабилась, и когда осмелилась коснуться его языка своим, он едва сумел скрыть свой триумф.

Обняв его за шею, она прижалась к нему, медленно покачиваясь.

Какая женщина. Какая женщина! Как он хотел ее. Отчаянно, непреодолимо. Он хотел поднять ее на перила, откинуть юбки, встать между ее ногами и овладеть ею. Никакого романтического шепота, никаких предварительных нежностей, которыми он обычно наслаждался, только быстрое, порывистое стремление обладать. А после этого он сделает ее счастливой… после того как будет знать, что она принадлежит ему.

Над коттеджем щебетали птицы. На берег монотонно накатывались волны. Бабочки порхали среди диких цветов. А в тени веранды стояли два человека, добровольные узники внезапной страсти.

Внезапная страсть? Когда он в последний раз позволял себе такую вольность? Были причины, и весьма веские, по которым он этого не делал. Он знал мужчин, которые поддались искушению и погибли из-за своей страсти.

Необходимо остановиться, ради себя… и ради нее. Гарри взял себя в руки. Он должен уважать ее доверчивость. Он показал ей, каков может быть поцелуй. Теперь нужно отпустить ее и притвориться, что не имеет значения ни боль в паху, ни образ Джесси, распростертой под ним в постели.

Усилием воли он взял себя в руки. И постепенно отодвинулся.

Что-то пробормотав, Джесси попробовала притянуть его ближе.

Ее бесхитростное желание заставило его снова углубить поцелуй. Он не мог сопротивляться… но этого нельзя делать. Снова он отстранился, гася ее разгоравшуюся страсть медленными, успокаивающими ласками.

Она боролась с его сдержанностью, неумело пытаясь соблазнить его, и это вызвало в нем еще большее желание.

Эта девушка меньше чем за час лишила его здравомыслия. Он должен сейчас же бежать от нее. Бежать прочь, как никогда не бегал от врага. Оставить этот дом, отпуск и…

Она настороженно посмотрела на него, в уме ей не откажешь.

– Почему вы так на меня смотрите?

– Как?

– Сердито. – Джесси смотрела на него с нарастающей настороженностью. – Будто хотите прогнать.

Он готов был рассмеяться. Но не мог этого сделать, когда тело изнывало от вожделения.

– Вы плохо читаете по лицам.

– Вот и моя мачеха так говорит. – Она прижалась к его плечу.

Гарри на миг замер, потом вспомнил, что собирался отпустить ее. Поставив Джесси у перил, он отступил, надеясь, что она не заметила его возбуждение. А если и заметила, то не знает, что это значит.

Поднеся палец ко рту, она медленно лизнула его.

– Бекон и кофе.

– Что? – Он не мог отвести взгляд от ее розового язычка.

– Вы позавтракали беконом и кофе. – Улыбнувшись, Джесси провела пальцем по нижней губе.

Она дразнила его. Преднамеренно искушала, а ведь он лишь несколько мгновений назад научил ее целоваться! Мужчина учится на опыте, а женщину ведет инстинкт. Хорошо бы мужчинам это помнить. Но… он мог преподать ей и другие уроки.

Взяв ее за запястье, Гарри поднес ее руку к своему рту и прикусил влажный палец. Мягко, но дав почувствовать свои зубы.

Закрыв глаза, Джесси прислонилась головой к столбику веранды.

Он провел вокруг укуса кончиком языка, потом поцеловал ладонь и сомкнул ее пальцы.

Ее ресницы, затрепетав, поднялись. Она смотрела на него затуманенными страстью глазами, и когда он не возобновил попытки соблазнить ее, она выпрямилась.

– О, у вас на лице снова это выражение. – Ее ресницы опустились. – Теперь я понимаю. Вы не хотите меня прогнать. Вы хотите гнаться за мной.

Не задумываясь Гарри ответил:

– Я поймал бы вас.

Джесси подняла на него пристальный взгляд. Они смотрели друг другу в глаза, и жар между ними нарастал с такой силой, что грозил отбросить приличия, державшие Гарри в рамках.

Ее грудь вздымалась. По загорелому лицу расползался румянец. Пальцы дрожали в его руке, и, забыв доводы разума, он взял ее грудь в свою ладонь. Джесси не отпрянула, не задохнулась, но ее глаза стали еще больше, она затаила дыхание. Найдя бусинку соска, Гарри снова и снова кружил вокруг нее подушечкой большого пальца.

– С вашей стороны было бы благоразумно ударить меня по колену.

Джесси не обратила внимания на его слова. Издав короткий вздох, примитивный звук первобытного желания, она прижала свою ладонь к его руке.

– Так вот что значит заниматься любовью! – Ее тихий голос дрогнул. – Это горение? Это безумие? Если бы вы и я решили соединиться, мы пережили бы… пожар?

– Пережили бы и были готовы любить снова. – Гарри попытался улыбнуться, но опасался, что улыбка вышла хищной. Он поймал ее пальцы и поднес к губам. Поцеловав, отпустил руку. – Но мы не собираемся заниматься любовью. Вам нужно выбрать жениха, а я не похищаю юных леди, которые не понимают, о чем просят.

Джесси судорожно вздохнула. Подняв с плеч тяжелую волну волос, она закрутила их в узел на макушке и шпильками закрепляла в небрежную прическу.

Ему нравилось, что когда она подняла руки, ее грудь поднялась у глубокого выреза платья. Он вообразил ее, мягкую, округлую и полную, ее нежный цвет, контрастирующий с загорелым лицом. Соски розовые – Гарри взглянул на ее губы, – нет, персиковые, бархатистые и чувствительные. Он потакал себе, воображая, что, вместо того чтобы поднять волосы, она распустила их для него.

Очевидно, она уловила ход его мыслей. Подавшись вперед, поймала его пристальный взгляд.

– Вот она я.

Он отступил на шаг. Гарри не мог поверить, что она сказала такое. Никогда в жизни благородная леди не замечала или делала вид, что не замечала его восхищения женской грудью. А эта девочка упрекнула его, нет, смеялась над ним, сверкая янтарными глазами. Хриплым от желания голосом он сказал:

– Я стараюсь запомнить положение вашего лица относительно тела.

– Извольте. – Она закончила импровизированную прическу и опустила руки.

– Вы встретили только одного поклонника. Возможно, другие привлекут ваше внимание. – Черт бы их побрал.

– Нет, я всех видела. Остались еще двое. Один старый, другой помоложе. Оба неприятные, каждый на свой лад.

Гарри не хотел любопытничать, но не смог удержаться:

– Второй появится сегодня?

– Завтра, – уныло ответила Джесси. – Насколько я знаю, мистер Клайд Мюррей приедет днем почтовой каретой.

– Вы его знаете?

– Давно. Он закадычный друг отца, они вместе охотятся. У него пятеро детей от двух жен, умерших от тяжелой жизни с ним. Он не приемлет чужого мнения. Не терпит возражений, не позволяет вступать в разговор. Всем навязывает свои взгляды и производит впечатление… – Она заколебалась.

– Какое впечатление?

– Думаю, он жесток. Я подозреваю, что он не сдерживается, когда спорит.

Ее комментарии встревожили Гарри.

– Вы хотите сказать, что он будет вас бить?

Ее улыбка дрогнула.

– Звучит драматически, правда? Может быть, и нет. Скорее всего нет. Но завтрашняя встреча меня не радует.

Нужно отослать эту девушку, пока жалость и желание не заставили его совершить какую-нибудь глупость.

– Вам пора.

Джесси пристально взглянула на него, будто заметила слабинку и прицелилась точно в нее.

– За день я встречаюсь только с одним поклонником, и до завтра буду дрожать от страха в ожидании следующего претендента. Вы не отвлечете меня?

Отвлечь ее? Видит Бог, он хотел бы ее отвлечь. В постели, распростертую под ним, с разметавшимися по подушке волосами.