Граф задохнулся от кашля.

Сюзанна наклонилась вперед, надеясь, что ничем его не обидела. Будучи брюнетом, он вряд ли мог принять это на свой счет.

— Простите, — сказал он, отдышавшись.

— Что-то не так?

— Ничего, — заверил он ее. — Просто ваше очень тонкое наблюдение застало меня врасплох.

— Я не говорю, что рыжеволосые мужчины менее достойны, чем остальные, — сказала она.

— Кроме нас, темноволосых, существ явно высшего порядка, — пробормотал он, и на его губах появилась ехидная усмешка.

Она крепко сжала губы, чтобы не улыбнуться в ответ. Было так странно, что он мог вовлечь ее в подобный разговор, из которого могла родиться шутка, понятная лишь им двоим.

— Я хотела сказать, — продолжила она, пытаясь вернуться к начатому разговору, — что никто ведь не читает про рыжеволосых мужчин в романах.

— В тех, что я читал, их не было, — согласился он.

Сюзанна бросила на него немного раздраженный взгляд.

— А если они там и есть, то рыжеволосый персонаж никогда не является главным героем.

Граф склонился к ней, в его зеленых глазах светилось грешное обещание.

— А кто герой вашего романа, мисс Баллистер?

— У меня нет героя, — сказала она чопорно. — Я думала, это очевидно.

Он немного помолчал, задумчиво глядя на нее.

— Хотя должен быть, — пробормотал он.

Когда его слова достигли ее ушей, Сюзанна почувствовала, как приоткрылись ее губы и даже как из них вырывается дыхание.

— Простите? — наконец переспросила она, не совсем уверенная, что он имел в виду.

А может быть, она все правильно поняла, но не могла в это поверить.

Он легко улыбнулся.

— У такой женщины, как вы, должен быть свой герой, — сказал он. — Возможно, рыцарь.

Она посмотрела на него, высоко приподняв брови от удивления:

— Вы хотите сказать, что я должна выйти замуж?

Снова эта улыбка. Его губы понимающе изогнулись, словно он знал какой-то чертовски хороший секрет.

— А вы как думаете?

— Я думаю, — сказала Сюзанна, — что этот разговор перешел на очень личные темы.

Он рассмеялся над ее словами, но это был теплый, веселый звук, безо всякой злобы, которая частенько слышалась в светском смехе.

— Я беру назад мое предыдущее утверждение, — сказал Дэвид с широкой улыбкой. — Вам ни к чему герой. Вы вполне способны отлично сами о себе позаботиться.

Сюзанна прищурилась.

— Да, — ответил он, прочитав ее мысли, — это был комплимент.

— С вами никогда нельзя быть уверенной до конца, — заметила она.

— Ох, мисс Баллистер, — сказал он. — Вы ранили меня в самое сердце.

Теперь была ее очередь смеяться.

— Глупости, — сказала она, не в силах сдержать улыбку. — Ваша броня вполне способна противостоять любым моим словесным выпадам.

— Я в этом не так уверен, — произнес он так тихо, что она засомневалась, что правильно его расслышала.

Но все же она должна была спросить:

— Почему вы так любезны со мной?

— Разве?

— Да, — сказала она, сама до конца не понимая, почему его ответ казался таким важным. — Учитывая, как сильно вы возражали против женитьбы на мне вашего брата, это кажется очень подозрительным.

— Я не…

— Знаю, вы говорили, что не противились нашему браку, — перебила его Сюзанна, при этом ее лицо было практически лишено всякого выражения. — Но мы оба знаем, что вы его не приветствовали и подстрекали брата жениться на Гарриет.

Дэвид застыл на мгновение, обдумывая ее слова. Все, что она говорила, было правдой, но было очевидно, что она совсем не разобралась в произошедших тем летом событиях.

И, что более важно, она не понимала Клайва. И если она думала, что смогла бы стать ему хорошей женой, то, возможно, она также не понимала саму себя.

— Я люблю своего брата, — мягко сказал Дэвид, — но у него есть свои недостатки, и ему была нужна жена, которая бы нуждалась в нем и зависела от него. Ему нужен был кто-то, кто заставил бы его стать мужчиной, которым, я знаю, он может быть. Если бы Клайв женился на вас…

Он взглянул на нее. Сюзанна смотрела прямо на него, терпеливо ожидая, когда он завершит свою мысль.

— Если бы он женился на вас, — наконец продолжил он, — ему бы не было нужды быть сильным. Вы были бы сильной за двоих. У Клайва никогда не нашлось бы причины повзрослеть.

Ее губы удивленно приоткрылись.

— Проще говоря, мисс Баллистер, — сказал он с поразительной мягкостью, — мой брат недостоин такой женщины, как вы.

И пока она пыталась понять скрытый подтекст его слов, пока просто пыталась вспомнить, как дышать, он поднялся.

— Было очень приятно поговорить с вами, мисс Баллистер, — промурлыкал Дэвид, взяв Сюзанну за руку и прикоснувшись губами к ее перчатке. Все это время его глаза не отрывались от ее лица, сверкая зеленым огнем и словно обжигая ее душу.

Он выпрямился, снова улыбнулся, от чего ее кожу начало покалывать, и тихо произнес:

— Доброй ночи, мисс Баллистер.

Затем он ушел, и она даже не успела сама с ним попрощаться. И в соседней ложе он тоже больше не появился.

Но это чувство — это странное, вызывающее жар и кружащее голову чувство, которое ему удалось вызвать в ней одной лишь улыбкой, — обволакивало ее и никак не проходило.

И впервые в своей жизни Сюзанна не могла сосредоточиться на пьесе Шекспира.

Даже когда она смотрела на сцену, перед ее глазами стояло лицо графа.

Глава 3

И снова весь город судачит о мисс Сюзанне Баллистер. После получения сомнительного титула одновременно самой популярной и самой непопулярной молодой леди сезона 1813 года (полностью благодаря подчас пустому Клайву Мэнн-Формсби), она какое-то время наслаждалась безвестностью, пока другой Мэнн-Формсби — на этот раз Дэвид, граф Ренминстер, — не удостоил её в субботу вечером своим безраздельным вниманием во время показа спектакля «Венецианский купец» в Друри-Лейн.

Можно только гадать о намерениях графа, так как мисс Баллистер уже чуть не стала членом семьи Мэнн-Формсби прошлым летом, хотя тогда её имени предшествовало бы «миссис Клайв» и она стала бы графу сестрой.

Ваш автор считает абсолютно безопасным написать, что никто из тех, кто видел, как граф смотрел на мисс Баллистер во время спектакля, не посчитал бы его интерес братским.

Что до мисс Баллистер, то, если намерения графа благородны, тогда ваш автор также считает безопасным написать, что, по всеобщему мнению, она поймала себе Мэнн-Формсби получше.

«Светская хроника леди Уислдаун», 31 января 1814 года

Сюзанна снова не могла уснуть. И неудивительно! «Мой брат недостоин такой женщины, как вы!» Что он имел в виду? Почему граф так сказал?

Мог он ухаживать за ней? Граф?

Она помотала головой, словно пытаясь выбросить глупые мысли из головы. Невозможно. Граф Ренминстер никогда всерьёз ни за кем не ухаживал, и Сюзанна очень сомневалась, что он собирался начать с неё.

Кроме того, у неё были все причины чувствовать величайшее недовольство этим мужчиной. Из-за него она перестала спать. Сюзанна никогда не из-за кого не страдала бессонницей. Даже из-за Клайва.

И, словно этого было недостаточно, её беспокойная ночь в субботу повторилась в воскресенье, а в понедельник стало ещё хуже, потому что про неё написали в утренней колонке леди Уислдаун. Поэтому к утру вторника, когда дворецкий нашел её за завтраком с Летицией, Сюзанна была вымотанной и раздражительной.

— Мисс Сюзанна, — сказал он, слегка склонив голову в её направлении. — Вам пришло письмо.

— Мне? — переспросила Сюзанна, забирая у него конверт. Он был дорогим, запечатанным тёмно-синим воском. Она сразу же узнала герб. Ренминстер.

— От кого оно? — спросила Летиция, закончив пережёвывать кекс, который она запихнула в рот, когда вошел дворецкий.

— Я его еще не открыла, — раздражённо ответила Сюзанна. И если она достаточно сообразительна, то придумает, как распечатать его в отсутствие Летиции.

Её сестра уставилась на неё, словно на слабоумную.

— Это легко исправить, — заметила Летиция.

Сюзанна положила конверт на стол рядом со своей тарелкой.

— Я разберусь с ним позже. Сейчас я хочу есть.

— А я сейчас умру от любопытства, — возразила Летиция. — Или ты сейчас же откроешь этот конверт, или я сделаю это за тебя.

— Я собираюсь доесть свою яичницу, а потом… Летиция! — взвизгнула Сюзанна, бросившись через стол к сестре, которая ловко стащила конверт из-под её носа. Конечно, Сюзанна могла бы помешать ей сделать это, если бы быстрота её реакции не была притуплена недостатком сна.

— Летиция, — сказала Сюзанна убийственным тоном, — если ты не передашь мне закрытый конверт, я никогда тебя не прощу. — А когда это не сработало, она добавила: — Никогда в жизни.

Летиция, казалось, обдумывала её слова.

— Я буду преследовать тебя, — продолжила Сюзанна. — Ты нигде не сможешь спрятаться.

— От тебя? — с сомнением в голосе переспросила Летиция.

— Отдай мне конверт.

— Ты откроешь его?

— Да. Давай его сюда.

— Ты откроешь его сейчас? — уточнила Летиция.

— Летиция, если ты сию же секунду не отдашь мне этот конверт, ты проснешься однажды утром с полностью остриженными волосами.

У Летиции от удивления приоткрылся рот.

— Ты же несерьёзно?

Сюзанна сверлила её сузившимися глазами.

— Похоже, что я шучу?

Летиция сглотнула и дрожащей рукой протянула ей конверт:

— Я верю, что ты не шутишь.

Сюзанна выхватила записку из руки сестры.

— Уж несколько дюймов я бы точно отхватила, — пробормотала она.

— Ты откроешь его? — повторила Летиция, которую ничто и никогда не могло отвлечь от предмета, занимавшего её мысли.

— Ну, хорошо, — вздохнула Сюзанна. Похоже, ей в любом случае никак не удалось бы сохранить тайну. Она лишь надеялась отложить это. Она ещё не пользовалась сегодня ножом для масла, поэтому просунула его лезвие под клапан конверта и сломала печать.

— От кого оно? — спросила Летиция, хотя Сюзанна ещё даже не развернула письмо.

— От Ренминстера, — ответила Сюзанна с усталым вздохом.

— Ты расстроена? — удивилась Летиция, выпучив глаза.

— Нет, не расстроена.

— А голос расстроенный.

— Нет, это не так, — сказала Сюзанна, вытаскивая из конверта лист бумаги.

Но если она не была расстроенной, то какой же она была? Возбуждённой, возможно, по крайней мере немного, даже если она была слишком уставшей, чтобы это показать. Граф был волнующим, загадочным и определённо более сообразительным, чем Клайв. Но он был графом и уж конечно, не собирался на ней жениться, а это означало, что, в конечном счёте, она станет известна как девушка, которую бросили два представителя семейства Мэнн-Формсби.

Она подумала, что она не сможет этого вынести. Она уже однажды пережила публичное унижение и теперь не особо стремилась испытать его ещё раз, но в гораздо более сильной форме.

Вот поэтому, когда она прочла его записку и изложенную в ней просьбу, её немедленным ответом было «нет».

Мисс Баллистер,

Я прошу вас об удовольствии сопровождать меня в четверг на приём леди и лорда Морлэнд с катанием на коньках, в полдень у пристани Суон-Лейн.

С вашего позволения, я заеду за вами домой за полчаса до этого.

Ренминстер.

— Чего он хочет? — затаив дыхание, спросила Летиция.

Сюзанна передала ей записку. Это казалось более простым делом, чем изложить её содержание.

Летиция ахнула и зажала себе рот ладонью.

— Ой, ради Бога, — пробормотала Сюзанна, пытаясь сосредоточить свое внимание на завтраке.

— Сюзанна, он собирается ухаживать за тобой!

— Нет, не собирается.

— Собирается. Зачем ещё ему приглашать тебя на приём с катанием на коньках? — Летиция помолчала и нахмурилась. — Я надеюсь, что получу приглашение. Катание на коньках — это один из немногих видов спорта, где я не выгляжу полной идиоткой.

Сюзанна кивнула, удивленно приподняв брови, услышав сдержанное высказывание сестры. Рядом с их домом в Сассексе был пруд, который каждую зиму замерзал. Обе девушки Баллистер проводили долгие часы, скользя по льду. Они даже научились вращаться. В свою четырнадцатую зиму Сюзанна провела больше времени на попе, чем на коньках, но Господь свидетель, она могла делать вращения.