– Ты и сейчас чувствуешь присутствие этих людей?

Уинн заставила себя замереть. Она взялась за амулет, сделала глубокий выдох и закрыла глаза, отгоняя привычные звуки во дворе замка. Прислушалась к собственному дыханию и попыталась услышать мерное биение сердца. Через минуту она подняла лицо и пристально посмотрела на Дрюса.

– На этот раз все по-другому, – пробормотала Уинн, обращаясь скорее к самой себе, чем к нему. – Я не чувствую и все же знаю, что он там.

Дрюс задумался.

– Думаю, он безобиден. Так он один?

– Нет, их несколько. Я почти уверена. Но только один из них направляется ко мне.

– Возможно, они не собираются причинять нам зла. Просто проезжают мимо, направляясь в какое-нибудь лесное поселение.

Уинн не стала ничего больше говорить. Торопясь вернуться к своим делам, она надеялась, что Дрюс прав, и все же внутренний голос подсказывал ей: что-то не так. Этот человек не случайно оказался в Раднорском лесу. Он не просто проезжал мимо. Но ей оставалось только сидеть и ждать.

Дрюс пообещал обшарить вместе с братом и друзьями весь лес вокруг замка, прежде чем они вернутся в Раднор, но Уинн подозревала, что поиски будут безрезультатными.

Она отправилась отыскивать Риса и Мэдока. Чему быть, того не миновать. Уинн верила в это высказывание, и жизнь вновь и вновь доказывала его правоту. Когда пробьет час, она предстанет перед угрозой, которую несет с собой этот человек, – если таковая действительно существует. Но в то же время она будет готова сама и всех детей подготовит. У них есть тайники. У каждого есть свое особое оружие.

И возможно, ее страхи безосновательны. Скорее всего, это всего лишь очередной норманнский священник, пришедший очистить валлийцев от их затянувшихся языческих заблуждений. При этой мысли Уинн улыбнулась. Она с огромным удовольствием напугала бы какого-нибудь надутого от важности священника или епископа, разведя таинственный огонь с зеленым, а вовсе не с желто-красным пламенем, или напоила бы его сладким вином, сдобренным каким-нибудь зельем.

Почувствовав себя лучше, девушка пустилась вприпрыжку, чтобы поскорее избавиться от нервозной взволнованности. День стоял прекрасный: ни дождя, ни облаков. Все пятеро сирот, которых она воспитывала, были здоровые и крепкие. Они получали свежее мясо благодаря деревенским жителям, а Раднорский лес обеспечивал их всем остальным. Чего еще она могла бы просить от жизни?

– Говорят, в этих краях водятся драконы.

– И ведьмы.

Клив Фицуэрин слышал недовольное ворчание своих людей, но виду не подавал. Прошлой ночью они разбили лагерь по восточную сторону от вала Оффы, крутой земляной насыпи, отмечавшей границу между Англией и Уэльсом. Весь день они продвигались в глубину дикого холмистого края, и весь день его люди все больше роптали. Даже Клив не мог полностью отрешиться от дурных предчувствий. Холмы вздымались все выше и, наконец, перешли в древние скалистые горы. Здесь обитали неукротимые валлийцы – народ, обративший вспять и разбивший наголову армию короля Генриха. И вот сюда, в самое сердце Уэльса, осмелился направиться Клив с подмогой всего лишь в семь человек. Господи, наверное, он совсем поглупел.

Нет, не совсем. Просто он наконец-то решился получить собственные земли.

Клив почувствовал, что за спиной все сильнее и сильнее нарастает беспокойство его спутников. Натянув поводья, он остановил свою угольно-серую лошадь и чуть приподнялся на стременах. Люди гурьбой собрались вокруг него.

– Что теперь?

– Клянусь Всевышним…

Резкий ветер засвистел, пройдясь по неровной гранитной глыбе, напомнив, как голосят на высокой ноте женщины, убиваясь по покойным, и все недовольные бормотания тут же прекратились. И уже в который раз за этот день Клив решил, что Уэльс действительно проклятая земля. Все рассказы о привидениях и драконах, о язычниках, таких же диких, как лесное зверье, от которых он отмахивался, как от глупой болтовни, внезапно показались ему не такими уж невероятными. И все же, несмотря на весь сонм привидений, драконов и варваров, он не уйдет отсюда, пока не достигнет своей цели, ради которой пришел. Откинув назад шерстяной капюшон, он раздраженно тряхнул головой. – Лагерь разобьем здесь, – перекрывая шум ветра, сообщил он своим спутникам, сгрудившимся в кучу. – За теми вязами, там, где сырая низина, похоже, есть ручей. Джон, Маркус, займитесь костром и едой. Генри и Роланд, присмотрите за лошадьми. Ричард, ты, Деррик и Нед, разведайте местность.

Люди разошлись выполнять поручения, а Клив так и остался верхом на лошади, не сводя взора с простиравшихся впереди гор, окутанных туманом. Лошадь оступилась, потом еще раз, попав в колею от повозки, но Клив по-прежнему внимательно всматривался вдаль, пытаясь разглядеть или услышать нечто, чему он сам не мог дать названия. Последние два часа он испытывал беспокойство. Оно не оставляло его и теперь.

Сэр Уильям был не слишком точен, давая поручение. Он сказал, что к юго-западу от замка Стоуксли находится лес, прозывавшийся Раднорским. Но он не вспомнил названия деревни, а Клив обнаружил, что в этом лесу их несколько. Сэр Уильям даже не знал валлийского имени женщины. А теперь этот сентиментальный дурак послал Клива на поиски ребенка, родившегося от их союза. Сам он когда-то называл эту женщину Анжелиной. Но Клив до сих пор не обнаружил никого, кто бы вспомнил женщину с таким именем. И поэтому поиски продолжались.

Клив поморщился от отвращения, еще раз вспомнив, что натворили в Уэльсе англичане. Семь лет назад он был счастлив, что не принял участия в бесславной кампании короля Генриха против Уэльса. Его мать была валлийкой, и, хотя они всю жизнь прожили на английской земле, она передала и язык, и культуру Уэльса своему единственному ребенку. После ее смерти английский папочка, которого он видел не более двух раз, с неохотой занялся устройством судьбы своего незаконного сына Клива и определил его на скромную должность в приличный дом. Благодаря милости Божией и вмешательству леди Розалинды, а также ее мужа и отца Клив быстро пошел в гору. И все же он не отправился воевать против Уэльса, хотя ему предоставлялся шанс получить признание и награду. Что-то не позволило ему участвовать в войне с народом, к которому принадлежала его мать.

Теперь оказалось, его валлийское происхождение, которое всегда считалось позорным, сослужит ему хорошую службу, потому что именно знание валлийского языка, пусть и подзабытого, дало Кливу возможность отличиться.

Если бы не обещанная награда, Клив отказался бы от поручения сэра Уильяма Сомервилла как от невероятно глупой затеи. Найти ребенка, зачатого во время войны с какой-то валлийкой, и, если это окажется мальчик, привезти его в Англию – глупее задачи не придумать. И все же ради обещанных земель – замка и близлежащих владений – Клив готов был найти самого дьявола и силой приволочь его в Англию.

Словно вторя его черным мыслям, ветер взвыл еще сильнее, чем прежде, разметав полы тяжелого шерстяного плаща всадника и заставив лошадь под ним испуганно вздрогнуть.

– Успокойся, Сита, это всего лишь ветер. – Но жуткий ветер, подумал Клив, холодный и безжалостный, как эта земля.

С коротким проклятием он развернул лошадь и последовал к своим людям. Они переночуют и наберутся сил. А утром найдут это место, прозываемое Раднор, и один за другим обойдут каждый дом. Если понадобится, они готовы заплатить звонкой английской монетой за любые сведения. Да еще они купят редкие травы и снадобья, что поручили ему найти дочери сэра Уильяма. Но в первую очередь они займутся поисками ребенка, которого отчаянно ждет их хозяин.

Хотя Кливу на самом деле не хотелось красть ребенка у его матери, тем не менее, он был готов пойти на этот шаг в случае необходимости. Он не собирался отказываться от своей награды из-за женского упрямства. В конце концов, бастарду сэра Уильяма предстояло наследовать все, что давало имя Сомервилл. В этом вопросе сэр Уильям был настроен решительно.

Безусловно, в зятьях он разочаровался, подумал Клив. Но каковы бы ни были причины, побудившие сэра Уильяма отправить людей на поиски незаконного сына, в одном можно было не сомневаться: ребенок никогда не будет страдать из-за того, что у него нет ни семьи, ни имени, ни собственности, как случается с другими незаконнорожденными.

Как случилось с Кливом.

Нет, любая боль, которую почувствуют ребенок и его мать при расставании, быстро улетучится от мысли о будущем богатстве мальчика.

И тогда он тоже окажется в выигрыше, напомнил себе Клив. Он получит руку младшей дочери сэра Уильяма, Аделины. Но главное, что он получит за девушкой в качестве приданого поместье. Он станет хозяином собственной земли и людей, и на этой земле родятся его дети. Клив поклялся, что у него никогда не будет бастардов – только сыновья и дочери, воспитанные под сенью отцовского дома.

Клив спешился и обернулся, чтобы еще раз бросить внимательный взгляд на туманное облако, скрывавшее вершины гор. Где-то среди этого множества враждебных холмов лежал ключ ко всему, что было нужно ему от жизни. И никто и ничто не могло помешать Кливу добыть этот ключ.

Глава 2

Уинн проснулась or страха. Сердце ее бешено колотилось, и она хватала ртом воздух, лежа на соломенном тюфяке. Может, ей приснился страшный сон? Но она не могла припомнить никаких снов, особенно таких, что могли вызвать это внезапное сердцебиение и страх, от которого ладони и лоб стали влажными.

Она села в кровати, пытаясь в темноте собраться с мыслями. Может, что-то случилось с детьми? Уинн тут же встала и прошлепала босыми ногами по своей маленькой комнате к камину, где быстро зажгла свечу. Затем она уверенно поднялась по крутой лестнице в детскую, которую устроила под широким скатом крыши, на чердаке, расположенном над холлом.

Оказавшись в комнате с низким потолком, она медленно обошла все кровати, освещая на несколько секунд лицо каждого ребенка. Бронуин и Изольда спали бок о бок в одной кровати, одна из девочек широко разметалась, завернувшись в шерстяное одеяло, а другая свернулась калачиком, дрожа от холода. Чуть улыбнувшись, Уинн стянула часть одеяла с Изольды и укрыла Бронуин.

Как непохожи эти две девочки, с любовью подумала она. Ее племянница, Изольда, с темными волосами и огненным взглядом, временами превращалась в маленького тирана. Валлийка до мозга костей, в точности такая, какой была когда-то ее мать, сестра Уинн. А вот Бронуин пошла в отца. Пока что никаких проблем из-за этого не возникало, но Уинн опасалась, что необычайно светлые волосы девочки всегда будут служить признаком ее английского происхождения.

Вздохнув, Уинн перешла к мальчикам – в другой угол комнаты. Как она и ожидала, Мэдок и Рис спали на своем соломенном ложе, повернувшись друг к другу лицом. Казалось, что они даже во сне затевают очередную проказу, хотя Уинн не стала бы отрицать, что сейчас они больше похожи на ангелочков, чем на дьяволят, в которых превращались днем. Темноглазые, темноволосые и кудрявые – в будущем они наверняка разобьют не одно женское сердце.

А еще был Артур. Что же она будет делать с Артуром? Уже сейчас он такой умный, что это даже пугало, и все же больше всего ее беспокоила чувствительность его натуры. Хотя остальные четверо ребят снисходительно относились к его мечтательности, Уинн знала, что над ним всегда будут легко одерживать верх другие мальчишки.

Но что она могла поделать? Она по собственной воле взялась воспитывать пятерых детей, пятерых чудесных непоседливых шестилеток, которых не всегда будут удовлетворять ее объяснения об отсутствующих родителях.

Хотя английские завоеватели потерпели безоговорочное поражение и были изгнаны из Уэльса, все-таки они остались здесь, в крови их незаконных чад. Когда-нибудь ей придется объяснить это детям, хотя многое она сама с трудом понимала. Ну, как объяснить ребенку, что такое насилие? Как заставить маленькое существо понять, что отец дал ему жизнь, отнюдь не преисполненный любви и уважения, а в порыве ненависти и жестокости? Как объяснять детям, что у них никогда не будет более злейших врагов, чем отцовское племя?

Уинн подавила дрожь и дотронулась до щеки Артура. Такой мягкий и милый ребенок. Они все такие, и она любила их отчаянно, словно это были ее собственные дети. Почувствовав ровное дыхание мальчика, Уинн успокоилась, отбросив тревогу, досаждавшую целый день и не оставившую ее даже ночью. Все будет хорошо. Уинн не сомневалась.

Не останется же тот, кто без спроса вошел в ее лес, там навечно? Он сотворит зло, которое задумал, но ему не разрушить их жизни.

Соплеменники Уинн пережили много набегов чужаков. К тому же в лесу сейчас расположилась вовсе не армия. Инстинкт подсказывал ей это. Несколько человек не представляют большой угрозы.

Клив присел на корточки возле узкого ручья, не сводя глаз с глубокого спокойного пруда ниже по течению. Кто-то спускался к водоему, и природная подозрительность Клива говорила, что ему сначала следует понаблюдать, а затем уже выходить из укрытия.