– Нет, – признался Артур. – Но теперь, когда мне уже исполнилось шесть лет, наверное, я могу это делать. Ты согласен со мной?

При других обстоятельствах Уинн улыбнулась бы, услышав эту странную смесь детского лепета со взрослой рассудительностью, что было очень типично для Артура. А так она оставалась неподвижной, словно каменное изваяние, поджидая, пока эти двое подъедут поближе и попадут в поле ее зрения, обещая себе, когда Артур вернется домой, всыпать ему как следует.

– Полагаю, шесть лет – это еще слишком мало, чтобы одному бродить по лесу, – ответил незнакомец мальчику. – Отец с матерью, наверное, с ума сходят от беспокойства. Как ты думаешь, что они скажут, когда я привезу тебя домой?

Значит, он намеревался привезти Артура домой! Уинн уловила только это. Именно эти слова она и хотела услышать. Она вышла из укрытия и пошла на голос.

– Моя настоящая мама умерла. А отца у меня нет, – деловито рассказывал Артур. – Вообще-то у меня было двое отцов, но ни один из них не захотел держать меня у себя. Я понял это из рассказов жителей деревни.

– Артур! – Уинн преградила путь всаднику на высокой лошади. Она была столь же огорошена спокойными откровениями Артура, как и всадник – ее внезапным появлением. Но в этой ситуации она решила действовать напролом, а с Артуром и его рассказами о родителях разобраться в другой раз. – Артур, где ты был? Я везде тебя искала, – сказала Уинн, упершись кулаками в бока. Затем она взглянула на незнакомца, послав ему улыбку, которая, как она надеялась, могла сойти за благодарную. – Спасибо, что нашли его. Простите, если он доставил вам беспокойство, я сейчас же освобожу вас от этой обузы.

Их взгляды встретились, и она не смогла отвести глаз. Она увидела, что у него темные глаза, но гораздо светлее, чем у ее народа, – теплые карие глаза – правда, сейчас они были непроницаемо матовыми, словно он специально спрятал свои мысли и чувства от всех любопытных.

И хотя Уинн не смогла догадаться о причинах, приведших его в их лес, о многом другом она догадалась сразу. Мужчина был англичанином, как она и предполагала. Об этом свидетельствовали обитые гвоздями высокие сапоги и кожаные перчатки. Но он не был ни монахом, ни толстым богатым лордом. С неприятной дрожью она поняла, что перед ней человек, который кормится своим мечом. Твердый неумолимый подбородок, суровый пристальный взгляд, сильное тело и зловещее присутствие кинжала и меча – все говорило, что этот человек привык воевать. Неужели и сюда он приехал за этим?

– Не сердись на меня, Уинн, – взмолился Артур, нарушив ее тревожные мысли. – Я выследил соколиху. Хотел найти ее гнездо. А потом застрял…

– Я нашел его на дереве, – вмешался незнакомец. – Он не мог ни вверх подняться, ни спуститься вниз.

Уинн перевела дух, чтобы успокоиться. Незнакомец говорил ровно и дружелюбно, но ее не обманули ни уверенные интонации, ни красивое лицо всадника.

А оно действительно красивое, вынуждена была признать Уинн. Волевое, худощавое, с квадратным подбородком и прямым носом. Длинные темные волосы, связанные на затылке, отливали чистым блеском в лучах солнца, струившихся сквозь ветви дуба.

Уинн нахмурилась, вынуждая себя сосредоточиться на том, что действительно важно. Его внешность, разумеется, не имела для нее никакого значения.

– Благодарю вас, милорд. Я заберу мальчика. Он вам больше не доставит беспокойства.

– Никакого беспокойства, – ответил он, даже не пошевелившись, чтобы спустить Артура на землю. – Мы с Артуром быстро подружились. Ведь так?

– Он говорит, что у меня руки всадника, – оживленно тараторил мальчик. – Он говорит, что в обращении с лошадью очень важна мягкость и легкость прикосновения.

– Все правильно, – согласилась Уинн. – Но ты должен спуститься. Прямо сейчас, Артур.

– Я сэр Клив Фицуэрин, – представился незнакомец, так и не сделав попытки выпустить мальчика из рук. – Как я понял, это Артур. А вы его мать?

Уинн пристально взглянула на него. Что-то в его вопросе ей не понравилось, но она не поняла, что именно. На первый взгляд самый естественный интерес, и все же ее вновь охватило недоброе предчувствие.

– Нет, я ему не мать. Как Артур уже сказал вам, его мать давно умерла. Сейчас о нем забочусь я.

Когда он вопросительно приподнял бровь, она с неохотой продолжила:

– Я Уинн аб Гриффидд. Мы с Артуром живем в замке Раднор.

– Значит, вам знакомы эти места.

– Разумеется.

– Хорошо. Быть может, вы будете настолько любезны, что позволите мне и моим людям устроить на ночь наших лошадей и пополнить запасы воды.

Глаза девушки сузились, она пристально уставилась на него. Ясно как день, он вел какую-то игру. Она знала это и по внезапному блеску его глаз поняла, что он догадался о ее прозорливости. Но это нисколько его не встревожило. И хотя гневная тирада готова была сорваться с ее губ, девушка с усилием подавила ее. Он хочет увидеть замок Раднор? Что ж, она позволит. Это даст ей возможность определить, что он замышляет, ведь она ничуть не сомневается – им движет какой-то скрытый мотив. Поэтому у нее и было такое ясное видение. Она пригласит его со свитой остановиться в предместье замка. Возможно, угостит их чудесным ужином – свежей олениной и березовым вином.

Уинн стерла с лица улыбку и кивнула.

– Добро пожаловать в замок Раднор, – произнесла она с гораздо большим дружелюбием, чем чувствовала. А если со временем окажется, что они вовсе не желанные гости, тогда, возможно, то зелье, которым она хотела попотчевать очередного надутого священника, больше подойдет этому английскому рыцарю и его воинам. Пурпурная наперстянка, ведьмино семя или даже пальчатая фиалка. Уинн повернулась, чтобы показать дорогу, и лицо ее опять тронула улыбка. О да, она с удовольствием примет игру этого могущественного английского рыцаря. Но когда он, наконец, покинет ее владения, то сделает это с искренним намерением никогда больше сюда не возвращаться.

Глава 3

Безусловно, никто, даже первые вожди Уэльса никогда не председательствовали на таком неприятном собрании, тоскливо подумала Уинн. Она бросила взгляд на Дрюса и его хмурых друзей, собравшихся в главном холле по одну сторону широкого камина. По виду Дрюс был готов в любой момент бросить перчатку и вызвать англичан на битву, несмотря на их численное превосходство.

Однако английского рыцаря, казалось, совершенно не трогала враждебность валлийцев. Уинн внимательно всматривалась в него и его друзей, теснившихся по другую сторону камина; их лица были освещены мерцающим огнем и факелами, зажженными по всему холлу. К своей явной досаде, девушка никак не могла избавиться от чувства, что этот Клив Фицуэрин чрезвычайно обрадовался, оказавшись в замке Раднор.

Она услышала за спиной бормотанье и обнаружила, что малыши украдкой затеяли возню.

– Сидите смирно, а то отправитесь спать, – прошептала она как можно тише, но все же достаточно громко, чтобы приструнить своих подопечных.

К сожалению, вместо того чтобы утихомирить непоседливых детей, ее слова только привлекли внимание англичанина.

– Прошу вас, не корите ребят из-за нас, – запротестовал он. – Я бы попросил, чтобы вы представили их, а не подавляли естественное любопытство, вызванное появлением в доме незнакомцев.

Уинн начала было отвечать, но тут же примолкла. Они с Гуинет договорились, что во всех разговорах с английскими рыцарями главную роль будет играть бабушка. Дрюс присутствовал, чтобы пресечь любую физическую угрозу, а Гуинет с ее спокойным характером предстояло устранять любые конфликты. Возможно, старой женщине удастся вытянуть из Клива Фицуэрина больше того, что он намерен раскрыть. Гуинет улыбнулась гостю, затем сделала знак детям:

– Подойдите ко мне, мои крошки. Не бойтесь. Пятеро ребятишек, словно игривые котята, повыпрыгивали из тени. Их глаза горели от любопытства. Впервые Артур не остался в задних рядах, потому что уже считал английского рыцаря своим особым другом. Чтобы не отставать, Рис и Мэдок хорошо поработали локтями, проталкиваясь вперед. Им ли бояться «проклятых английских ублюдков»! По крайней мере, не здесь, в собственном доме.

Бронуин с Изольдой были не так решительно настроены, как мальчики, но даже их одолело любопытство. Изольда стояла, словно мальчишка, руки в бока, пристально разглядывая англичан. Одна лишь Бронуин, милая застенчивая девочка, скромно держалась в сторонке. В руках у нее был щенок, и она не сводила взгляда с толстого сонного песика, только изредка поднимая глаза на незнакомцев, сидевших у огня.

Как только дети назвали себя, Гуинет хлопнула в ладоши, привлекая внимание неугомонной стайки.

– Уже поздно. Всем хорошим деткам давно пора спать. Ступайте же. Все до одного, – добавила она, прежде чем Рис и Мэдок начали, как обычно, канючить.

Уинн обрадовалась возможности отослать детей восвояси, подальше от англичанина. Легкость, с которой он завязал дружбу с Артуром, и его явный интерес к остальным детям отчего-то взволновали ее. Она предпочла бы, чтобы он оставил этот фарс и открыл истинную цель своего приезда в Уэльс. И в Раднорский лес.

Разрываясь между необходимостью присмотреть за детьми и нежеланием пропустить хотя бы слово из того, что происходит возле очага, Уинн закусила нижнюю губу.

– Артур, Изольда. Назначаю вас двоих старшими. Проследите, чтобы каждый умылся и сходил в уборную. Затем все сразу должны отправиться спать. Сразу, – добавила она, приподняв брови и внимательно глядя на близнецов.

– Но мы не грязные…

– …и не хотим спать, – закончил за Мэдока Рис.

– Не забудьте снять обувь, прежде чем ложиться в кровать, – продолжила Уинн, не обращая внимания на их возражения. – Я скоро поднимусь к вам, и тот, кто не окажется в постели, завтра будет наказан. Все ясно?

– Это несправедливо, – проворчал один из пятерых.

– У нас так редко бывают гости. Даже Артур подал голос:

– Почему мы не можем лечь попозже, Уинн? Хотя бы разочек?

Уинн с трудом подавила раздражение. Только напомнив себе, что возмущена англичанином, а не детьми, она удержалась от резкого ответа.

Девушка присела среди детей, взглядом приказав слушать ее внимательно.

– Вы должны идти спать, иначе не отдохнете, как следует и завтра не сможете вместе со мной спуститься в ущелье.

– Спуститься в ущелье?

– Ущелье Дьявола?

– Ш-ш, – предостерегающе шикнула Уинн, но не могла не улыбнуться восторгу своих маленьких подопечных. – Вы столько раз просились, что я решила взять всех вас с собой, когда завтра отправлюсь за корнем поручейника. Только если вы немедленно пойдете спать.

Уинн еще раз вспомнила о резвых котятах, когда пятеро ребятишек помчались наперегонки, кто быстрее доберется до лохани. Даже скромница Бронуин радостно поскакала, охваченная всеобщим весельем, а ее щенок еле поспевал за ватагой.

Но минутная радость Уинн улетучилась, когда она вернулась в общество взрослых. С едой давно было покончено, и теперь Гуинет затянула старинную легенду о Раднорском лесе и о том, как более двух веков назад был построен этот замок. Хотя рассказ о раднорском Дьяволе и о появлении Следа Великана увлек англичан и даже Дрюс с товарищами, которые хорошо знали эту историю, заслушались ее монотонным пересказом, полным мрачных суеверий, тот человек, которого звали Клив, явно не слушал. Вместо этого он наблюдал за Уинн, и она еще раз испытала странную дрожь от дурного предчувствия.

– …в этих лесах, – продолжала Гуинет. – Эти места хорошо известны благодаря магической силе их потаенных уголков. Наши травы более чудодейственны, чем где бы то ни было. Наши дубы священнее. В этих лесах даже омела растет гуще и встречается чаще.

Англичанин, наконец, отвел взгляд от Уинн и улыбнулся старухе.

– А еще я слышал, что в Радноре есть женщина, известная своими необычными способностями. Некоторые заходят так далеко, что называют ее колдуньей.

Он замолчал, и в тишине стало слышно, как беспокойно заерзали валлийцы. Фицуэрин быстро окинул их взглядом и затем посмотрел на Гуинет:

– Это вас называют вещуньей Раднора? Валлийской колдуньей?

Не вздрогни тогда Дрюс и не посмотри на нее, Уинн не пришлось бы позже волноваться. Не уставься он на нее в тревоге, англичанин, скорее всего, удовлетворился бы ответом Гуинет.

А так сбивчивый ответ старушки, что она на самом деле одарена благословением видеть и знать больше, чем могут большинство смертных, видимо, не убедил его. Хотя он расспрашивал Гуинет с вежливым почтением и даже по-дружески предостерег, что норманнские священники не одобрили бы ее притязаний и даже, наверное, заклеймили бы как колдунью и подвергли «Божьему суду», то есть сожгли на костре, – Уинн знала, что он не поверил бабушке.

Он поддерживал разговор из любопытства и чтобы выведать как можно больше. Но он понял, что Гуинет уже не вещунья, и, судя по тому, что его взгляд то и дело задерживался на Уинн, он догадался, что этот титул носит теперь она.