Антон Ярев - Цветом света

Так и оставила ее прибитой.

Был понедельник. Женя позвонила Греку:

– Алло, Саша?

– Я слушаю, – с улыбкой отозвалось в трубке.

– Мне нужно тебя видеть.

– Очень нужно?

– Не телефонный разговор.

– Хм. Даже так? – погрустнел Грек. – Ну, ты обожди. Сейчас я занят. Часика через два заеду. О’кей?

– Это очень срочно!

– Пойми, Женя, раньше не смогу.

Женя не понимала – она помнила: Александр говорил в прошлый раз о важной встрече на понедельник, что-то там связанное с зарубежными партнерами. Прекрасно помнила.

– Тогда я сама появлюсь, высылай тачку, заодно куплю кое-что по дороге. Все.

Расчет был верен: машина приехала. Женя оделась потеплее, накинула серый плащик, напялила шляпку и побежала к двери. Шофер был уже наверху. Женин телохранитель, Пашок, расцветшей миной встречал старого приятеля.

Ехали они с ветерком. Всю дорогу охраняемая мирно улыбалась, у Московских Ворот попросила остановить.

– Надо купить бутылочку, – пояснила она.

Пашок вылез, подал ей руку. Женя глянула на небо:

– Ты зонт взял?

Пашок пожал плечами, заглянул в салон, но зонта не увидел.

– Не хотелось бы мокнуть, – досадливо пробурчала она и, не давая телохранителю опомниться, сунула ему стодолларовую бумажку. – Сходи сам. У Грека виски закончилось. Купи.

Пашок хлопнул дверью. Женя подняла из-под ног автоматический зонтик и, уставившись в заднее стекло, принялась ждать.

Муниципальный транспорт не подвел: появился автобус-гармошка. Остановка метрах в пятнадцати, позади «Мерседеса». Девушка проследила за выходом пассажиров и, когда людской поток с улицы стал заполнять икарусово пространство, нажала кнопку зонта, сунув его под нос шоферу. Зонт раскрылся, шофер вскрикнул и взмахнул руками. Женя рванула дужку замка, толкнула дверь, чуть не попала под пролетающую мимо машину и со всех ног понеслась к автобусу. Очумевшая и испуганная, вскочила на подножку за последним пассажиром и заорала:

– Гони!

Водитель автобуса меланхолично закрыл двери, и, повинуясь своему неспешному капитану, «Икарус» отчалил от остановки. Плавно обогнув напуганного Женей парня и раскрытый зонт на асфальте, грузная машина дизельно пукнула и глумливо вильнула хвостом. Из магазина вышел Пашок, не успел и шагу ступить, как увидел сорвавшийся с места «Мерседес». Почесал свою квадратную голову и, крепче сжав бутылку, побежал следом.

Женя протиснулась вглубь автобуса, пробралась к средней двери. Хватаясь за поручни, подпрыгивала и пыталась разглядеть над людскими головами, сквозь загаженное стекло черную тушу «Мерседеса». Но преследователь пронесся совсем рядом, обогнал автобус и пристроился где-то там впереди.

– Предъявляйте проездные документы! – тягучее-скрипучее услышала Женя.

Аки маковый огнь, вспыхнула краснощекая бабка с красной повязкой на левом плече и кожаной сумкой на шее. Женя пихнула ей очередные сто долларов:

– Вот… последнее, что осталось… – и, толкая пассажиров, двинулась к задней площадке.

– Девушка! Девушка! – по-козьи заверещала бабка. – Вернитесь, девушка!

В толпе беглянка умудрилась снять плащ и оставила его на полу вместе со шляпкой. Двери распахнулись. Выпустив несколько человек, она вышла сама и не очень быстро, среднестатистически-незаметной гражданкой слилась с потоком. Взопревший водила «Мерса» – тут как тут – носился от двери к двери. Потом Женя увидела и стремительного Пашка, но это уже было не интересно: ангелы-хранители искали серый плащ и шляпку – они их нашли, когда Женя ехала на троллейбусе совсем в другую сторону.

Через десять минут, смеясь и плача, она вывалилась на Загородном. Ноги дрожали, руки тряслись, пульс в ушах, барабан в груди. Женя прислонилась к холодной стене, вытерла слезы и вздохнула. Ею овладели приятные ощущения свободы тела и смысла слова «удача». Даже курить не хотелось.

Из-под арки выехала бежевая «восьмерка». Молодой человек, сидевший за рулем, то ли обратил внимание на нелепость позы и странность в лице девушки, то ли просто она ему приглянулась – опустил стекло и окрикнул:

– Эй, могу чем помочь?

Женя вздрогнула, увидела его и замотала головой, но потом сообразила: именно этот-то ей и нужен, – и подбежала к машине.

– Вы могли бы очень сильно помочь.

Несмотря на мягкость, тон ее казался чересчур серьезным, и молодой человек успел подумать: стоит ли связываться, но врожденное джентльменство заставило его согласиться:

– Садитесь.

Так Женя очутилась в непривычном салоне отечественного автомобиля.

– Куда едем?

В данной ситуации сообразить, как поступить лучше – дело нелегкое.

– Ну, – искоса посмотрел молодой человек.

– Знаете что, – нашлась Женя. – Поедем сначала к телефону.

Хозяин «Самары» усмехнулся:

– Мило! Возьмите мой, – полез рукой во внутренний карман.

– Нет-нет! – остановила она. – Мне нужен автомат.

Удивленный всплеск близко посаженных карих глаз. Впрочем, никаких лишних вопросов – молодой человек заинтриговано хмыкнул, и бежевая «восьмерка» не спеша скользнула по Загородному.

Таксофонная будка обнаружилась, немного не доезжая до Пяти Углов.

– А-а… – спохватилась Женя. – А что там надо?

– Где? – не понял нервничающий «джентльмен».

– Чтобы позвонить…

Молодой человек туманно и почти без вопроса промямлил:

– Вы приезжая?

– Да, – обрадовано кивнула Женя.

– А сотовый точно не подойдет?

– Нет, – отрезала она.

– Тогда вынужден вас огорчить. Здесь нужна специальная магнитная карта.

– Извините, а у вас нет? Я заплачу.

Молодой человек развеселился:

– Зачем же я «трубу» предлагал?

– Ага. А где можно достать эту карту?

– Ну, где… В метро, например.

Девушка умоляюще на него посмотрела. Молодой человек покачал головой, погнал машину далее.

– Кстати, я – Алексей.

– Лена, – четко ответила Женя и зачем-то приклеила к имени первую пришедшую на ум фамилию. – Данилова.

– Очень приятно. Откуда?

– Издалека. С другого конца земли.

– Да?

– Из Николаевска-на-Амуре.

– Тяжелый случай. И давно?

Женя не обиделась.

– Очень тяжелый, и очень давно. Вы мне, лучше, Алексей, скажите, где тут у вас доллары обменять можно?

– Доллары?

– Да. У меня деньги закончились. Осталось сто долларов.

Они тормознули у обменного пункта. Здесь девушку поджидало еще одно разочарование – у нее не было паспорта.

– Так, Лена Данилова, – пофиолетовел Алексей. – У вас, я чувствую, обширная программа в посещении нашего города. Всего хорошего!

– Постойте, Алеша, – ласково повеяло. – Простите меня, но так уж сложилось – кроме вас, мне никто не поможет.

Алексей пристально посмотрел на нее: красивые, насмешливые и больные глаза… злые глаза – такие бывают у очень испорченных людей; на губах улыбка – очаровательная, сладкая… но и в ней играло что-то неправильное, настораживающее… Алексей наклонился к Жене… – влекущее. В мозгу промелькнула естественная мысль, но «джентльмен» сказал:

– Выкладывайте вашу программу.

Он разменял девушке сто долларов согласно курсу. Потом подвез ее к универсаму. Женя купила «Мартини Бианко», шоколад, целый ворох фруктов, огромный кулек очищенного фундука и четыре больших пиццы с грибами и ветчиной. На станции «Гостиный Двор» она позвонила с метрокомовского автомата.

– Да! – выстрелила трубка.

– Грек, это я

– Ты с ума сошла!..

– Слушай внимательно, Грек! – тонной льда осыпала Женя. – Главное – это ты меня не ищи. Понял? Будешь искать – козленочком станешь!

– Женечка, – смягчился Александр. – Родная, где ты?..

– В Мадриде! – рявкнула она и с размаху повесила трубку.

Кто-то рядом отшатнулся, побежал к эскалатору. Мальчик-милиционер тревожно потаращился, но этим и ограничился. Женя выбралась из суетной ауры вестибюля станции. Алексей ждал:

– В путь?

Стемнело, накрапывал дождь; свет фар, ходики дворников. Некоторое время Женя поддерживала разговор с новым знакомым, потом… он и не заметил, как ее сморило. Более не спешил, машину вел очень аккуратно: пассажирка поглотила все его внимание. С мученическим восторгом естествоиспытателя он разглядывал ее высокий лоб, прядь – уставшим крылом над виском, немые веки, густые бороздки ресниц – не томных, не русалочьих, тонкую линию носа с еле заметной горбинкой и чуть вздернутого на кончике, губы теперь без улыбки и твердый мальчишеский подбородок. Развязан шарф, расстегнута кофточка… И что удивительного? Сколько ловить себя на грешном? Все равно, блуждая взглядом вдоль шеи, наклоняешься к груди, едва не касаясь ее губами, а там – граница: у подножия гор полоска снега… Чертов воротничок: ни ниже, ни выше!..

В голове Алексея кишели бурные фантазии, долго не покидала надежда на какой-нибудь идиотский случай, способный обратить хотя бы одну из них в явь. Но случай в любые времена – штука непредсказуемая, приходит, когда его не ждешь и, как правило, некстати.

Алексей сбавил скорость.

– Лена, – тихо позвал он.

Девушка открыла глаза. Во тьме светились квадратные огни зеленогорских многоэтажек.

– Куда дальше? – спросил Алексей.

– Дальше. За Приветненское. Я же говорила: где-то не доезжая до Зеленой Рощи.

– Там грунтовая-то хоть есть?

– Да. Мы с магистрали съезжали.

– Ничего, коли пляж, то все понятно.

Он хорошо ориентировался, если учесть темноту и незнакомую местность. Полчаса, и машина выскочила на пляж.

– Останови здесь, пожалуйста.

– Я что-то дома не вижу, – засомневался Алексей.

– Вон там светлячок.

– Это далеко – дождина-то какой – промокнешь!

– Ерунда. Останови: в песке увязнешь.

Алексей послушался, оставив движок на холостых.

– Вот, – Женя подала ему сто долларов.

– Самые последние? – усмехнулся Алексей. – Не нужно.

– Но…

– Никаких «но». Ты… лучше телефончик дай.

– Телефончик?

– Надо будет, еще куда подвезу.

Женя взглядом промахнулась: в сторону и безадресно. Сжала в кулаке бумажку и опустила голову, без пафоса и надрыва, и неумело:

– В огромном городе моем – ночь…

– Чего?

– Из дома сонного иду прочь.

Алексей заворожено молчал, волосы задыбели, стекляшки глаз треснули – здрасьте, идиотский случай!

– Тебе это нужно? – спросила Женя.

– Что это было?

– Бессонница. Да и нет у меня никакого телефона.

Мотор захлебнулся и умолк. Алексей достал сигарету.

– Пойду я, Алеша.

Он вздохнул и, не глядя, бросил:

– Прощай, Лена Данилова.

– Прощай.

Она захватила пакеты с продуктами. Вежливый хлопок дверцы. Алексей проводил взглядом тающую в дождливой темноте фигурку, завел двигатель. На сидении лежали сто долларов. Обратная дорога. Ну и денек!..

А Лесков в это время работал на третьем этаже. Уработался в глухоту: ни дождя, ни шума автомобиля, ни даже звонка в дверь. Он только на третий раз сообразил: а чего это за птицы чирикают? А это, надо было сказать, у Гречишникова при входе такой звонок установлен.

Евгений скатился с лестницы и лишь у дверей вспомнил о двустволке, но за ней не пошел, ограничился строгим вопросом:

– Кто там?

– Женя, – услышал он, двух слогов хватило.

Кровь хлынула к вискам. Евгений отодвинул засов, распахнул дверь. Девушка водопадом влилась, зуб на зуб не попадает. Художник дверь не закрывал.

– А где Александр?

– Его нет, – простужено ответила Женя.

– А… – только сказал Лесков и вопросительно уставился на девушку.

Волосы – не белые! – он испугался этого – пучками залепили лицо, с шерстяной кофточки струилась вода, не пострадала лишь дамская сумочка. Женя переминалась с ноги на ногу, хлюпая туфлями, в обеих руках держа полиэтиленовые пакеты.

– Я одна. Закрывай, – и чихнула.

Больше он не медлил, поскорей заперся, выхватил у Жени сумки и побежал на кухню:

– Проходите к камину, я сейчас – чайник поставлю!

На кухне он деликатно задержался. Женя успела принять горячий душ, надеть пушистый домашний халат и развесить сушиться белье. Пока она плескалась в ванной комнате, Лесков накрыл на стол: поставил электрочайник, заварник, кружку, сахарницу, малиновое варенье и булочки. Сидел, ждал и слушал каждое ее движение.

Явилась Женя, глянула на стол, прищелкнула языком и весело сказала:

– Я проголодалась. А ты?

Лесков не умел так быстро переключаться в общении с формы множественного числа на форму единственного: он прятал глаза, со всем соглашался, адаптировался не в свою пользу.