Кэти Максвелл - Твоя навсегда

– Отец лишил его наследства, – сказала она, поморщившись. Ей не понравилось, что он перебил ее. – Жители нашей деревни, работавшие в Брейхолле, рассказывали, что его отец, бывало, целыми днями гневно разглагольствовал о том, сколько безумных и нелепых поступков совершил юный Кардерок. Во всем, что случилось с этим юношей, виноват только он сам. Он растратил наследство, полученное от матери. Говорят, что он увлекался азартными играми и проиграл все свои деньги.

«Что ж, это чистая правда», – с горечью подумал он. Сколько раз за последние одиннадцать лет он сожалел о том, что был таким глупцом и так бездарно растратил свое наследство!

– Потеряв эти деньги, – продолжала мисс Нортрап, – он обратился к отцу с просьбой выделить ему долю наследства, однако старый герцог отказал сыну. После этого юноша пустился во все тяжкие – он вел такую беспутную жизнь, что навлек позор на всю свою семью. О, Йель Кардерок был плохим человеком. Судя по тому, что я слышала от других людей, его брат Вейланд – полная ему противоположность. Во всем мире не сыскать более благородного человека, чем новый герцог.

Йель снова почувствовал болезненный укол в сердце. В нем проснулась давняя зависть. Он всегда испытывал это чувство, когда при нем хвалили Вейланда. Как ни странно, по прошествии стольких лет он все еще завидовал своему брату. С глубоким сожалением он признал, что рассказ мисс Нортрап о его юности полностью соответствует действительности.

– Значит, Йель сам себя лишил наследства. Что же случилось потом? – спросил он.

Мисс Нортрап пожала плечами.

– Ничего. Почти сразу после этих событий он исчез. С тех пор его отец потерял покой и пребывал в постоянной тревоге за сына. Мой отец регулярно навещал герцога и пытался облегчить его душевные страдания. Йель связался с плохой компанией, и его родственники боялись, что в один прекрасный день дружки убьют его, а бездыханное тело выбросят в Темзу.

Йель даже и не подозревал, что отец так беспокоился о нем. Ему казалось, что герцог был несказанно рад, избавившись от него.

Между тем мисс Нортрап продолжила свой рассказ.

– Старый герцог признался моему отцу: весть о том, что Йель утонул в море во время сильного шторма, принесла ему огромное облегчение, – сказала она. – Беда случилась почти через два года после того, как Йеля лишили наследства, однако семья узнала об этом только через четыре года после его смерти. Скорее всего, Йель служил матросом на каком-то торговом судне. Я думаю, что герцог утешался мыслью о том, что его сын нашел себе пристойное занятие и умер как порядочный человек.

Йель понял, о каком шторме она говорила. Этот шторм налетел на их корабль возле мыса Доброй Надежды. Корабль разнесло в щепки, и добрая половина экипажа утонула, однако Йель был среди тех, кому посчастливилось выжить. Нахмурившись, он посмотрел на мисс Нортрап.

– Неужели этот парень был таким мерзавцем?

– История его жизни может служить уроком для всех грешников, – уверенно заявила она. – Мой отец не раз обращал внимание на то, что история юного Кардерока напоминает историю библейского блудного сына с той лишь разницей, что здесь не было счастливого конца и сын так и не воссоединился со своей семьей. Отец часто упоминал о нем в своих проповедях, конечно же, не называя его настоящего имени. Однако все жители Спраула понимали, кого он имеет в виду, – сказала она и бросила печальный взгляд на надгробие Йеля. – Его жизнь была просто ужасной, и потратил он ее впустую. Говорят, что он был красивым юношей, но пал жертвой своей красоты и безрассудства.

Йель не мог понять, как он относится к тому, что история его жизни фигурировала в проповедях на тему морали и нравственности.

И все-таки он не признался в том, что остался в живых.

– Неужели никто не оплакивал его смерть?

– Смерть юного Кардерока? – переспросила она. – Старый герцог горько оплакивал его смерть, но он был так тяжело болен, что не смог присутствовать на похоронах. К несчастью, у старшего сына были какие-то неотложные дела в Лондоне, и это помешало ему приехать, а дочь в это время, кажется, носила своего четвертого ребенка. Мой отец был распорядителем похоронной церемонии. Он совершал богослужение в пустой церкви, где не было никого, кроме меня. Так как на похоронах не присутствовали ни герцог, ни члены его семьи, то и жители нашей деревни тоже решили не приходить на церемонию, – сказала она и тяжело вздохнула. – Обычно на похоронах принято говорить об усопшем только хорошее, однако нам пришлось изрядно постараться, чтобы найти хорошие слова для этого человека. Среди тех, кто знал его при жизни, почти не было порядочных и уважаемых людей, – покачала она головой. – А теперь, когда я ответила на все ваши вопросы, не будете ли вы так любезны покинуть этот склеп?

Йель молча кивнул в ответ. Он был так потрясен ее рассказом, что не мог произнести ни слова. Она сказала, что никто не пришел на его похороны. Да это намного хуже, чем просто считаться мертвым!

Тяжелой походкой он шел за дочерью викария, хранительницей останков его предков. Она молча смотрела на него, не имея понятия о том, какая буря бушует в его душе, которая просто разрывалась на части от безумной ярости и жгучей боли. Каким же мерзавцем он был!

Все эти годы отец ждал его возвращения. Он был единственным человеком, который любил его.

Почему Йель так долго не возвращался домой? Чего он ждал? В последние пять лет он мог вернуться в любой момент. Деньги у него уже водились, но он считал, что заработал еще недостаточно. Он хотел иметь собственный флот, свою торговую компанию, склады с товарами и дом, такой же огромный, как Брейхолл. Теперь у него все это уже есть, но только там, на Цейлоне.

Однако уже слишком поздно. Его богатство теперь не имеет никакого значения.

Выйдя из склепа, он остановился на пороге. Морозный ночной воздух охладил его разгоряченное лицо.

Он отдал дочери викария ключи, и девушка замкнула склеп. Она не спешила уходить и ждала, пока уйдет он.

Йель, словно галантный кавалер, поднял с земли шаль и протянул ей. Покраснев от смущения, девушка взяла ее и набросила на плечи.

Он невольно улыбнулся, заметив ее смущение. Только в Англии женщины краснеют из-за таких пустяков. На своем веку он повидал так много голых женщин, что упомнить их всех было просто невозможно. Мисс Нортрап в своей просторной ночной сорочке совершенно его не возбуждала.

– Благодарю вас, – сказал он.

– Надеюсь, вы нашли то, что искали.

Он удивился, услышав ее слова.

– Я не знаю, – с грустью признался он. Она явно хотела что-то сказать, однако в последний момент передумала.

– Спокойной ночи, мистер Браун, – произнесла девушка.

– Спокойной ночи, мисс Нортрап.

Она все еще стояла возле склепа, и он понял, что она ждет, когда он уйдет. Йель медленно побрел через кладбище в сторону дороги, ведущей в небольшую деревушку под названием Спраул. Он уже совершил один довольно рискованный поступок, оставив свою лошадь в конюшне деревенского кузнеца.

Но вместо того, чтобы направиться в единственную гостиницу в Спрауле, носившую название «Медведь и буйвол», он подошел к огромной раскидистой ели и спрятался в тени ее ветвей.

Убедившись в том, что он ушел, мисс Нортрап вернулась в свой дом, примыкавший к каменной церкви. Он видел, как она погасила горевшую в кухне свечу, после чего дом погрузился в темноту.

Прижимаясь спиной к стволу дерева, Йель смотрел в сторону украшенной узорами железной двери, охранявшей вход в фамильный склеп их семьи. Его промокшие ноги начали замерзать, но он не обращал на это никакого внимания.

Йель пребывал в полной растерянности – что теперь делать, куда идти? Сейчас ему хотелось только одного – молча стоять здесь, как стоят солдаты в почетном карауле, в знак уважения к человеку, который был его отцом.

И это, к сожалению, было все, что он мог сделать.

Погасив свечу, мисс Нортрап не легла в постель. Стоя возле окна в темной комнате, она наблюдала за ним. Она знала, что он не ушел. Он чувствовал на себе ее неодобрительный и любопытный взгляд.

Интересно, что бы она сказала, если бы он назвал ей свое настоящее имя? Поучительная история о блудном сыне получила бы совершенно неожиданное развитие. Сын возвращается, но не в объятия горячо любящего отца, а в пустоту и безысходность.

Наконец, убедившись в том, что он не замышляет ничего дурного, Саманта отправилась спать. Йель не сводил глаз с фамильного склепа. Он не был набожным человеком, но этой ночью он научился молиться.

Йель просидел под деревом всю ночь. Увидев, как занимается тусклый зимний рассвет, он поднялся на ноги. Все тело одеревенело от холода и сильно болело. Йель слишком долго прожил в тропиках, и кровь грела его все хуже. Он медленно побрел в сторону Спраула, в гостиницу «Медведь и буйвол».

Когда он был еще ребенком, они с отцом пару раз заезжали в эту гостиницу. Сейчас, конечно же, его там никто не узнает, ведь все думают, что он умер.

Йель назвался в гостинице Марвином Брауном, заказал бутылку бренди, чтобы согреться, и, велев, чтобы его не беспокоили, сделал то, чего не позволял себе целых одиннадцать лет, то есть с тех пор, как проснулся на борту того самого злосчастного корабля. Он просто напился до потери сознания.

Выпив все до последней капли, он заказал еще одну бутылку и, ожидая, пока ее принесут, пришел к выводу, что его жизнь похожа на стоявшую перед ним пустую бутылку. Когда же начало смеркаться и первый день пребывания на родине подошел к концу, он почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Все его тело словно налилось свинцом. Видимо, та морозная ночь, которую он провел, сидя под деревом, не прошла бесследно. Он закрыл глаза и провалился в блаженное забытье. Тогда же у него начался сильный жар.

Джон Седлер, хозяин гостиницы, пребывал в полной растерянности. Причиной тому стала болезнь мистера Брауна. Поначалу Седлер подумал, что этот человек просто в стельку пьян. Однако на рассвете его начало сильно тошнить. Рвотные позывы были такими громкими, что Джон с женой проснулись от этого шума.

– Так ему и надо, – сказала его жена. – Нельзя так много пить.

Джону же показалось, что дело здесь не только в том, что парень перебрал.

Когда мистер Браун не вышел к завтраку, Джон решил разбудить его.

– Так ему и надо! Из-за него мы полночи глаз не могли сомкнуть, – сказал он жене, и она кивнула в знак согласия.

Он постучал в дверь комнаты Марвина Брауна, однако ему никто не ответил.

Потом он стукнул в дверь кулаком.

И снова никто не отозвался.

Тогда, повернув ручку, он открыл дверь. В гостинице «Медведь и буйвол» ни одна дверь не запиралась на замок. Гостиница была такой маленькой и находилась так далеко от большой дороги, что в подобной роскоши не было никакой необходимости.

Джон вошел в комнату и сразу же выбежал обратно.

– Этот человек серьезно болен, – сказал он жене.

– Ты уверен?

– Мне кажется, что он вот-вот отдаст Богу душу.

– Тогда нужно послать за мисс Нортрап, – сказала его жена. – Она знает, что нужно делать в таких случаях.

– Точно. Она во всем разберется, – сказал он и послал своего старшего сына за дочерью викария.

Саманта поскребла чашкой по дну ящика, в котором хранился чай, и ей удалось собрать небольшую горстку чайных листьев. Вода в чайнике уже почти закипела. Ей сейчас просто необходимо выпить чашку горячего крепкого чая.

Сегодня было холодно, и ей пришлось потратить немного своего драгоценного угля, чтобы развести огонь в кухонном камине. Пытаясь согреться, она надела оба своих платья. Научиться этой маленькой хитрости ее заставила крайняя нужда. Дело в том, что в этом году ей приходилось экономить буквально на всем. Одно из этих платьев было черным, траурным. Она надела его первым и взяла в руки второе платье, сшитое из плотной коричневой ткани. Саманта натянула его поверх черного, поскольку ей давно надоел этот мрачный цвет.

Она чувствовала себя разбитой и уставшей. Глаза у нее были красными, а веки тяжелыми. После ночного приключения с Марвином Брауном ей почти весь день пришлось провести на ногах. Сначала она бегала по деревне, выполняя различные поручения, а потом дежурила у постели младшей дочери Чендлеров, у которой была сильная горячка. Ей нужно было хорошенько выспаться этой ночью, однако она так и не смогла сомкнуть глаз. Всю ночь она беспокойно ворочалась в постели, и ее одолевали тревожные мысли.

Все началось с того, что вчера утром уважаемые деревенские дамы под предводительством жены сквайра Биггерса нанесли ей визит. Судя по всему, в понедельник вечером в гостинице «Медведь и буйвол» состоялось собрание деревенской общины. Саманту на него не пригласили, потому что на этом собрании решалась ее судьба.

Выпив изрядное количество чаю (Саманте пришлось потратить почти весь свой скудный запас), деревенские дамы объявили приговор. На собрании большинством голосов было принято решение о том, что Саманта должна сложить с себя полномочия викария. Ее траур уже закончился, а значит, пришло время освободить дом для нового викария, который недавно женился и хочет как можно скорее въехать в жилище, на которое имеет полное право.