— Скажи, что мама с папой пообещали Фентону в качестве приданого?

Девушка смутилась.

— Камилла, но ты ведь знаешь: мне нельзя тебе об этом говорить. А где ожерелье?

— Вообще-то, Джоанна, речь идет о моем приданом. И я хочу знать, сколько я сто́ю.

Вернее, во сколько оценили обручальное кольцо на ее руке. Все остальное, похоже, никого не интересовало. Никого, кроме Китинга, которому предстояло исчезнуть из ее жизни.

Джоанна опять наморщила носик и, шагнув к двери, пробормотала:

— Значит, никакого ожерелья нет?

— Об этом ты узнаешь, если ответишь на мой вопрос.

— Какая ты гадкая…

— Пришлось стать такой. Жизнь заставила. Так каково же приданое, Джоанна?

— Ладно, хорошо, слушай… Пара гнедых для упряжки и двенадцать тысяч фунтов. Именно двенадцать, потому что лорд Фентон уже пообещал десять из них Чертову Блэквуду. Знаешь, ведь Блэквуд обманул тебя, чтобы заставить выйти за Фентона.

— Он меня не обманывал, — возразила Камилла. — Я все знала с самого начала.

Значит, деньги Китинг получит не от Фентона, а от ее родителей. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы тотчас же не отправиться к Китингу. Камилле хотелось броситься в его объятия — и больше никогда его не покидать. Фентон не получит деньги! И ей незачем выходить за него!

Но уже в следующую минуту она сообразила, что новые обстоятельства ничего не меняли. Родители отдадут Фентону деньги, как только она выйдет за него. А он потом отдаст деньги Китингу. В сущности, выяснилось лишь одно: решение Фентона жениться на ней, несмотря ни на что, не было спонтанным. Скорее всего он обратился к ее родителям с вопросом — мол, сколько они готовы заплатить за то, чтобы замять скандал.

— Ты ведь ничего не скажешь маме с папой, правда? — спросила Джоанна. — Иначе они поймут, что ты обо всем узнала от меня.

— Нет, не скажу. В этом нет никакого смысла.

Джоанна снова оглядела комнату, потом пробормотала:

— А где же ожерелье?

Камилла подошла к своему письменному столу, выдвинула один из ящиков и, достав оттуда коробку из-под карандашей, сказала:

— Оно здесь.

— О-о!.. — Джоанна схватила коробку, открыла — и замерла на мгновение. Потом в изумлении прошептала: — Но это же…

— Да, речные ракушки. Из ручья в Монтшире. Раньше я считала, что они из слоновой кости и жемчуга. Я сама сделала это ожерелье, когда мне было семь лет.

— А теперь отдаешь мне?

— Я отдаю тебе воспоминания о моих мечтах.

— А-а… — протянула Джоанна. — Ну, если ты им так дорожишь, оставь его себе. — И она вернула сестре коробку.

«Возможно, это то единственное, что осталось от моих детских мечтаний», — со вздохом подумала Камилла. Она осторожно закрыла деревянную коробку и, сунув под мышку, прошептала:

— Да, я так и сделаю.

Когда они с сестрой спускались вниз, Камилле казалось, что она слышала, как часы в холле отсчитывали оставшиеся ей секунды. Немного погодя, почувствовав, что больше не выдержит, она встала и обратилась к родителям:

— Мне пора. Завтра у меня беспокойный день.

Отец тоже встал.

— Больше мы на такое не пойдем, Камилла.

— На какое?.. — спросила она в растерянности.

— Ты меняешь свои решения ежеминутно. Ты опять передумаешь, как только шагнешь за порог. Все, что тебе потребуется завтра, уже здесь. Ты проведешь эту ночь с нами, в спальне Марии. Вместе с Марией.

Стены дома как будто сомкнулись вокруг нее.

— Нет, меня ждут в клубе «Тантал». Я еще не успела попрощаться, — проговорила Камилла.

— Отправь записку. А еще лучше, я сам напишу лорду Хейбери. Ты уже однажды опозорила нас, а я не настолько глуп, чтобы допустить такое во второй раз.

Но если она останется здесь, то не успеет разыскать Китинга, не увидит его, не ощутит прикосновения его горячих рук…

— Нет! — Она решительно покачала головой.

— Чем больше ты споришь, тем больше я убеждаюсь, что ты задумала снова уклониться от брака. Опять! Если ты будешь упорствовать, я запру тебя в погребе. А теперь марш в постель. Ночная рубашка для тебя уже приготовлена.

— И свадебное платье на завтра, — вставила мать.

Камилла прикрыла глаза, пожалев, что не обладала горячностью Китинга, иначе ударила бы отца кулаком в нос — и сбежала. Но он предупредил ее. И если она продолжит спор, то ее действительно запрут, лишив всякой возможности хотя бы отправить послание о том, что узнала.

— Ладно, — кивнула Камилла. — Но имейте в виду: я этого не забуду.

Она быстро направилась к лестнице, и Мария тотчас же последовала за ней.

— Знаешь, все не так плохо, — сказала сестра, как только за ними закрылась дверь спальни. — Мы ведь раньше часто спали вместе, в одной кровати…

Камилла фыркнула и проворчала:

— Надеюсь, ты понимаешь, что тебя приставили ко мне как сторожевого пса.

— Вот поэтому ты и должна пообещать мне, что не станешь делать глупости.

Пока сестра готовилась ко сну, Камилла наугад взяла с полки книгу и села перед маленьким камином. Хм… «Гордость и предубеждение». Опять! Книга совершенно не соответствовала ее настроению — ведь все героини мисс Остин каким-то чудом выходили замуж по любви… А вот ее, Камиллы, история завершалась совсем не так счастливо…

— Тебе надо выспаться, — заметила Мария, забираясь в постель и укрываясь одеялом по самую шею. — Уродливые синяки под глазами невест не красят.

— А по-моему, это вообще не имеет значения, — отозвалась Камилла. — Ты спи, я еще не устала.

— А твои… друзья будут волноваться за тебя?

— София — да. И Эмили. И если папа не отправит записку в клуб, как обещал, то к нам домой явятся с десяток особ со скандальной репутацией.

Мария захихикала.

— Маму хватит удар.

— Надеюсь, завтра мои подруги будут на свадьбе.

— Но ты же их не пригласила!

— Ошибаешься, пригласила. — Камилла пожала плечами. — Но им известно, что на этой свадьбе их не ждет никто, кроме меня. Так что они вряд ли появятся. Но если б появились, было бы замечательно. Поскольку я… не знаю, когда смогу снова увидеться с ними.

Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, она усилием воли остановила их. Слезы все равно не помогут. И Марии незачем лишаться сна из-за нелепых попыток утешить ее.

— Я слышала, в твоем клубе бывают «Дамские вечера». Может, Фентон когда-нибудь отпустит тебя туда.

Камилла воздержалась от объяснений. Конечно же, сестра не знала, что эти два вечера в месяц посетительниц обслуживали исключительно мужчины.

— Может быть… — пробормотала она.

Не удосуживаясь читать, Камилла неторопливо листала страницы, дожидаясь, когда сестра уснет. Когда же дыхание Марии стало тихим и ровным, она осторожно отложила книгу и встала. В доме воцарилась тишина, как обычно довольно рано. И если она хотела увидеться с Китингом, то самое время бежать.

Камилла на цыпочках направилась к двери. Она твердо решила, что увидится с Китингом, поэтому…

— Так я и знала! — Мария внезапно приподнялась и села на постели.

Камилла вздрогнула от неожиданности.

— О господи… — пробормотала она, хватаясь за сердце. — Ты меня до полусмерти перепугала!

— Ты опять собираешься сбежать? А виновата в этом буду я, так ведь?

— Помолчи, — буркнула Камилла, возвращаясь к кровати. — Никуда я не сбегу. Мне просто надо отправить письмо мистеру Блэквуду.

— Так напиши, а Смайт утром, как только встанет, доставит.

— Тогда будет уже слишком поздно, — прошептала Камилла. — Он еще до свадьбы уедет в Шропшир.

— Ну… тогда отправь письмо в Шропшир. Папа наверняка согласится отправить его.

— Мария, ложись и спи. Я вернусь еще до того, как все проснутся, обещаю.

Однако сестра нахмурилась и, вскочив с постели, направилась к своему шкафу.

— Камилла, я так не могу. Если ты собираешься улизнуть к Чертову Блэквуду неизвестно с какой целью, я должна пойти с тобой.

— Что?.. Нет, тебе нельзя. Я даю тебе слово, что вер…

Но Мария уже надела темно-синее платье поверх ночной рубашки, длинные светлые волосы собрала в узел, заколола шпильками и, повернувшись к старшей сестре, сказала:

— Что, идем? Только поскорее. В отличие от тебя мне не все равно, будут у меня утром круги под глазами или нет.

Камилла медлила в нерешительности. Значит, теперь она не просто поступит как распутная и падшая женщина, но и втянет в неприятности младшую сестру? И все же ей очень хотелось хотя бы увидеться с Китингом в последний раз — сейчас для нее это было гораздо важнее всего остального.

— Накинь шаль, — сказала она сестре. — На улице холодно.

— И ты тоже… — отозвалась Мария.

Взяв из рук сестры темную шаль, Камилла набросила ее на плечи, потом, приложив палец к губам, осторожно открыла дверь спальни и тихонько прокралась к лестнице. Парадная дверь дома в это время суток была уже заперта, поэтому сестры воспользовались черным ходом.

Когда они выбрались из дома, Камилла взяла Марию за руку, и девушки быстро направились к ближайшему оживленному перекрестку. Было еще не очень поздно, и на улицах попадались и пешеходы, и кареты, так что уже через несколько минут возле них остановился наемный экипаж.

— Я раньше никогда в таком не ездила, — вполголоса проговорила Мария, после того как Камилла назвала кучеру адрес Басвич-Хауса и захлопнула дверцу. — Здесь так… грязно.

— Ты могла и не ходить со мной.

— Нет, не могла. И имей в виду: если ты совершишь какую-нибудь глупость, то погубишь и меня. — Сестра нахмурилась. — Ты ведь ничего такого не сделаешь, правда?

— Конечно, не сделаю. Я вообще не желала никому зла. Просто мечтала о любви.

— Но ты ведь теперь выходишь за Фентона. Ты любишь его? Что-то не похоже…

— Нет, Фентона я не люблю.

Мария пристально посмотрела на старшую сестру и с удивлением пробормотала:

— Тогда кого же? Чертова Блэквуда?.. О господи! — Она зажала рот ладонью, потом в ужасе прошептала: — Но ведь он… убийца!.. И очень опасный человек.

— Ничего подобного. То есть да, он когда-то был опасен, но теперь уже нет. И не называй его так. Его имя Китинг.

— Значит, ты все-таки опять сбежала. Камилла, не вздумай!.. Я сделаю все, чтобы тебя остановить.

— Никуда я не сбежала. Мне просто надо рассказать ему про деньги. Про мое приданое.

— Но зачем? Что от этого изменится?

— Ничего. Но он должен знать, что кузен ему солгал. Для него это очень важно.

Китинга обманывали и Фентон, и ее родители. Конечно, это обстоятельство ничего не меняло, но Камилла поклялась всегда быть честной с ним. И она сдержит свое слово.

Парадная дверь Басвич-Хауса открылась в тот же момент, как она коснулась медного молотка с львиной головой. Очевидно, герцог, в отличие от ее родных, предпочитал бодрствовать до поздней ночи. Правда, дом Прайсов больше не был для Камиллы родным. Ее домом стал клуб «Тантал».

— Добрый вечер, леди Камилла, — поприветствовал ее дворецкий.

— Добрый вечер. Мистер Блэквуд дома?

— Нет, миледи. Не хотите ли оставить ему записку?

Проклятье! Та искорка надежды, что до сих пор согревала ей сердце, мгновенно угасла. Значит, она его все-таки не увидит… И ей останутся лишь воспоминания о светло-карих глазах, темных растрепанных волосах и прикосновениях его губ.

— Видите ли, я…

Внезапно дверь распахнулась настежь, и перед ней возник рослый темноволосый герцог Гривз.

— Входите, миледи, — сказал он.

— Но я не… То есть я просто хотела…

— А это, должно быть, ваша сестра? — перебил герцог, глядя на Марию.

— Да, это леди Мария Прайс, ваша светлость, — ответила Камилла. И ее младшая сестра тотчас же сделала книксен. — Она следит, чтобы я не сбежала.

— А-а… понятно, — кивнул герцог. — Видите ли, Китингу понадобилось уехать по делам. Не знаю, когда он вернется. — Гривз склонил голову к плечу. — Вы ведь знаете, что он уезжает завтра?

— Да, знаю. И спасибо, что написали мне, когда нашли его. Я очень беспокоилась.

Тут дворецкий куда-то исчез, а герцог, прислонившись к стене холла, как бы в задумчивости проговорил:

— Стало быть, завтра вы выходите замуж… Судя по тому, что вы сейчас находитесь под надежной охраной, могу предположить, что именно такое решение вы приняли.

— Да, выхожу. Все верно. А вы, полагаю, будете присутствовать на церемонии.

— Буду. Вряд ли мне обеспечат теплый прием, но… он просил меня быть там.

«Он». Значит, Китинг просил близкого друга удостовериться в том, что она действительно выполнит свою часть сделки. Уже в сотый раз сдерживая слезы, Камилла пробормотала: