Кенда пыталась заговорить, но у нее ничего не получалось. Все еще глядя на Джона горящими от злобы глазами, она передала ему крем.

— Вместо того чтобы издеваться надо мной, займись-ка моей спиной, — почти приказала она, поворачиваясь и подставляя ему обнаженную спину. Собрав волосы одной рукой, она подняла их, убрав с плеч.

Джон вылил на ладонь тягучую, пахнущую кокосовым маслом жидкость и нанес ей на спину.

Кенда моментально напряглась, но по мере того как он втирал жидкость ей в кожу, стала расслабляться. Царило молчание. Она явственно слышала, как бьется ее сердце, когда уверенные, но нежные руки Джона прошлись по ее спине до талии. Вдруг сердцебиение заметно участилось, и Кенда ощутила, как что-то мягкое и теплое слегка коснулось основания ее шеи. В первый момент она не поняла, что это было, но затем до нее дошло, что это его губы коснулись ее шеи, и она замерла.

Тяжелое молчание сохранялось долго. Кенда закусила губу. Она сейчас больше всего на свете хотела повернуться, но какая-то внутренняя сила мешала ей сделать это. Потом Кенда почувствовала, как его руки обнимают ее за плечи… ласкают ее груди. Ее рука настолько ослабела, что не смогла больше удерживать волосы. Золотистые пряди медленно опустились и рассыпались по его рукам.

Джон осторожно повернул ее к себе и поцеловал в губы легким мимолетным движением, затем прижался своей щекой к ее лицу. Тогда, в лагуне, их тела впервые соприкоснулись, но сейчас, когда между ними не было ничего, кроме мокрого полотенца, ощущение было совершенно иное: ее бросало то в жар, то холод.

Губы Джона медленно скользили по ее лицу, пока не сомкнулись с ее устами. Даже намека на нежность не было в этом поцелуе — только жаркая страсть, заставившая ее губы раскрыться. Кенду захлестнула волна чувств. Ее тело трепетало, и она не понимала, что же с ней происходит.

Руки Джона ласкали ее груди — сначала нежно, а потом со все нарастающей страстью. Внезапно физическая боль в паху словно обожгла ее, и она панически отстранилась от него.

— Джон! — она тяжело дышала. — Мне не хватает воздуха…

Он не сказал ни слова, но его руки сначала сжали ее тело, а потом медленно опали, как опадают осенние листья с деревьев на землю… Он отступил в сторону, избегая ее взгляда.

— Джон? — Она все еще чувствовала себя странно и неловко.

Он откашлялся.

Кенду словно притягивало к нему против ее воли, и она сделала шаг в его сторону.

— Джон… — снова сказала она.

Он посмотрел на нее и улыбнулся. В улыбке его явно сквозила боль.

— Я… ух-х… я думаю, что теперь, когда ты искупалась, тебе нужно спуститься вниз и одеться.

— Джон, я люблю тебя! — Эти слова невольно сорвались с ее губ. — Я это знаю, но мне внезапно стало так страшно… Не знаю почему, но мне ужасно страшно. — Она вся дрожала.

— Кенда, что ты можешь знать о любви? — резко сказал Джон — наверное, резче, чем намеревался, потому что через мгновение его тон смягчился. — Во многом ты все еще девочка… но с телом женщины. Много еще нужно времени, чтобы твои эмоции полностью развились… но это произойдет в конце концов. — Он больше ничего не сказал и ушел к корме. Джон смотрел на пенящуюся воду, которую "Бьюти" оставляла за кормой, легко скользя по поверхности океана.

Той ночью, после длинного дня, прошедшего в обоюдном молчании, Кенда сидела на палубе и неотрывно смотрела на Джона, сидящего справа от автоматического штурвала на корме яхты. Но его глаза пристально наблюдали за горизонтом…

В полдень Джон решил дать ей урок, пытаясь научить Кенду управлять "Бьюти", но через несколько минут ему это надоело, он покинул рубку и отправился поспать. Она разглядывала всякие незнакомые ей приборы: большой компас, хронометр, секстант. Кенда уже видела, как он использует последние два, чтобы определить свои координаты в океане. У него была и радиостанция, которой он пока не пользовался. Она рассматривала карты, сваленные на столе, когда ее глаза остановились на толстой книге. Она открыла обложку и прочла: «Судовой журнал "Бьюти". Капитан Джон Тэйлор». Она перевернула страницу. Первая запись гласила: "Время 10.00 часов. Отплыл из порта".

Внезапно рука Джона протянулась через ее плечо и захлопнула журнал.

— Кенда, ты не имеешь права читать судовой журнал без разрешения капитана!

— Извини, я не знала… — ответила она тихо и смущенно.

Джон взял журнал, засунул его под мышку и для пущей убедительности погрозил ей пальцем.

— Я не против, чтобы ты находилась здесь, но не экспериментируй ни с чем в мое отсутствие. Хорошо?

Кенда чувствовала, как горят ее щеки. Мрачный Джон с журналом под мышкой развернулся и как будто собрался уходить в каюту.

Сейчас, видя, как он полностью игнорирует ее, Кенда поняла, что огорчила его еще больше, чем в прошлый раз.

— Мы пришвартуемся в порту Сувы завтра, — сухо сказал Джон после паузы. Он все еще не оборачивался в ее сторону.

Кенда попыталась улыбнуться.

— Я полагаю, это хорошие новости. — Тень сомнения, однако, мелькнула на ее лице. — Ты ведь не собираешься оставить меня там, правда, Джон?

Он вздохнул.

— Нет, но мы пробудем в порту несколько дней, а затем отправимся на Гавайи, в Гонолулу.

— Значит, ты сокращаешь свое путешествие из-за того, чтобы поскорее доставить меня домой?

— Ну, не совсем, — ответил Джон. — Я еще могу выгадать где-то тридцать, а может быть, и сорок пять дней. Мы пришвартуемся на Вити-Леву, затем я планирую нигде не причаливать до Фаннинга, на атолле Кирибати.

— Где это? — Она была счастлива хотя бы поддерживать разговор.

— К северу от экватора.

По мере того как Джон постепенно оттаивал, ее настроение стало улучшаться.

— А кто руководит твоей компанией, пока ты в отлучке? — спросила Кенда уже более радостным голосом.

— У меня есть три вице-президента. Вся черновая, повседневная работа поделена между ними.

— А ты президент?

Наконец Джон посмотрел на нее.

— Да. Я основал компанию — "Строительная компания Тэйлора, Калифорния".

Наступила пауза, и Кенда запаниковала снова.

— Сколько тебе лет? — спросила она, боясь, что он опять замолчит.

Он ответил неохотно, но покорно:

— В августе мне исполнится тридцать четыре.

Ее рот раскрылся от удивления.

— Ты определенно не выглядишь на тридцать четыре! Я бы сказала, что тебе двадцать семь или двадцать восемь.

Джон глухо засмеялся, и в смехе его явно слышалась злость.

— Что ты вообще знаешь о мужчине тридцати четырех лет? До меня ты имела дело только с шестнадцатилетними подростками! С кем ты можешь сравнить меня: с теми чертовыми обезьянами на своем острове?

Пораженная, Кенда замолчала. Джон криво усмехнулся.

— Ты издеваешься надо мной, да, Джон?

— Нет, это была просто шутка.

— Не вижу в этом ничего смешного.

Он пожал плечами.

— Извини, я не хотел обидеть тебя, но правда есть правда. Ты действительно понятия не имеешь о том, что такое мужчина. — Он замолчал, стараясь подобрать слова, а потом произнес: — У тебя были какие-нибудь серьезные отношения с кем-нибудь из твоих красавцев? Что-нибудь кроме поцелуев?

Кенда молчала, упрямо подперев подбородок кулачками.

— У тебя были с кем-нибудь близкие отношения? — настойчиво допытывался Джон, ожидая ответа.

— Нет, я не занималась с ними любовью, если ты это имеешь в виду.

Ответ, казалось, удовлетворил его любопытство.

— А со сколькими женщинами ты занимался сексом? — мрачно спросила Кенда.

Джон резко обернулся и уставился на нее, не отвечая.

— Я хочу это знать! Я хочу знать, женат ли ты? У меня есть на это право!

Кривая ухмылка не покидала его губ. По-прежнему не отвечая, Джон поднял секстант на уровень глаз и направил его на горизонт.

— Я разведен, — хрипло произнес Джон. И, продолжая вычислять долготу инструментом, прибавил: — И помолвлен.

Услышав ответ, она поняла, почему он с такой неохотой обсуждал свою личную жизнь с ней: разведен с одной женщиной, помолвлен с другой, плавает по Тихому океану с третьей… Кенда пожалела, что они затеяли этот разговор.

Он опустил секстант и потер кончик носа.

— Моя личная жизнь сейчас в полном беспорядке, Кенда. Вот почему я взял отпуск на шесть месяцев и решил отправиться в плавание в одиночку, без всего, что напоминало бы мне об этом.

— Но ты не один, Джон! По крайней мере, мне так кажется. Я же из себя все-таки что-то представляю, ты же это знаешь… Я тоже человек. Тот факт, что я пробыла несколько лет одна на острове, ничего не меняет.

Джон встал и потянулся.

— Мы следуем точно по курсу. Что ты скажешь по поводу горячего супа, крекеров и фруктов на обед? Я даже принесу бутылочку, и мы сделаем слабый коктейль, — его голос впервые за утро звучал беззаботно. — А потом… мы вернемся на палубу, если захочешь.

— Хорошо, — неохотно согласилась Кенда. Ее ясные вначале мысли окончательно запутались. Теперь уже она не понимала, как ей вести себя. Кенда точно знала только одно: чувства и мысли, владевшие ею в тот момент, ничего хорошего не сулили.

После того как они, покончив с супом, перешли к десерту, она выбрала момент, чтобы еще раз поговорить о его личной жизни. Они молча сидели за небольшим пластиковым столом, привинченным к палубе. Камбуз был хорошо освещен, и она радовалась этому, так как хотела видеть выражение его лица, когда сделает еще одну попытку поговорить откровенно.

— Почему ты развелся с женой? — спросила Кенда как можно спокойнее, хотя внутри ее все дрожало.

На какой-то момент его глаза сузились, а губы сжались.

— Давай не портить хороший обед, Кенда, если ты не против.

Она посмотрела на него распахнутыми невинными глазами.

— Но я против, Джон! Ты всегда говоришь: "Если ты не против". А я против! До этого момента я беспокоилась, что ты передашь меня американскому консулу в Суве. Да, я боялась, что ты это сделаешь, но теперь уж я думаю, что, может, так было бы лучше для нас обоих?

— Какое это имеет значение для тебя? Не могу никак понять, почему это тебя так волнует? Кем бы мы ни стали друг для друга, та часть моей жизни никогда не будет твоей. — Джон вздохнул и покачал головой. — Кроме того, мне больно обсуждать это. Поэтому, если ты не против, — подчеркнул он и пристально посмотрел ей в глаза, — мы больше не будем касаться этой темы.

— Ну, тогда, может быть, ты расскажешь мне о женщине, с которой помолвлен? Или и ее тебе тоже неприятно вспоминать?

Джон слегка улыбнулся.

— Знаешь, у всех женщин удивительно схожие черты характера — неважно, кто они по происхождению и где находятся — вращаются ли в светском обществе или обитают на затерянном острове посреди Тихого океана. У тебя определенно есть некоторые из этих чисто женских черт.

— Скажешь ли ты мне, по крайней мере, ее имя?

Джон поджал губы, потом вздохнул.

— Лилиан. Лилиан Стэдман. — И он крепко стиснул челюсти.

— Сколько ей лет? — спросила Кенда после минутного колебания. Она чувствовала, что на ее стороне преимущество, которое она могла бы использовать. Пожалуй, такой удобный случай может никогда больше не представиться.

— Тридцать, — отрывисто произнес он.

— Она красивая?

— Очень.

— Как зовут твою бывшую жену?

— Барбара.

— Она красивая?

— Да.

Кенда набрала воздух в легкие и продолжила допрос.

— Джон!

Он изумленно поднял брови, но выражение его лица было неопределенным.

— Как зовут твою маленькую дочь?

Мгновенно он поднялся со стула и оставил ее одну на камбузе, не произнеся ни единого слова. Даже не сказал: "Заткнись, Кенда". Но ему и не надо было говорить этого: его глаза и так выражали предельное возмущение.

Глядя на пустой стул, Кенда думала: "Зачем я сделала это? Зачем полезла в самые дебри его жизни? Теперь он может высадить меня на Вити-Леву, и я не должна буду его за это винить…"

Но Кенда заставила себя вернуться к реальности. Джон Тэйлор принадлежал в данный момент только ей! Сколько бы женщин ни ждали его где-то там — сейчас он был только с ней.

6

Кенда шла по палубе вслед за Джоном. Она теперь очень сожалела, что этот разговор на кухне вообще состоялся. Она просто хотела — больше всего на свете хотела — завоевать свое место в его сердце. Место, которое сохранит навсегда.

Следуя за ним по палубе, Кенда не сводила с него влюбленного взгляда.

— Мне кажется, недавно ты что-то говорил о коктейлях…