Яна не хотела идти домой, не хотела видеть маму, слушать её бестолковые разговоры и нытьё о безденежье. Она отправилась к Светке. Подруга открыла дверь – она была розовенькая, пузатенькая и очень счастливая.

– Привет, моя дорогая, – она обняла оробевшую Яну.

– Ух ты, – выдохнула девушка, – а я-то думаю, где Светка?

– В декретном отпуске, – с гордостью ответила та.

– Не рановато?

– Самое время.

– А папа ваш где?

– Работает, – гордо ответила довольная будущая мама.

– Неужели тот самый Мишка?

– Ага, – Светка прямо источала позитивные эмоции. – Вот, – она вытянула руку и продемонстрировала узенькое золотое колечко, – мы расписались, как только я узнала, что беременна.

– А свадьба и всё такое?

– Зачем?

Яна с сомнением посмотрела на довольную подругу.

– Я и так счастлива, – продолжала та. – А ты-то как? Куда исчезла? Я тебя искала, хотела рассказать новости. Твой отец сказал, что ты уехала в неизвестном направлении. Я, разумеется, не поверила. Думаю, как это он не знает, где его любимая дочь, – тараторила Светка. Потом опять сосредоточилась на подруге: – Решила свои проблемы?

Яна напряглась. Она опять вспомнила папино лицо, перекошенное ненавистью и болью. Болью оттого, что потерял не только любимую женщину, но и дочь… Подходит ли это под определение – «решила свои проблемы»?

– Можно и так сказать, – ответила девушка, пряча глаза. Яна сейчас часто так делала.

– Что? – веселилась Светка.

– Я бы не хотела говорить об этом.

– Ну-ка, ну-ка, – не унималась подруга. Она ухватила её за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза: – Так что?

– Кажется, я ужасно накосячила…

– В смысле? – Светка веселилась. – «Ты» и «накосячила» – слова несовместимые. Это точно говорит уверенная в себе Яна Аверьянова?

У Светы было прекрасное настроение, как, впрочем, и всегда, и Яне так захотелось ей всё рассказать.

Простенькая Светкина футболка вымокла от Яниных слёз, когда длинная подробно рассказанная история закончилась. Как только Яна произнесла её вслух, отчётливо поняла, что сотворила нечто ужасное. Особенно противно было вспоминать её прощальное письмо, больно – папу и стыдно – Алексея.

– Хорошо, что ты признаёшь, что ошиблась, – «включила» Светка рассудительную старшую сестру.

– А я ошиблась?

– Двинула бы тебе сейчас как следует… – рассердилась подруга.

– Что делать?

– Сходи к отцу.

– Боюсь.

– Это же твой отец. Иди сейчас.

– Поздно уже. Может, завтра?

– Чем быстрей, тем лучше, – настаивала Света.

Яна надеялась напроситься к подруге ночевать, но пришёл Мишка, и беременная супруга переключилась на мужа. Яна почувствовала себя лишней… Как не хотелось идти домой, к «любимой» маме.

«К папе хочу! – стучало в голове при каждом шаге. – Залезть бы сейчас на его любимый диван, опереться на уютное плечо и смотреть телевизор, как раньше». К сожалению, так уже не будет. Между ними встала не только Даша, но ещё и предательство Яны.

В огромной квартире было темно. Яна прошла на кухню, заглянула в холодильник. Пусто. Достала стакан, открыла воду. Непривычно громко в просторной столовой зашумела вода.

Интересно, где мама. Она тут же появилась в коридоре. Так неожиданно, что девушка даже испугалась и вздрогнула. Плеснула вода на светлый жакет.

– Я тебя уже не ждала, – запахивая тонкий халат тигровой расцветки, напряжённо выдавила из себя родительница.

– Мне уйти?! – в голосе Яны звучала ирония.

– Да, – тут же ответила Катерина.

Яна поперхнулась и выпалила:

– Это была шутка, если ты не поняла.

– Тем не менее, – настаивала мама, – может, ты сходишь куда-нибудь. Это же Москва, тут так весело ночью…

Девушка слушала и не слышала Катерину: «Что она несёт? Почему суетится и меня выгоняет? Или?»

Решительным жестом Яна отодвинула её в сторону и направилась в большую спальню. Толкнула дверь. На кровати лежал юноша, лет двадцати пяти от роду.

– О, привет, – обрадовался он, увидев Яну, – прикольненько! Втроём будем? Тогда скажи мамашке, что это дороже стоит!

– Что это, мама?! – закричала Яна. – Что это такое?!

– Дверь закрой! – зло ответила Катерина. – И вопросов глупых не задавай.

– А папа? – спросила-застонала девушка, растерявшись под напором разгневанной матери.

– Ты думаешь, я его всю жизнь ждать буду? Я взрослая женщина!

– А любовь, семья… Помнишь, ты говорила?

– Послушай, моя дорогая. Никакой любви нет. В мире правят деньги, и чем больше их, тем ты счастливее. Даже этого красавчика в постели нужно оплачивать! – яростно выкрикивала, будто каркала, Катерина.

– Значит, ты мне врала, а папа был прав: тебе нужны его деньги. У тебя же есть?

– Были. Но я слишком быстро их трачу. Поэтому и приехала сюда. Иначе я про вас бы и не вспомнила. А ты мне должна! Ты моя дочь! Иди уже, гуляй. Время-то идёт, деньги капают.

Мать практически вытолкала дочь за порог собственной квартиры. Не такая уж Катерина и стильная штучка, какой обычно она появлялась перед дочерью. Обычная базарная баба. Фу!

– Мой хороший, прости меня, – обращалась Яна в пустоту, – я везде виновата, я так заблуждалась. Прости меня!

Таксист с интересом посмотрел в зеркало заднего вида на пассажирку. Сумасшедшая! Точно! Угораздило же его, повёлся на стройные ножки. Заплатила бы, а то проблем не оберёшься.

Пассажирка заплатила. Спокойно подала купюру взволнованному водителю. Бросила обычное: «Сдачи не надо», – и вышла.

Яна вновь и вновь повторяла слова, которые она обязана сказать отцу, а он пусть потом решает, как с ней поступить. Быстро нажала на кнопку звонка, чтобы не передумать. Тишина. Яна надавила ещё раз, услышала знакомую трель, потом шум открывающегося замка. И вот он – папка! Сонный, как всегда спокойный. Что там она репетировала? Какие слова нужно говорить? Отец стоял и равнодушно смотрел на дочь. Яна всё позабыла.

– Пап, можно мне войти? – Она изо всех сил старалась не разреветься. – Мне больше некуда идти. Кроме тебя, у меня никого нет…

Саша распахнул до отказа дверь и вернулся в свою комнату.

Там он усиленно делал вид, что крепко спит и не слышит приглушённых рыданий дочери за стеной…

Если последняя неделя была занята хлопотами, связанными с Лёшкиным отъездом, и времени на раздумья не было, то теперь оно остановилось. Даша постоянно думала о сыне. Иногда она забывала, что Лёшка не бегает где-то на стадионе и не придёт сейчас из школы, – он уехал служить на Балтийский флот, в Калининград. Даша не переставала молиться о том, чтобы рядом с ним оказались добрые, хорошие люди, чтобы ангел-хранитель не оставлял его ни на миг. Сотовый телефон она всегда носила с собой, даже когда спала – он лежал на тумбочке рядом с кроватью. Теперь это была её единственная связь с сыном.

Телефон говорил Алёшкиным голосом:

– Мам, ты не представляешь, как я по тебе скучаю. Я не понимал раньше, как сильно люблю тебя…

Иногда Даша просыпалась ночью и с ужасом думала, что не слышала звонка. Хватала телефон – яркий дисплей угодливо вспыхивал, но пропущенных вызовов не было. Сын мог позвонить когда угодно.

– Мам, там Толик караулит, а я типа в туалет пошёл… – заговорщицки шептал он матери поздно вечером. Потом прятал небольшой мобильник в рукав: – Мам, я прикинулся, будто положил его в комнату для личных вещей, под ключ. Теперь главное – не спалиться.

Первые дни Алёшка звонил ей практически каждый день. Даша крепилась, шутила, когда разговаривала с ним, а потом отключалась и плакала: как он там?

Монотонно, однообразно двигался красный кубик по настенному календарю. Время шло, а легче не становилось. Летнюю знойную мелодию сменили осенние напевы сухой падающей листвы. В воздухе пахло яблоками – на них в этом году был урожай.

«Сколько уже я без сына? Месяц? Что там говорят про доктора Время?

Не справляется он…» – размышляла Даша, пытаясь занять себя на небольшом огороде. Не к месту она вспомнила, как в прошлом году осенью она вместе со своими мужчинами убирала небольшой палисадник. Убежали те счастливые денёчки… в прошлое. Даша бросила нехитрый садовый инвентарь и ушла в дом, обратно в мягкое кресло. Это сейчас было её самое любимое занятие – сидеть и смотреть в окно. Как же ей не хватало разбросанных по всему дому Алёшкиных вещей, брошенной у порога сумки. Наверное, теперь она не сказала бы ему и слова упрёка. Некому печь блины, гладить вещи, стирать футбольную форму после очередного матча под дождём… Даша пошла в его комнату, где на стенах висели фотографии сына. Она нежно погладила аккуратно уложенные на полке футбольные мячи. Эту простенькую полочку, состоящую из двух узеньких реек, Алёшка смастерил сам. Рядом стояли его кубки за спортивные подвиги. Даша называла это нагромождение «стеной славы». Сыну нравилось. В Алёшкиной комнате она чувствовала себя ближе к нему. Теперь сын звонил только по выходным – служба!

Даша устроилась на его кровати, обняла пухлую подушку и опять заплакала. Слезинки друг за другом скатывались по щекам и растворялись в недрах объёмной думочки. Она осталась совсем одна. Её любимых мужчин больше не было рядом. Не бубнил недовольный сонный Сашка, потому что нужно ехать на работу в Москву. Вот если бы упрямая Даша согласилась жить в столице, ему было бы гораздо удобнее.

«Теперь у него нет со мной проблем… – думала она, – а у меня нет Саши, и Алёшка далеко». Даше было так жалко себя! Слёзы полились ручьями, глаза защипало. Она опять не справляется, опять скатывается в тёмную, дремучую пропасть. Умом Даша понимала, что нужно взять себя в руки, жить дальше, но вот сердце не слушалось: тосковало, болело, и боль эта была ощутима физически – как будто кто-то невидимый огромной рукой с силой, грубо выдернул значительную часть сердца и сейчас оно кровоточит и содрогается в мучительных конвульсиях.

В последнее время дома у Даши постоянно кто-то крутился. Она подозревала, что неспроста. Видимо, за её спиной родственники выработали план-стратегию по неоставлению несчастной Даши в одиночестве. Молодая женщина не сомневалась, что и Лена участвовала.

– Ты бы хоть не врала. Знаю я твои: «кофточка понадобилась неожиданно», – недовольно выговаривала она подруге, когда та поздно вечером появилась на пороге после только что ушедшей мамы, – у тебя свои не хуже. Ты же никогда у меня ничего не просила, тем более из вещей. Тогда бы уж Аньку подговорила – правдоподобнее бы выглядело.

– А ты не злись, – шутила Лена, – сама виновата. Раскисла. Мы волнуемся.

– Со мной всё нормально, – капризничала Даша, – я просто хочу побыть одна. Оставьте меня все в покое.

– Может, достаточно уже. Два месяца прошло, а ты всё ревёшь. Он всего лишь ушёл в армию, а ты его оплакиваешь. Не гневи Бога, Дашка. Все живы, здоровы, остальное наладится…

Лена была права, тысячу раз права.

«Глубокий вдох-выдох. Надо успокоиться», – уговаривала себя «страдалица» и вдруг к горлу подступила… тошнота. Зажимая рот, молодая женщина бросилась в туалет.

Лена наклонилась над сложенной пополам подругой и протянула стакан воды:

– Может, ты беременная?

– Очень смешно, – просипела Даша, – ты не хуже меня знаешь, что это невозможно.

После рождения Алёшки врачи сказали тогда ещё восемнадцатилетней девушке, что детей она больше не сможет иметь, и до сих пор их правота подтверждалась. А вдруг? Волшебное чувство – надежда – робко зашевелилось где-то внутри. Оно как живительная вода растекалось по измученной душе и кровоточащему сердцу. У неё будет свой, личный, Сашка – ещё один Алёшка, только помладше, и его не придётся ни с кем делить. Она с надеждой посмотрела на Лену.

– Завтра вместе поедем, – улыбнулась подружка.


Яна жила у отца. Но это была совсем другая жизнь. Папа совсем перестал улыбаться. Приезжал домой поздно, отказывался от ужина, молча смотрел телевизор – всё равно какой канал. На следующий день опять уезжал на работу, вечером приезжал. Вот её ценный приз. Она победительница, добилась своего. Наверное, должна гордиться собой.

– Пап, ты меня простил?

– Конечно, простил. Ты же моя дочь, я тебя люблю. А твои ошибки – моя вина. Значит, плохо воспитал, недоглядел. Даша мне говорила, что нельзя скидывать со счетов интересы детей – в первую очередь мы родители и должны думать о вас, – он поднял спокойные глаза на Яну, – а потом уже удовлетворять свои желания.

– Помирился бы ты с ней… – осторожно начала дочь.

– Тема закрыта, – резко ответил отец, и в голосе его зазвенел лёд.

Была суббота. Рано утром Яна засобиралась в дорогу.

– Далеко? – равнодушно спросил отец. – Выходной же.

– Дела, – уклончиво ответила дочь.

«Темнит», – подумал Саша, но уточнять ничего не стал.

Яна собралась в Тополя, вместо папы. Извиниться перед Дашей и её сыном. Чего проще-то? Светка одобрила этот план. Сердце забилось чаще, когда девушка подумала об Алексее. Почему-то вспомнилась скромная деревенская комнатка, узкая кровать и они с Лёшкой, обнажённые…