— Очень любезно с вашей стороны, сэр, — сказал ее отец, пока джентльмен привязывал свою лошадь позади кареты. — Но нам неловко утруждать вас. Вы уверены, что это вам не в тягость?

Джентльмен погладил мускулистую шею коня, затем выражение его лица смягчилось, и он слегка поклонился:

— Как я уже сказал, это доставит мне удовольствие. Сегодня прекрасная ночь для прогулок.

Она почувствовала, что ее отец с неохотой принимает это великодушное предложение, он никогда не любил быть должником. Ведь, не дай Бог, этот человек захочет нанести визит в их уединенный сельский дом. Они же с дочкой должны отплатить ему любезностью за любезность. Но в сложившихся обстоятельствах у них не было иного выхода, если только отец не предложит Ребекке самой управлять лошадьми, что было маловероятно.

Отец выпрямился, расправил узкие плечи и наконец решился принять предложение.

— Вы очень любезны, — сказал он джентльмену. — Позвольте представиться. Я — лорд Чарлз Ньюленд, граф Крейтон, а это моя дочь — леди Ребекка Ньюленд.

«Ну вот, представление наконец состоялось», — подумала девушка.

Джентльмен протянул отцу руку:

— Большая честь для меня познакомиться с вами, лорд Крейтон, и с леди Ребеккой. — Он поклонился ей, ничем не показывая, что помнит о произошедшем между ними раньше. Ни намека на усмешку или издевку. Никакого напоминания о том, как его ладонь скользила по ее руке и вниз по плечу.

— Я — Девон Синклер, маркиз Готорн, — сообщил он. — Мой отец — герцог Пембрук.

— Владелец Пембрук-Пэлас? — вырвалось у ее отца.

— Совершенно верно.

Господи, они действительно оказались в обществе блестящего лорда и собирались использовать маркиза, будущего герцога Пембрука, в качестве кучера!

— Дворец находится неподалеку отсюда, — сказал он. — Примерно час езды на север.

Это была собственность его отца, как и все вокруг — десятки миль процветающих сельскохозяйственных земель и густых, пышных лесов. И он был маркизом Готорном, наследником одного из старейших и престижнейших родов в Англии. Ребекка с трудом могла осмыслить это. По ее позвоночнику пробежала нервная дрожь, неодолимая, как окружающий их туман.

— А как быть с нашим кучером? — поинтересовался ее отец. — Лучше бы оставить его здесь.

— Отец… — предостерегающе начала Ребекка, потупив взор, и щеки ее вспыхнули от смущения.

Лорд Готорн улыбнулся. Девушка была рада, что наконец узнала, как обращаться к нему.

— Если бы он был моим кучером, меня тоже соблазнила бы мысль поступить так же. Но не беспокойтесь. Я пристрою его рядом с собой, и он составит мне компанию, когда взойдет луна. — Лорд Готорн взглянул на темнеющее небо. — Что случится очень скоро, так что, если вы не возражаете, я посоветовал бы немедленно отправиться в путь. Вы позволите?

Он открыл дверцу кареты и опустил лесенку, затем выпрямился и протянул руку Ребекке. Девушка затрепетала от его прикосновения, медленно обхватила его большую руку своими тонкими пальцами в перчатке, почувствовала силу и надежность поддерживающей ее руки, с которой познакомилась раньше. Она подобрала тяжелые намокшие юбки другой рукой, затем на мгновение встретилась взглядом с маркизом. Его голубые глаза были ослепительными, пленительными, разоружающими, и весь мир словно перестал вращаться вокруг своей оси.

Ребекка смочила языком губы и сумела лишь тихо произнести: «Благодарю вас». Он склонил голову и помог ей подняться в карету. Ее сердце все еще бешено билось, когда она устроилась на кожаном сиденье и наблюдала за тем, как он помогал ее отцу, придерживая за руку, чтобы тот смог водрузить в экипаж свое слабое тело.

Каким он был сильным и привлекательным, словно храбрый рыцарь из детской сказки! Все происходящее казалось чем-то нереальным.

Как только отец устроился в карете, лорд Готорн поднял ступеньки, но Ребекка пролепетала:

— Ваше пальто…

Он поднял руку, останавливая ее:

— Я. настаиваю, чтобы вы позаботились о нем, пока мы не приедем. — Затем он обратился к ним обоим перед открытой дверцей: — Мы доедем, до «Котсуолдского герба» через час, так что устраивайтесь поудобнее. Увидимся, когда прибудем туда.

Их спаситель закрыл дверцу, и карета слегка покачнулась под его тяжестью, когда он вскарабкался на место кучера. Отец и дочь сидели молча, ожидая, пока лорд Готорн зажжет лампы, затем карета двинулась в путь. Упряжь начала позвякивать, когда лошади побежали быстрее. На опушке они повернули в нужном направлении.

— Полагаю, нам очень повезло, что подвернулся этот молодой человек, — с некоторой тревогой заметил ее отец, опираясь обеими руками на трость.

— Да, он очень помог нам. — Ребекка глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться на оставшемся отрезке пути, но нелегко было расслабиться, когда такой красивый и храбрый человек сидел спереди, вывозя их из густого леса, после того как спас ее жизнь и так неожиданно пробудил в ней страсть. Все ее тело под его теплым, тяжелым, отороченным мехом пальто было наполнено восторгом, и ей трудно было усидеть на месте.

Что за ночь, и, Господи, что за человек! Она не могла дождаться, когда они достигнут гостиницы, чтобы вновь, еще раз, прежде чем проститься, оказаться рядом с ним, каким бы кратким ни было это мгновение.

Карета мягко остановилась перед гостиницей, и Ребекка услышала в темноте голоса снаружи. Несколько секунд спустя дверца кареты открылась, и перед ними предстал лорд Готорн в черном сюртуке и элегантной шляпе — еще более красивый, чем час назад, если вообще это было возможно, — протягивая руку Ребекке.

— Ну, вот мы наконец и прибыли, — сказал он с очаровательной улыбкой. — Путешествие окончено.

— Да, наконец. Благодарю вас. — Она приняла его руку, но, прежде чем успела спуститься, лорд Готорн посмотрел вниз:

— О, простите меня, леди Ребекка. Я пренебрег своими обязанностями. Что я за ужасный лакей! Я должен был сначала опустить ступеньки. — Он отпустил ее руку и сделал то, о чем говорил, затем выпрямился и взглянул ей в лицо, от чего по ее телу пробежали мурашки.

Он помог ей спуститься вниз, затем помог ее отцу. Указывая на конюшенного, который как раз принес ведро воды его лошади, все еще привязанной позади кареты, он сообщил:

— Я уже поговорил с мистером Гриффином, это прекрасный молодой человек, и он позаботится о ваших лошадях. Он также займется мистером Смитом, которого на ночь устроят в конюшне.

— С ним все будет хорошо? — спросила Ребекка.

Лорд Готорн взглянул на нее подчеркнуто пристально, и она почувствовала неожиданную грусть. Неужели на этом и закончатся их так неожиданно завязавшиеся отношения? Пора попрощаться с ним, и кто знает, увидятся ли они когда-нибудь снова?

— С ним все обойдется, — ответил маркиз. — Он даже что-то бормотал всю дорогу сюда.

Ее отец переложил трость из одной руки в другую.

— У меня нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность, лорд Готорн. Вы оказали нам огромную помощь. Не знаю, как я смогу отблагодарить вас.

— Достаточно будет, если вы благополучно доставите домой вашу прелестную дочь.

Ребекка вздохнула со странной смесью радости и грусти. Если бы только лорд Готорн знал, что это было самое волнующее событие в ее жизни, а его она считала самым привлекательным и обаятельным мужчиной в мире… Если бы он только знал, что в этот момент она страстно желала, чтобы время остановилось и ей не пришлось возвращаться в свой уединенный дом к скучному существованию с отцом-отшельником…

— По крайней мере, не откажите в любезности отобедать с нами в гостинице, — предложил ее отец.

«Да, пожалуйста!» — мысленно просила его Ребекка.

— Или хотя бы выпить немного бренди, — добавил он.

Не в духе ее отца было обедать с гостем, поскольку он был крайне необщительным, но лорд Готорн был настолько обаятелен, что сумел превратить ее нелюдимого отца в компанейского человека.

— Я благодарен вам за предложение, — ответил лорд Готорн, — но, боюсь, вынужден отказаться. Не могу нарушить уже данное раньше обещание.

У Ребекки разочарованно поникли плечи. Она подымала о том, куда он собирался, прежде чем наткнулся на них в дороге.

— Понимаю, — ответил ее отец. — Надеюсь, мы были не слишком навязчивыми.

— Разумеется, нет.

— Тогда позвольте мне сделать вам другое предложение, — добавил ее отец. — Если вы когда-нибудь окажетесь неподалеку от Бурфорда, вы непременно должны заглянуть в Крейтон-Мэнор на обед. Для меня будет большой честью принять вас.

Это было поистине чудо и самое замечательное из того, что когда-либо произносил ее отец.

— Благодарю вас, лорд Крейтон, — ответил их спаситель. — Со своей стороны я постараюсь, чтобы вас пригласили в Пембрук-Пэлас. — Он поклонился Ребекке: — Большая честь для меня познакомиться с вами обоими. Счастливо вам добраться до дома и приятного пребывания в гостинице. — Он пошел за лошадью.

Девушка продолжала наблюдать за ним. Ей страстно хотелось побольше узнать о нем, о мельчайших подробностях его жизни. Чем он предпочитал заниматься, когда не спадал молодых девушек в лесу? Охотился? Увлекался политикой? Всегда ли был таким очаровательным? И нашел ли уже невесту?

Она прекрасно знала, что ее отец скажет по поводу таких глупых романтических мыслей. «Тебе всего лишь семнадцать — ты слишком молода, чтобы думать о браке».

Но ведь не всегда же ей будет семнадцать.

Они стояли возле гостиницы, когда лорд Готорн садился на коня. Он повернул его, затем коснулся полей шляпы.

— Счастливого пути.

— И вам того же, — ответил ее отец.

Всадник пришпорил коня: «Вперед, Пепел!» — и поскакал вниз по холму в лунном свете. Ребекка смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду и стук копыт его коня не заглох вдали. Их короткая встреча глубоко запала ей в сердце и нашла потаенное местечко в ее памяти.

Она вздохнула, когда сравнила эту ночь с пустым тихим домом, но теперь у нее появилась уверенность, что ее жизнь больше не будет такой пресной. Во всяком случае, после того, что случилось, ей было о чем мечтать, и у нее появилась надежда на будущее. Да, отныне лорд Готорн будет незримо присутствовать в ее мечтах.

И скоро она появится в обществе как настоящая леди — в следующий сезон, если позволит ее отец, — и может случиться, что она снова встретит лорда Готорна, но при других обстоятельствах. Как молодая женщина, а не девчонка.

Ребекка вздрогнула от возбуждения, когда представила это, и смирилась с мыслью, что проведет весь следующий год в мечтах о сказочной встрече.

Глава 3

Четыре года спустя

Апрель 1874 года

В тот день, когда Девон Синклер, маркиз Готорн, возвращался в Пембрук-Пэлас после трехлетнего пребывания за границей, шел дождь. Этот несносный дождь шел в каждом уголке Англии вот уже шесть дней. Мосты были снесены, дороги размыты, реки вышли из берегов, и фермеры пережидали ненастье дома: пока погода не наладится, весенний сев оставался лишь смутной надеждой.

Карета Девона с трудом поднималась по крутому холму на подступах к дворцу — дорога превратилась в грязное месиво, и копыта лошадей не могли нащупать твердую опору. Кучер кричал и щелкал над ними кнутом без особой пользы. Возникало ощущение, что колеса кареты скользят, и проворачиваются в грязи, словно не желая поскорее доставить его домой.

Он придвинулся к окну и выглянул наружу. Дождь еще больше усилился. Облака низко висели над вершинами холмов, густые и тяжелые, словно толстая подушка, опущенная на голову. Он пробежал рукой от бедра к колену и поморщился из-за внутренней боли от старой раны, которую хотел бы забыть, но невозможно было не замечать боль в такой сырой, промозглый день, как этот.

Весна в Англии. Как он ненавидел ее! Если бы не предстоящее празднование пятидесятилетия матери и поток писем за последние полгода, в которых она умоляла его вернуться домой на предстоящее торжество, он по-прежнему жил бы в Америке, наслаждаясь свободой и приятными путешествиями. Девон глубоко вздохнул, на мгновение закрыл глаза и приложил ладонь ко лбу. Он вспомнил последнее письмо, в котором, мать старалась казаться веселой и беззаботной. Однако он знал, что она не писала о многом из того, что происходило дома.

Мать приближалась к концу очередного десятилетия и ощущала груз сожалений по поводу того, как сложилась ее жизнь, прощалась с несбывшимися надеждами и мечтами. Девон открыл глаза и снова посмотрел в слезящееся от дождя и заляпанное грязью окно. Он хотел, чтобы мать была счастлива, как и сестра Шарлотта, которая тоже написала ему за эти три года десятки писем, держа его в курсе всех своих радостей и бед, постоянно спрашивая, когда он вернется, и никогда не упоминая причины, по которой он покинул дом. Сейчас ей было двадцать три, и ее жизнь, как и жизнь их матери, складывалась совсем не так, как ей мечталось.