Харриет Уилсон - В поисках защитника

«Я бы и здесь могла написать, – подумала она. – А потом отослать по электронной почте. И ждать тебя здесь, когда ты вернешься. Но ты этого не хочешь, не так ли? Желаешь подвести черту под той частью твоей жизни, в которой была я. И мне придется это принять и уехать. Я не должна просить. Не должна умолять. Потому что и мне надо как-то жить дальше, но мне потребуются все мои силы, чтобы уйти с достоинством…»

Ей удалось улыбнуться.

– Сейчас соберу вещи. – Она глянула на темный экран телевизора. – Интересно, есть еще какие-нибудь новости?

– Думаю, все то же. Но если хочешь, посмотри.

Лиз нашла спутниковый канал. Перед ликующей толпой, одетой в камуфляжные куртки и размахивающей автоматами, стоял корреспондент.

– Ветер перемен дует в Эль-Кристобале, – говорил он. – За последний час из секретных военных казарм в пригороде столицы освобождена очередная группа заключенных, среди них – одна женщина.

На экране появилась группа изможденных небритых мужчин. Камера остановилась на стоящей среди них девушке с длинными, ниспадавшими на плечи черными волосами и гордо вздернутым подбородком.

– Как вы себя чувствуете на свободе? – спросил кто-то девушку.

– Свобода только начинается. – Миндалевидные глаза смотрели с вызовом. – Впереди у нас еще долгий путь.

Только сейчас Лиз заметила, что Джуд стоит рядом, побледнев и застыв словно статуя.

– В чем дело? Кто это?

– Не может быть, – прохрипел он. – Этого не может быть. Это галлюцинация.

Лиз пыталась заговорить, но имя, которое застряло у нее в голове, никак не хотело сходить с губ.

И тут зазвонил телефон и развеял странные чары, окутавшие их.

Чертыхнувшись, Джуд схватил трубку:

– Да? – Послушав, о чем ему говорили, он произнес: – Надеюсь, новость хорошая?

Лиз видела, как меняется его лицо – сначала оно было хмурое, потом на нем появилось недоверие и недоумение, которые наконец магическим образом превратились в невероятную нежность.

– Микаэла? О Господи, неужели это ты? – Джуд неуверенно улыбнулся. – Это похоже на чудо. Где ты, дорогая? – И он разразился длинной тирадой на испанском языке.

Чуть ли не теряя сознание, Лиз собрала блокнот, ручки и диктофон и засунула все это в сумку.

Он же думал, что она умерла, а теперь знает, что ошибся. И это все меняет. Какие бы чувства он к ней ни испытывал раньше, теперь они будут другими. Джуд, должно быть, был первым человеком, которому Микаэла захотела позвонить.

«У них было общее прошлое, – думала Лиз, поднимаясь по лестнице. – А теперь и будущее. И мне надо научиться с этим жить».

Всю дорогу до Лондона они ехали молча. Джуд пребывал в глубокой задумчивости. Его профиль, на который Лиз исподтишка бросала взгляды, был словно высечен из гранита. Ей тоже было о чем поразмышлять.

Спустившись вниз с вещами, она не стала больше задавать вопросов Джуду, да и он, очевидно, не был в настроении продолжать свой рассказ. Возможно, это к лучшему. Ей и без того было очень плохо.

Всего несколько часов назад они лежали в объятиях друг друга, испытывая восхитительную близость. Теперь они стали чужими, между ними образовалась вежливая пустота.

Снова позвонил Клайв, чтобы предупредить о том, что журналисты из конкурирующих газет скоро нагрянут в Уиллоуфорд.

– Извини за вопрос, – сказала Лиз, когда Джуд запирал дом, – что ты будешь делать? Вернешься в отель?

– На какое-то время, – с отсутствующим видом ответил он, засовывая сумки в багажник. – Сейчас мне необходимо собраться с мыслями. Однако я предупрежу Клайва, где он сможет меня найти хотя бы в последующие два-три дня.

– Полагаю, что потом ты вернешься в Эль-Кристобаль?

– Почти наверняка.

– А ты расскажешь Микаэле правду о Ксавьере? Я имею в виду похищение и засаду?

– Я думаю, что она уже знает об этом.

– Будь осторожен. Ксавьер может решить, что тебе известно о нем слишком много, и захочет тебя устранить.

– Благодарю за предупреждение. Но я думаю, что сумею избежать опасности. – Он пожал плечами. – А если все пойдет по плохому сценарию, у тебя появится возможность сорвать еще один куш. Я передам тебе эксклюзивные права на освещение моей казни.

– Ну ты и мерзавец!

Джуд остановил джип на обочине и проговорил, но уже более мягко:

– Прости меня, – Помолчав, он взял ее руку. – Бет, я должен тебе кое-что сказать.

Она отодвинулась подальше, насколько позволял ремень безопасности, и обхватила себя руками, будто защищаясь от него.

– Нет, – предупредила она, – если только ты не хочешь прочитать об этом завтра утром за завтраком. С этого момента все твои признания теряют конфиденциальность и появятся в газете.

– Неужели тебе не любопытно? Хотя бы чуть-чуть?

– Лично мне – нет. – Внутри у нее все дрожало, но она смотрела ему прямо в глаза. – Почему у меня с тобой вечно какие-то проблемы? Ты обладаешь поразительной способностью заставлять меня забыть, что я журналист. Постараюсь, чтобы впредь этого не случалось.

– А как прошлая ночь вписывается в твой новый кодекс поведения?

– Никак. Это была просто… прошлая ночь. Мы оба взрослые и поступали по взаимному согласию. Я хорошо провела время. Надеюсь, и ты тоже.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Извини. Я была недостаточно красноречива? Попробую еще раз. Ты просто великолепен в постели, Джуд. Все делаешь потрясающе. Но я уверена, что тебе уже говорили об этом, и много, много раз. А теперь предлагаю поскорее убраться отсюда, прежде чем нагрянут журналисты. А то мы не сможем уехать.

– Не беспокойся. Я не собираюсь оставаться здесь дольше, чем это необходимо.

После этого они некоторое время ехали молча.

– Хочешь, чтобы я высадил тебя у твоего офиса, или ты предпочитаешь поехать домой? – Голос Джуда прервал ее печальные мысли.

Домой? Он имеет в виду эти чужие комнаты, уставленные коробками с вещами? Разве он не знает, что ее дом там, где он? И всегда будет там?

Но она не дала прорваться горечи.

– У офиса, пожалуйста. Клайв захочет, чтобы я сразу же написала статью.

– Надеюсь, у тебя достаточно материала.

Если бы… Миллионы вопросов, которые она хотела ему задать, вертелись у нее в голове. А сколько запретных территорий, ожидающих исследования? Но она уже не будет иметь к ним отношения. Если Клайву понадобится продолжение темы, пусть найдет кого-нибудь другого.

А вслух она произнесла:

– Да, спасибо. Ты был щедр. Наверное, нелегко было пережить снова эти трагические события.

– Ты права, – согласился он, глядя куда-то мимо нее, словно ее не существовало вовсе. – А главное – они еще не закончились.

Джуд высадил Лиз у входа в офис, и она еще долго смотрела вслед его джипу. Потом, глотая слезы, душившие ее, толкнула стеклянную дверь редакции.

В один из дней, очень скоро, она позволит себе выплакаться. А сейчас ей надо работать. В работе, убеждала она себя, предъявляя охраннику удостоверение, ее спасение.

Возможно, это ее единственное спасение. Она так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови.

– У тебя получилась замечательная статья, – похвалил ее Клайв. – Одна из лучших, которые ты когда-либо писала.

Обычно Клайв был скуп на похвалы, и Лиз почувствовала, что краснеет.

Статья и должна была получиться хорошей, без всякого удовольствия подумала она. Она написана кровью и слезами.

От портрета Джуда, который она пыталась нарисовать, веяло почти жестокой честностью. Она вложила в него всю силу своей страсти, всю горечь своей боли. Она сумела обнажить и его уязвимость, и его храбрость и беспощадно критиковала его сомнения по поводу собственного героизма.

Как странно, думала она, что именно в тот момент, когда она его потеряла, она смогла наконец понять его суть и представить его не ходячей схемой, а живым человеком.

Однако она исключила из своей статьи упоминание о Микаэле. Отношения Джуда и Микаэлы – счастливый конец истории, – несомненно, станут основой для еще одной статьи, на что Клайв уже намекал довольно прозрачно.

– Пусть ее напишет Джерри, а я уеду в Париж, как только будут выполнены формальности.

– Но ведь это ты эксперт по всем делам, Лиззи.

– А Джерри, возможно, увидит все под другим углом зрения. Я выполнила твою просьбу, – настаивала Лиз. – Я не подряжалась писать сериал. И хочу уехать.

Клайв потянулся было за сигарой, но, вовремя вспомнив, что в редакции курить запрещено, буркнул:

– Тебе не понравится Париж. Там слишком много самодовольных французов. У меня для тебя полно работы здесь.

– И здесь меня без всяких проволочек могут уволить.

– Господи, как с тобой трудно! – пожаловался Клайв, а потом закончил в приказном тоне: – А теперь марш домой и приведи себя в порядок! Машина приедет за тобой в семь тридцать.

– Машина?.. Зачем?

– Нас пригласили на телепередачу «Из первых рук».

Лиз даже рот открыла от удивления.

– Ну уж нет.

– У тебя нет выбора, Лиззи. Джуд Дэрроу – наш клиент, и мы должны за ним присмотреть. К тому же он хочет, чтобы мы присутствовали. Сказал, что нам это будет полезно, хотя я не понимаю, что он этим хотел сказать.

– А если ему удастся и впредь нас так заинтересовывать, это и ему пойдет на пользу, – заявила она, сама удивляясь, почему съязвила.

– Да расслабься ты. Мы всегда платили своим источникам. В этом нет ничего нового или предосудительного. Так что давай беги, и чтобы к 7.30 ты была готова. – Клайв критически ее оглядел. – И подрумянь щеки, а то ты бледная как привидение. Ты что, не спала всю ночь?

– Спала, но плохо. Постараюсь выспаться сегодня. И все последующие ночи…

Новая квартира показалась ей еще более холодной и чужой. Но бесполезно что-то предпринимать, чтобы сделать ее более уютной, так что незачем распаковывать все вещи. Надолго она здесь не задержится.

«Сдам вещи на хранение или вообще продам, – подумала она. – И поеду в Париж налегке».

А там она найдет себе квартиру с высокими потолками. Этот момент еще не наступил, но где-нибудь ей захочется пустить корни. А пока она будет все время переезжать с места на место. В этом году она поживет в Париже, на следующий год переберется к Рим. Или в Лиссабон. Или даже в Лос-Анджелес. Новые виды, новые впечатления, новые люди заполнят ее жизнь и вытеснят из памяти ненужные воспоминания.

На одно мгновение она вспомнила Джуда – его губы на своей груди, тайную ласку его пальцев, и ей стало жарко.

Ей надо… она должна… перестать думать о нем… об этом.

Это был всего лишь эпизод, чтобы она могла залечить раны, нанесенные ей Марком, упорно уверяла она себя. А Джуду надо было просто утешиться после потери Микаэлы.

Он говорил, что не был влюблен в Микаэлу, но перенесенные им страдания, похоже, заставили его взглянуть на все другими глазами. А может быть, этому способствовал и его откровенный рассказ о том, что произошло?

Он так нежно назвал ее по имени, добавив слово «дорогая», что это было похоже на поцелуй, и Лиз почувствовала себя лишней.

Вздохнув, Лиз поплелась на кухню, сделала бутерброд и съела его без всякого аппетита. Потом приняла душ и надела двойку: короткое черное платье без рукавов и длинный, до бедер, жакет.

У нее была масса причин не ездить на телевидение сегодня, думала она, роясь в сумочке. И Джуд был лишь одной из них.

Потому что там будет и Марк.

И Льюис Доулиш.

Казалось бы, к последнему она должна была бы испытывать более теплые чувства. Ведь во время своего плена он пострадал еще больше, чем Джуд, и сейчас он скорее похож на тень самого себя прежнего.

И все же… Было что-то в Льюисе Доулише такое, что вызывало у нее неприязнь, заставляло насторожиться. А может, ей просто не нравятся люди, которые обожают непременно делать добро?

Звонок в дверь означал, видимо, прибытие машины, и, крикнув «Иду!», она пошла открывать дверь.

Изобразив на лице улыбку, предназначенную для шофера, она распахнула дверь и остолбенела от неожиданности. Перед ней стоял Джуд.

– Добрый вечер, – произнес он без всякого выражения. – Мы все время сталкиваемся, вы не находите?

– Что вы здесь делаете?

– Мы едем на телевидение в одной машине. Похоже, ваш босс решил сэкономить на транспорте.

– Понятно. Передайте ему, что я не смогла приехать.

– Он велел вам передать, что, если вы сегодня не появитесь на телевидении, про Париж можете забыть. Он сказал, что вы поймете.

– Прекрасно поняла.

Джуд прислонился к косяку двери.

– И что такое происходит в Париже, Бет?

– Я хочу там работать, хотя это вас совершенно не касается. И перестаньте называть меня Бет. Я Лиз или Лиззи. Определенно не персонаж из «Маленьких женщин».