Клара Браун - Власть чувств

Его тяжелая рука снова коснулась ее плеча. И снова электрический разряд прошел меж ними…

— Оставь меня в покое! — все еще пыталась сопротивляться несчастная девушка.

— Не притворяйся, Ники! — неожиданно резко остановил ее Джеймс. — Теперь-то я точно знаю, что ты ждешь нашей первой брачной ночи не меньше меня!

Его рука медленно скользила теперь вдоль ее спины. Николь чувствовала, как тяжелая, сильная ладонь от впадины между лопатками движется вниз, словно стараясь изучить все изгибы ее тела… Будто загипнотизированная близостью этого странного мужчины, девушка не могла пошевелиться. Наконец, словно очнувшись ото сна, бедняжка попыталась освободиться от этого наваждения. Бесполезно.

Казалось, Джеймс даже не заметил ее сопротивления.

— Кое-кто называет тебя Снежной королевой, — чуть слышно прошептал он. Губы его были теперь совсем рядом с ее губами. Горячее дыхание обжигало нежную кожу ее щек.

Николь чувствовала себя загнанным в угол зверьком. Крепко зажмурившись, она отчаянно пыталась вырваться на свободу.

Но ужаснее всего было не это. Впервые в жизни она испытывала ни с чем не сравнимое чувство тревожного волнения. С одной стороны, ей хотелось оказаться сейчас как можно дальше от этого самоуверенного нахала, но, в то же время, она с трудом сдерживала себя, чтобы не прижаться к его сильному плечу еще крепче, не броситься нему на шею и с головой нырнуть в нахлынувшую вдруг волну нежности и страсти!

Потеряв всякий контроль над собой, девушка робко раскрыла глаза и…

— А ведь минуту назад ты готова была разорвать меня на части, — неожиданно улыбнулся Джеймс. Он осторожно коснулся пальцами ее приоткрытых губ. — С самого первого взгляда я понял, что под твоей неприступной и холодной внешностью скрывается целый океан нерастраченных чувств.

И, не давая ей опомниться, крепко прижался губами к ее рту. На секунду Николь показалось, что она попала в эпицентр ядерного взрыва. В голове помутилось, обрывки сознания все еще пытались воззвать к ее здравомыслию. Десятки колоколов тревожным набатом предостерегали ее, требовали как можно быстрее бежать с поля боя

Наконец, собрав последние силы, она сумела оттолкнуть его от себя.

— «Океан нерастраченных чувств?!» — тяжело дыша, прохрипела Николь. — Нет, теперь я нисколько не сомневаюсь: мало того, что ты — омерзительный, наглый тип, ты просто-напросто сумасшедший!

Все это слишком напоминало глупый дешевый фарс! Никогда больше она не позволит этому ужасному мужчине дотронуться до себя! Никогда больше не унизится до того, чтобы терять сознание от его мерзких поцелуев!

Николь задыхалась от злости:

— Я ненавижу тебя! Клянусь всеми святыми, я ни за что не соглашусь… Я… Я никогда больше не…

— Никогда больше не прикоснешься ко мне? Никогда больше не позволишь себе удовольствия целоваться со мной? И никогда не будешь моей? — все еще улыбаясь, закончил за нее Джеймс. — Если не ошибаюсь, именно это ты пытаешься сейчас сказать?

— Вот именно! — топнула ногой девушка. — Ты абсолютно прав! Я не выйду за тебя замуж даже под страхом смертной казни! А если ты еще раз станешь распускать руки… Не сомневайся, я сумею найти на тебя управу!

Джеймс внимательно смотрел ей в глаза. Так они стояли друг против друга целую вечность. Слова были не нужны. Николь ясно читали и в его взгляде и насмешку, и озорство, а самое странное — ощущала его поразительную силу и уверенность, что все будет именно так, как думал он!

Покраснев, девушка поспешно отвернулась.

— Теперь я знаю тебя уже лучше, моя дорогая Снежная королева! — рассмеявшись, закончил он. Николь готова была расплакаться от обиды и злости.

Какая же она дура!

Потеряв самообладание, она набросилась на него с кулаками, но Джеймс даже не пытался увернуться. Наоборот, словно не замечая града ее ударов, он снова попытался обнять ее за плечи. Горячие губы коснулись нежной шеи девушки…

И снова она ощутила нахлынувшую волну страсти… Кровь прилила к ее щекам.

— Прекрати немедленно! — сама не веря своей решимости, потребовала Николь. — Отпусти меня!

Из последних сил сопротивляясь собственным желаниям, девушка снова и снова пыталась освободиться.

Бесполезно. Кулаки ее уже разжались, руки сами собой потянулись к его лицу… Джеймс сжал ее руки в своих.

— Ну, нет, малышка. На этот раз тебе не удастся сбежать от меня! Теперь ты в моей власти, и я не собираюсь отпускать тебя до тех пор, пока ты не признаешь своего поражения. Что бы ты там ни говорила, мы созданы друг для друга и очень скоро ты сама сможешь убедиться в этом.

В панике Николь отчаянно пыталась вырваться из его стальных тисков. Но что толку?! Разве может она противостоять этой горе мускулов? Джеймс без труда сдерживал натиск ее смешных атак.

А затем она снова ощутила его горячее дыхание… Дрожа всем телом, девушка попыталась отвернуться, но руки его уже нежно обнимали ее…

Новый поцелуй был неизбежен.

Она следила за тем, как его упругие, зовущие губы медленно приближаются к ее лицу и вдруг, забыв обо всем на свете, порывисто прижалась к своему мучителю.

Этот человек сломил ее волю окончательно. Она чувствовала рядом с собой его могучее сильное тело, слышала прерывистое жаркое дыхание, ощущала дурманящий запах его одеколона, растворялась и таяла в его страстных объятиях. Руки Джеймса скользили все ниже и ниже. Вот пальцы его коснулись холмиков груди, еще мгновение и она почувствовала их прикосновение к внутренней стороне бедер… Николь не смогла сдержать страстного стона.

Она уже потеряла всякую надежду на освобождение. Более того, она уже не хотела этого и готова была простоять так целую вечность, чтобы руки его ласкали ее бесконечно, а губы неторопливо поднимались от ямочки на шее ко рту, а потом все так же медленно двигались обратно, оставляя после себя сладостное ощущение неги и жара. Тело ее стало вдруг таким податливым и слабым…

Она должна была кричать, звать на помощь отца, домашних… Но не могла себя заставить. Сердце бешено стучало, готовое вот-вот выскочить из груди. Зажмурившись, Николь старалась крепче прижаться к Джеймсу. Сознание ее словно уплывало, не в силах выдержать такой накал страсти и желания…

Тем временем умелые пальцы Джеймса нащупали под тонкой тканью шелковой блузки застежку бюстгальтера… На этот раз Николь не почувствовала и тени страха или стыда. Вздохнув полной грудью, она застонала от возбуждения…

Джеймс резко отстранился от своей жертвы. Только еще раз, словно на прощание, коснулся се напряженной груди, скользнул вниз по бедрам… Отступая назад, он нежно прошептал ей и самое ухо:

— Сюда могут войти. Постарайся выглядеть спокойной, — а затем, улыбнувшись, чуть слышно добавил — Если хочешь, мы могли бы продолжить наши игры в другое время. Например, сегодня вечером.

Сознание медленно возвращалось к ней.

— Нет! — поспешно выкрикнула Николь, стараясь застегнуть тугую застежку на спине.

— Ты хочешь сказать, что не желаешь выглядеть спокойной? — насмешливо продолжал он. — Или у тебя уже есть какие-то планы на вечер?

Удивительно, стоило Джеймсу отойти всего па шаг, и рассудок вновь взял верх над страстью.

— Я хочу сказать, что не собираюсь продолжать «наши игры»! — грубо оборвала его Николь.

Его заливистый, беззаботный смех заставил ее замолчать.

— Ну-ну, дорогая! На сей раз тебе не удастся меня обмануть. Признайся, тебе ведь очень понравилось! Но, поверь, это еще далеко не все. Когда мы поженимся, я научу тебя многому другому! Что заставило ее вести себя таким образом? Как могла она еще минуту назад мечтать провести в его объятиях всю оставшуюся жизнь?! Неужели этот вандал действительно имеет над ней какую-то власть?! Почему она почти не сопротивлялась? Ведь стоило ей закричать, позвать на помощь, и ничего бы не произошло! А узнай отец, как вел себя только что его хваленый мистер Джеймс Дукарт, свадьба была бы тут же расстроена! Боже! Как могла она так опуститься. Подумать только: чуть не лишилась ума от его поцелуев!

Чуть?

Николь покраснела. Неужели даже самой себе она боится признаться в том, что вела себя как последняя идиотка? Еще немного и…

Ты готова была отдаться ему прямо на ковре гостиной! Стоило ему только захотеть…

За дверью послышался закаленный в много часовых дебатах зычный голос сенатора Уайлдера.

Стараясь изобразить на лице беззаботную улыбку, Николь повернулась навстречу входящим в гостиную родителям. И если сенатор готовый к тому, что он может увидеть, тщательно скрыл свои чувства, то его супруга, явно не ожидавшая прихода такого гостя, не смогла сдержать возгласа искреннего удивления.

Во всяком случае, на лице Мэри Уайлдер не отразилось ни тени негодования или хотя бы недовольства по поводу нежданного гостя.

— Дорогая, позволь представить тебе моего молодого друга, — несколько высокопарно начал сенатор. — Это мистер Джеймс Дукарт. Несомненно, ты не раз встречала его на приемах, но мне все никак не удавалось познакомить вас. Мистер Дукарт— главный спонсор ралли южных штатов. — Сенатор обернулся в сторону Джеймса. — А это миссис Мэри Уайлдер, — несколько заискивающе улыбнулся он.

Голос сенатора чуть заметно дрожал. Мэри Уайлдер была прекрасно осведомлена о существовании мистера Дукарта. Слишком часто в последнее время она становилась свидетельницей жарких споров между мужем и дочерью. И поводом для всех этих дебатов неизменно служил Джеймс Дукарт. Мэри давно поняла, как жаждет сенатор видеть этого молодого человека своим зятем. Видела она и то, как отчаянно сопротивлялась Николь всем попыткам отца склонить ее к скорейшему замужеству.

Удивленно миссис Уайлдер не было предела.

— Очень рада вас видеть, мистер Дукарт, — с некоторым запозданием произнесла свое дежурное приветствие Мэри. По всей видимости, она решила отложить прояснение ситуации на более удобное для этого время. — Николь, дорогая, ты уже предложила своему гостю что-нибудь выпить? Что вы хотите, Джеймс?

— О, спасибо! — не смог сдержать лукавой улыбки гость. — Благодаря Николь, я уже получил то, что хотел.

Его явно двусмысленный намек привел несчастную девушку в бешенство. Мало того, что отец так искусно делает вид, будто никак не ожидал встретить здесь столь дорогого гостя а искушенная в светских интрижках мать старательно не замечает следов покушения на родную дочь, так этот наглец еще и позволяет себе таки вольности!

Но главный удар был впереди.

— Сенатор Уайлдер, — неожиданно серьезным тоном продолжал свою пытку Джеймс. — Я прошу руки вашей дочери. — Он сделал эффектную паузу. — Мы с Николь уже обсудили этот вопрос, и она дала свое согласие. Дело только за вами. Мы оба с нетерпением ждем вашего родительского благословения.

Николь побелела от гнева. Неужели никто кроме нее не заметил явной издевки в голосе этого шута? Почему все молчат?

Девушка с ненавистью взглянула в лицо своему мучителю. Казалось, Джеймс только этого и ждал. Глаза их встретились… Не выдержав, Николь отвернулась. Она признала свое поражение.

Как бы ей хотелось сейчас схватить этого нахала за шиворот и самолично выставить его за дверь! Господи, неужели судьба ее семьи целиком и полностью зависит от такого чудовища?

Не готовая к столь резкому повороту событий, миссис Уайлдер просто лишилась дара речи ведь, всего несколько дней назад ее дочь заявляла что Дукарт — самое примитивное и мерзкое животное на свете. И вот теперь? Упорно не поддаваясь никаким уговорам отца, Николь выражала готовность выйти замуж даже за дикаря с необитаемого острова, но только не за мистера Дукарта, а стоило новоявленному претенденту появиться в их доме, как сердце дочери растаяло…

— Все… Все это так неожиданно, Николь, — выдавила наконец из себя совершенно растерянная миссис Уайлдер.

Джеймс усмехнулся.

— Я понимаю, о чем вы говорите. Конечно, Николь избегала встреч со мной, но, стоило нам немного побыть наедине, как все изменилось!

— Вот именно! — вмешался сенатор. Он ринулся к Джеймсу, долго и горячо тряс его за руку. Наконец его сияющее от счастья лицо повернулось в сторону жены. — Мэри, дорогая моя, надеюсь, ты простишь нам всем нашу скрытность. Наши дети признались мне в своих чувствах еще несколько недель тому назад, но я уговорил их немного подождать, чтобы преподнести тебе настоящий сюрприз. А если ты взглянешь на последнюю страницу сегодняшней «Нью-Йорк таймс», ты найдешь там объявление об их помолвке! Я лично писал для этого текст! — довольно улыбаясь, выпалил он.

— Что?! — в унисон воскликнули Джеймс и Николь.

Сенатор, казалось, не слышал их слов.