– Вот это да, приятель! Ты можешь в такое поверить? Рок-звезды… Цыпочки, деньжата, роскошный дом… Да нам теперь все по плечу!

Келлан, нахмурившись, посмотрел на него:

– Слушай, выпустить один альбом не значит сразу стать знаменитыми, Гриффин! Мы, вполне возможно, так и останемся никем, просто никем, и будем только вспоминать, что когда-то записали собственный альбом.

– Ну нет, такого не будет! – фыркнул Гриффин и провел ладонью по светлым волосам. – У нас есть кое-что такое, чего нет у других парней!

– И что же это? – спросила я, ужасно удивившись его словам.

Гриффин, коварно ухмыляясь, ткнул кулаком в грудь Келлана:

– У нас есть он!

Келлан покачал головой и отвернулся, а басист направился к своему двоюродному брату, чтобы изо всех сил хлопнуть того по плечу. Прижавшись к Келлану, я улыбнулась:

– А он прав… – Прикрыв глаза, я пробормотала: – Поверить не могу, что я в чем-то согласна с Гриффином…

Келлан хихикнул, а я открыла глаза и увидела, что он внимательно смотрит на меня.

– Вы оба просто смешите меня, – прошептал он, наклоняясь и целуя меня в щеку.

Крепко держа Келлана под руку, я наблюдала за тем, как Эван облапил Дженни, а Мэтт обнял Рейчел и на их лицах отразилось нежное чувство. Гриффин огляделся по сторонам, ища, кого бы и ему обнять, но все, кроме Ланы, которая уже снова села в машину и ждала, когда ее таланты закончат процедуру прощания, уже были разбиты на пары. Басист еще немного посмотрел вокруг, а потом забрался в лимузин, и я снова пожалела, что здесь нет Анны. Как ни странно, они с Гриффином вроде бы казались настоящей парой.

Потом и я быстро обняла Мэтта на прощание. Он улыбнулся и стиснул меня в своих руках, и тут же кто-то еще обхватил меня сзади. Я пискнула от удивления, когда Эван поднял меня и чуть ли не перекинул через плечо. Келлан хохотал, глядя на друзей, а потом развернулся и обнял Дженни, и Эван тут же поставил меня на землю. Давние друзья обменялись несколькими словами, которых я не расслышала, и пожали друг другу руки. После этого Келлан легко обнял Рейчел за плечи, а Дженни похлопала Мэтта по спине.

В конце концов парни, помахав нам руками, сели в свой лимузин, чтобы начать путь восходящих звезд. И я, как и Гриффин, была уверена, что их ждет успех. Келлан был слишком талантлив и привлекателен, чтобы остаться незамеченным. Ему просто предназначена была слава, а я только и могла, что стоять с ним рядом и повторять, что так и должно быть.

Со слезами на глазах я провожала взглядом отъезжавший автомобиль. Но на этот раз это не были слезы страха или печали. Нет, я бесконечно гордилась Келланом. Много ли на свете людей, которые действительно не упускают подвернувшийся им шанс? А уж тех, кто готов гнаться за своей мечтой, пусть даже она кажется неосуществимой, и того меньше.

Когда Келлан благополучно отправился в путь, на звукозаписывающую студию, что вскоре сулило ему завоевание поклонников по всему свету, я сосредоточилась на собственных мечтах и собственных целях. Через несколько недель я заканчивала колледж и наконец поняла, чего я желаю от жизни.

Я хотела писать. Хотела стать писателем и видеть свое имя на обложках книг, сочиненных мной. И я хотела этого больше всего на свете.

Наконец-то я осознала, что каждый раз, когда я бралась записывать в тетрадку свои планы и желания, во мне что-то раскрывалось. Я наслаждалась тихими моментами, когда мысли изливались на бумагу, вместо того чтобы бестолково суетиться в голове. И после того как мы с Келланом открыто обсудили то, как мы сами запутали собственные отношения, начав их с обмана, я начала писать об этом. Сначала я просто делала короткие заметки, пока пила кофе с Шайен или Дженни, но постепенно полностью погрузилась в процесс.

Записывая все это, я пересматривала свое прошлое. Такое впечатление, что у меня в голове как бы крутился некий фильм, который мне иногда хотелось остановить, потому что некоторые его части оказывались чрезвычайно тяжелыми и болезненными. Но это было одновременно и лечением, и я не скрывала от себя ни единой детали. Это было эмоциональное путешествие по пути, пройденному мной и Келланом. Я вспоминала наше медленное сближение, наше страстное слияние, наши попытки подавить собственные чувства, спрятать их за стеной дружбы – и все это записывала.

Я решила, что могу написать историю о том, как бранила и ненавидела себя за то, что предаю такого замечательного человека, как Денни. Может быть, все было бы иначе, окажись Денни холодным и самовлюбленным или завистливым и ревнивым типом. Но он не был таким. Денни всегда был прекрасным человеком и другом, так что бессердечной в этой истории выглядела как раз я.

Но все улеглось. Я справилась с этим и теперь должна жить, принимая все последствия. Кроме того, я сама стала совсем другим человеком. Келлан заставил меня повзрослеть. Я научилась разбираться в себе и понемногу становилась такой, какой хотела. Конечно, мне все еще приходилось бороться с неуверенностью, и я знала, что над этим должна еще много работать, но я знала и то, что добьюсь результата.

По-настоящему уверенная женщина, которая однажды трясла попой для своего парня, танцуя в кухне и жуя при этом пиццу, теперь жила в настоящем и была готова двигаться дальше.

* * *

Время летело как сумасшедшее, пока я готовилась к новой жизни после получения высшего образования. Я работала, готовилась к экзаменам, да еще моя сестра вернулась наконец в Сиэтл – в общем, мне даже спать было почти некогда. Но я каким-то образом умудрялась справляться со всем, и, прежде чем я успела посетовать на занятость, подошла середина июня и я должна была вот-вот выпуститься из университета.

Келлан, как и обещал, примчался из Лос-Анджелеса, чтобы присутствовать на торжественной церемонии вручения дипломов. Сидя на нашей кровати, он отвлекал меня болтовней о своем альбоме, пока я рылась в шкафу и в комоде, ища что-нибудь подходящее из одежды. Рассеянно слушая, как он разъясняет мне технические тонкости профессиональной звукозаписи, я ощущала трепет внутри. Я это сделала. Да, было трудновато, мне пришлось дорого заплатить за все, но я все-таки закончила колледж, и теперь мне придется предстать перед толпой народа.

Вот это уж точно было неприятной стороной дела, но, как ни странно, я ждала этого момента с нетерпением. Может быть, потому, что я знала: Келлан, Анна и мои родители придут на церемонию. Даже Денни пообещал прийти. Все, кого я считала родными и близкими, будут там, в аудитории, подбадривая меня. И это вселяло в меня силы.

Держа в руках черные свободные брюки и серую рубашку на пуговицах, я гадала, подходит ли такой наряд для выпускного, когда в дверях раздался голос, отвлекший меня.

– Нет-нет, только не это! – На пороге стояла Анна, качавшая головой. Она вошла в комнату и протянула ко мне руку. – Вот, возьми лучше это. – Вздохнув, она сверкнула глазами. – Я, похоже, еще не скоро смогу это надеть.

Взяв у сестры сверток, я улыбнулась, посмотрев на ее округлившийся животик. У Анны было уже шестнадцать недель, почти половина срока, наступавшего в ноябре. В следующем месяце она должна была уже узнать, верно ли ее предсказание, то есть девочку она ждет или нет. Животик сестры уже сразу давал понять ее положение, и ей это безумно шло. К тому же Анна вполне освоилась со своим состоянием и больше не пыталась скрыться под бесформенными свитерами и огромными футболками. Она купила светло-розовую свободную блузку для беременных, и мягкая ткань нежно облегала ее округлившуюся грудь и падала на живот, достигая бедер. Анна выглядела невероятно соблазнительно.

Подруги на работе у Анны, как ни удивительно, радостно поддержали сестру в ее намерении, когда она наконец сообщила им о своей беременности, а менеджер выдала ей форму большего размера и сообщила, что беременность не представляет собой проблемы, потому что девушки в ресторане то и дело беременеют. И хотя я и до того твердила Анне, что ее не могут уволить, что закон этого не позволяет, она все равно испытала огромное облегчение оттого, что ее оставили на работе. Ей стало еще легче, когда менеджер призналась, что испытывала сходные страхи, когда забеременела, будучи еще официанткой. А потом эта рассудительная, уравновешенная женщина начала посвящать мою сестру в разные тонкости работы за сценой, объясняя, как меняются декорации. И Анне это понравилось! У нее все получалось. Мне кажется, это дало ей уверенность в том, что у нее будет занятие, не зависящее от ее внешности. Хотя нельзя сказать, что Анна уж очень нуждалась в ком-то, чтобы вселять в нее уверенность. Ей и своей хватало.

Улыбаясь при мысли о том, что моя взбалмошная сестра становится ответственным человеком, я развернула то, что она мне дала. Это оказалось короткое облегающее черное платье, из тех, что идеально подходят почти для любого случая. Я приложила его к себе и поджала губы. Анна одевалась куда более вызывающе, чем я, и я заподозрила, что в этом платье слишком большая часть моего тела окажется на виду.

– О да… Это великолепно! – одобрительно проворчал Келлан, все еще лежавший на нашей кровати.

Я оглянулась на него. Его темно-синие глаза пристально смотрели на вырез платья. Он был квадратным и настолько глубоким, что я усомнилась, возможно ли вообще спрятать под него бюстгальтер. Анна хмыкнула, и, повернувшись к ней, я увидела, что она поглаживает свой животик. Сестра тепло улыбнулась мне:

– Ты будешь прекрасна, сестренка!

Глубоко вздохнув, я немножко выпрямилась. Я уже чувствовала себя прекрасной, просто оттого, что рядом были люди, которые меня любили. И пусть даже платье сестры заставило меня поморщиться, я надену его и буду носить с гордостью, ведь сегодня тот день, когда следует быть храброй. К тому же я имела перед глазами отличные примеры. Анна проявляла свою храбрость каждую минуту с того момента, как смирилась с беременностью. На прошлой неделе она даже купила детскую кроватку! Я помогла сестре установить ее в моей прежней комнате, и Анна просто визжала от восторга. Теперь я была уверена, что у сестры хватит смелости и на то, чтобы оставить ребенка себе и однажды даже сообщить о нем Гриффину.

И Келлан был храбрецом. Не потому, что он летел в Лос-Анджелес записывать альбом, нет. Думаю, об этом он вообще не особо беспокоился. Нет, он был храбр, потому что собирался пойти к Питу, чтобы отпраздновать мой выпуск и встретиться там со своим отцом. Я уже получила сообщение о том, что тот прилетел в Сиэтл. Но страхи и тревоги Келлана даже не отражались в его глазах, когда он любяще смотрел на меня, а ведь он действительно боялся.

И еще Келлан был храбрецом потому, что пригласил моих родителей остановиться в его доме.

Я услышала из коридора тяжелые шаги отца – и вот он уже подошел к двери спальни и встал позади Анны. Опустив ладонь на ее плечо, папа заглянул внутрь комнаты и нахмурился при виде дерзкого платья, но тут же заставил себя сдержанно улыбнуться:

– Очень красиво, милая. Мы с твоей мамой гордимся тобой… Пусть даже ты получаешь диплом здесь, а не в нашей с ней альма-матер.

Папа вздохнул над моим выбором колледжа, а Анна прижалась головой к его плечу. Отец погладил ее по руке и обнял. Конечно, неожиданная беременность Анны ошеломила родителей, и, если верить сестре, папа ужасно кричал на нее и даже плакал, но, когда первое потрясение прошло, они тут же превратились в любящих людей, всегда готовых поддержать свою доченьку, и я знала, что они и впредь будут такими. Они даже предложили Анне поселиться в свободной комнате, если она вздумает вернуться в Огайо, и готовы были ее содержать. Но сестра отказалась, потому что уже решила остаться в Сиэтле. Может быть, из-за Гриффина, а может быть, потому, что наконец почувствовала, что здесь ее дом.

– Спасибо, папа.

Теперь они все смотрели на меня, и я ощутила, как у меня загораются щеки, но засмеялась, прогоняя смущение.

– Можно мне теперь переодеться? – спросила я, глядя на отца и сестру.

Анна фыркнула и попятилась из спальни, увлекая за собой папу.

– Идем, пап, пора приготовить что-нибудь поесть… Я просто умираю от голода.

Отец нахмурился и остановился. Он внимательно посмотрел на Келлана, все еще уютно лежавшего в постели.

– Келлан, сынок, а ты мне там не поможешь кое в чем? – неловко спросил он.

Видя, что папе хочется вытащить Келлана из спальни, чтобы я могла переодеться без свидетелей, я покачала головой. Бедняга… Он до сих пор не желал признавать, что его дочь стала взрослой, хотя должен ведь был сообразить, что, если уж мы с Келланом делим одну спальню, он не раз видел меня обнаженной. Черт, да Келлан вообще привязывал меня к изголовью кровати и водил перышком по всей моей коже, не пропуская ни сантиметра… Впрочем, папе совершенно незачем было об этом знать.