Царева Маша

Выйти замуж за миллионера, или Не хочу жить в Перепердищево

ГЛАВА 1

Я люблю раннюю весну, черные платья, горячий шоколад, жемчуг, романтические комедии, пиццу на толстом тесте и своего бывшего любовника, Андрюшу Веснина. Я ненавижу метро в час пик, бородинский хлеб, блондинок (натуральных – в особенности!), шоу Бенни Хилла, бижутерию и своего бывшего любовника, Андрюшу Веснина.

Ох, Веснин Андрюша! Прошла целая тысяча лет, а точнее, двадцать четыре часа с тех пор, как ты из разряда «единственного любимого мужчины» капитулировал в куда более многочисленную социальную группу– «бывшие любовники». А я все забыть тебя не могу, хотя современная, феминистски настроенная стерва давно бы передернула острым плечиком и порвала бы в клочья твои фотопортреты. У меня тоже была такая мысль – вынести на помойку совместные фотоальбомы. Но… открываю первый попавшийся и вижу твое лицо. Ты смеешься, и у тебя веснушки. А рядом я. Счастливая, черт побери!

Ох! Кажется, я сейчас заплачу.

Но лучше все по порядку рассказать.


Итак, с Андрюшей Весниным я встречалась почти полгода. Не так-то и много, но и за этот короткий срок я успела понять, что имею дело с мужчиной, предназначенным мне самой судьбой. Он был идеалом. Честное слово. Мужчина-мечта – по-другому и не скажешь.

Сами посудите – тридцать пять лет, брюнет в стиле «ковбоя Мальборо», финансовый директор крупной фирмы, искрометное чувство юмора, великолепный секс.

Мы познакомились в самолете – оба возвращались из Турции. Я была загорелой и выглядела, как девушка с рекламного плаката какого-нибудь Bacardi.

Я по уши влюбилась в него с первого взгляда. Всю дорогу он поил меня приторным кофейным ликером, и к концу полета мы уже были почти лучшими друзьями. В самолете мы обменялись визитками. Однако в Шереметьеве его встречала миниатюрная грудастая девица с рыжей шевелюрой до попы. Помню, я еще тогда подумала: ну, конечно, было бы глупо надеяться, что такой экземпляр не занят. И я так удивилась, когда следующим вечером он пригласил меня в кино!

А еще через день предложил сопроводить его на корпоративную вечеринку. Там, на вечеринке той, выяснилось, что рыжая копия Долли Партон из аэропорта – всего лишь его коллега, а по совместительству двоюродная сестра. Кажется, только за этот факт я и к ней испытала беспричинный прилив любви.

В общем, через несколько недель мы с Весниным уже жили вместе. Это были идеальные отношения – взрывоопасный коктейль из безрассудства, тепла и взаимопонимания. Да, мы понимали друг друга с полуслова. Я была знакома с мельчайшими особенностями его мимики. Стоило ему, к примеру, слегка приподнять левую бровь, как я молча констатировала – мой Андрюша сегодня не в духе, от него стоит держаться подальше. А если он смотрел на меня исподлобья, чуть более внимательно, чем в будние дни, то это могло значить только одно – намечается грандиозный секс!

О сексе, кстати, стоит сказать отдельно. До Андрюши Веснина у меня было десять с половиной мужчин (половина – это мой тренер по кельтским танцам Василий, впрочем, он стоит того, чтобы рассказать о нем подробнее несколько позже). Тем не менее свой первый оргазм я испытала именно в объятиях Веснина. Это был мужчина, незнакомый со словом «эгоизм». Грубо говоря, он отдавал все, ничего не требуя взамен, – за что и получал гораздо больше того, о чем мог бы просить.

А еще он умел готовить. Всего несколько блюд – зато как! Мексиканские лепешки с начинкой из острой фасоли, курицы и томатной пасты – ммммм… Однажды мы даже вместе лепили суши. Получилось нечто, больше напоминающее остывшую рисовую запеканку, зато я на всю жизнь запомню, каким сосредоточенным было его лицо, когда он пытался обернуть рисовые комья водорослями. Словно логарифмическое уравнение решал. А я стояла рядом и улыбалась.

Веснин меня любил. Ему были свойственны романтические порывы – бывало, я находила на пороге квартиры корзину тюльпанов. Когда я подхватила грипп, он оформил больничный и варил для меня густой бульон, чем наповал сразил мою маму. Он мог купить мне в подарок джинсы и не ошибиться с размером. Он любил делать мне массаж шеи.

Он даже вел за меня календарик менструального цикла – по-моему, это высшая степень близости.

Никому никогда не говорила об этом – но я ведь всерьез собиралась выйти за него замуж. О браке он никогда не заговаривал, но почему-то я была уверена, что кульминацией наших отношений будут марш Мендельсона и скромно поблескивающий золотой ободок на безымянном пальце правой руки. Я даже подумывала о том, что пора бы прекратить принимать противозачаточные таблетки. Мне двадцать шесть лет, и любимый мужчина рядом, стоит ли откладывать дальше? Мы молоды, красивы, у нас получился бы замечательный пухлощекий малыш. В последнее время я косо посматривала на плюшевую голубую колясочку в детском отделе универмага. Хотя подруги в один голос говорили, что не представляют меня в роли мамы.

И вот теперь такое…

Двадцать четыре часа назад потенциальный совладелец плюшевой голубой коляски объявил мне, что он женится на другой.

Вот как это произошло.

Я вернулась с работы в великолепном расположении духа. Одна из редакторш газеты, в которой уже два с половиной года я работаю обозревателем отдела моды, туманно намекнула на мое возможное повышение.

– Сашенька, на последней планерке речь зашла о тебе. Кажется, главный хочет, чтобы ты стала редактором! – вот как она сказала.

Ничего еще не было решено наверняка, но я, будучи человеком оптимистичным, возликовала. Должность редактора – это же повышение оклада почти вдвое, это маленький портрет на газетной страничке, это авторитет, это микроскопический кусочек славы, это в перспективе и отдельный кабинет с персональным компьютером, запылившимся кактусом на подоконнике и дверью с табличкой «Александра Кашеварова, редактор».

По дороге домой я зарулила в итальянскую кондитерскую и раскошелилась на трюфельный торт. Стоил он столько, что на эти деньги можно было пригласить шестерых подружек в Макдоналдс и набить животы чизбургерами и молочными коктейлями. Но торжество есть торжество – а я убеждена, что нельзя экономить на положительных эмоциях.

И вот прихожу я домой, сияющая, с тортиком. А там– Веснин. Угрюмый и какой-то подозрительно задумчивый.

– Андрюшка! – я бросилась ему на шею, прямо как главная героиня сентиментального фильма в финальной сцене перед титром «The end».

Как в воду глядела, the end наших безоблачных отношений и правда был не за горами. Только я еще об этом не знала, поэтому сияла, как лакированный башмак.

– Какой-то праздник? – смутился он. Я списала безрадостность его объятий на усталость.

– Ты знаешь, с кем ты спишь?

Его глазки забегали по комнате, теперь я понимаю почему. Он-то знал, с кем он спит, и как раз собирался и мне об этом сообщить. Но я продолжала вести себя как жизнерадостная идиотка.

– Ты спишь с редактором газеты, балда! – я нежно хлопнула Веснина по лбу.

Вот дура, надо было изо всех сил долбануть его кулаком между глаз (а еще лучше коленом между ног).

– Тебя повысили? – немного оживился он.

– Еще нет. Но собираются. Да, я тут тортик купила. Наш любимый, трюфельный. Поставь чайник, умираю от переизбытка адреналина.

Он послушно включил плиту.

– Саш, нам надо поговорить.

– Я вас внимательно слушаю, – пропела я, стаскивая колготки. Веснин подал мне домашний халат. Я заметила, что он старается не смотреть на мою грудь в новом лифчике «Wanderbra», и немного удивилась.

– Это серьезный разговор. И довольно неприятный. Саш, ты можешь не крутиться, а посидеть спокойно пять минут?

О, да он взвинчен, заметила я.

– Что-то случилось, Андрюша? У тебя проблемы?

Я наконец уселась на табуретку. Вернее, на высокий барный стульчик, жутко неудобный, зато стильный – худшее приобретение Веснина. Почему-то ему казалось, что кухня в стиле лондонского мачо (хай-тек, алюминиевые стены, высокие стулья, на которых сидишь, упираясь коленями в подбородок, как испуганный петух на жердочке) и ему придаст сексуальности. Я не спорила – у мужчин свои игрушки.

– Я очень рад, что тебя назначат редактором, – он откашлялся, – ты этого заслуживаешь.

– Спасибо… Только, может быть, ты не будешь ходить вокруг да около? Я же вижу, что ты собирался поговорить о чем-то другом.

– Ты права, – он продефилировал к холодильнику и налил себе ледяной водки. Кажется, время тянул, а может быть, и набирался храбрости, – Саня, нам было очень хорошо вместе. Ты прекрасный человек, и я тебя любил, но сейчас… Черт!

– Веснин? С тобой все в порядке? Ты что, решил меня бросить?

Почему-то я не сразу поверила в серьезность его намерений. Я подумала – скорее всего, он затеял какую-то тактическую игру. Может быть, это тест?

– Сам не знаю, как это получилось, – стовосьмидесятивосьмисантиметровый Веснин втянул голову в плечи, чтобы казаться более миниатюрным. – Я познакомился с ней на бизнес-тренинге. Полтора месяца назад. И сначала я сопротивлялся. Она мне сразу понравилась, но я был с тобой… Я не попросил ее телефона… Но потом она позвонила сама… Так вышло… Мы встретились, я подумал, что такого, если у меня ланч с коллегой… И – вот.

Под конец повествования его голос становился все более тусклым, а рассказ – все менее внятным.

– Погоди, Веснин. Не так быстро. Кого – ее? И что значит «вот»?

– Эльвиру. Она директор в PR-агентстве. Самое смешное, она бы тебе понравилась.

– Действительно очень смешно, – вставила я, – смешнее не бывает.

– Не надо издеваться, Сань… Конечно, мы с тобой долго жили вместе… Хотя полгода – это не такой уж и большой срок. Но, понимаешь, с Элей я чувствую себя… так, словно у меня крылья.

– Это гормоны, – прокомментировала я. Мне словно молотком по темечку дали, и я еще не успела прийти в себя. Надрывные рыдания, литры слез, визгливые обвинения, разбитый сервиз – все это будет позже. А пока я сидела на дурацком барном стуле и тупо смотрела на закипающий чайник.

– Саша, я уже два дня пытаюсь сказать тебе. Я женюсь.

– Что-о? – на букве «о» мой голос сорвался на меццо-сопрано.

– Я знаю, что я эгоистичный подлец. Можешь сказать мне это в лицо, и я даже не обижусь. Но я не стану рвать свой счастливый билетик. Я сделал Эльвире предложение, и она согласилась.

Я не буду рассказывать о том, как я заплакала. Как он меня утешал, как пытался напоить травяным чаем. Не буду рассказывать о том, как я носилась по его модно оформленной квартире, собирая вещи в объемистую сумку, а он ходил за мной по пятам и напоминал, чтобы я не забыла разные мелочи. «Саша, в ванной остались твои чулки, – говорил он. – Саня, не забудь свои журналы. Ты будешь забирать ароматические свечки?»

Я не буду об этом рассказывать, потому что это было так унизительно.

Все закончилось тем, что через несколько часов я оказалась на улице – зареванная, со спортивной сумкой, набитой барахлом. Мне не хотелось возвращаться в родительскую квартиру. Я знала, что мама, поджав губы, скажет: я так и знала, это все потому, что ты не умеешь готовить. Я была слишком слаба для того, чтобы привести контраргумент.

К счастью, у меня были ключи от квартиры моего знакомого, телеоператора Мишани. Мишаня всегда оставлял мне ключ, когда уезжал в командировки, а случалось это довольно часто. «Я тебе доверяю, Саня! – говорил он. – Если оставлю ключ друзьям, они начнут водить ко мне сомнительных девок. Если оставлю подругам, они начнут рыться в моих шкафах в поисках чужих фотографий и трусиков. Ведь со всеми своими подругами я уже спал. А с тобой пока нет. Поэтому я тебе и доверяю».

Мишаня должен был вернуться через неделю.

В его халупу в Северном Бутове я и отправилась зализывать раны.


Самое смешное – я ведь могла и раньше об этом догадаться. В последнее время мы с Весниным ссорились чаще обычного, причем домашние вулканы просыпались даже из-за самых незначительных поводов.

Я задержалась на работе – а Веснин раскричался, что нормальная женщина должна сидеть дома и ухаживать за мужем-добытчиком. Хотя на самом деле он никогда не имел ничего против моей карьеры. А я, в свою очередь, с удовольствием осела бы дома – стоило ему только на это намекнуть. Но нет, вместо того чтобы спокойно все обсудить, он носился по квартире, энергичный и шумный, точно японский моющий пылесос. Все кончилось тем, что я уехала ночевать к своей лучшей подруге Лерке. Правда, на следующее утро мы помирились, и Веснин даже одарил меня помпезным букетом роз в шуршащей золотой бумаге. Это был первый звоночек, но я была то ли слишком глуха, то ли слишком глупа, чтобы его распознать.

Или вот еще был случай: я купила в уличной палатке курицу-гриль. А его почему-то мой поступок возмутил до глубины души, хотя раньше мы частенько баловались жирненькими румяными цыплятами. Веснин орал, что я хочу его отравить, что он всегда терпеть не мог полуфабрикаты. Теперь-то я понимаю, что он специально провоцировал меня на скандал. Ему хотелось, чтобы я не выдержала и ушла из его жизни, наскоро побросав вещи в объемистую спортивную сумку (что и произошло немногим позже, правда, при несколько других обстоятельствах).