— Мама в своем репертуаре, — тихо сказала она, глядя на Ольгу. — Беспокоится, как бы мы не поубивали друг друга.

— Нет, — покачала головой Ольга, уютнее устраиваясь в сильных Лариных руках. — Она беспокоится, как бы я снова не сделала тебе больно. И я не сделаю. Я приложу все свои силы, чтобы никогда больше этого не сделать.


Глава 16. Прости. Не о тебе.


Квартира сияла пустотой, зато в углу огромной кучей громоздились коробки. Ольга оглядела все это безобразие и посмотрела на Лару.

— Ты все еще хочешь забрать меня себе? — Смеясь, спросила она. — Наверняка не ожидала, что у меня столько вещей.

Лара отряхнула пыль с джинсов на коленях и бедрах и подошла к Ольге. Она выглядела очень забавно с косынкой на голове и какой-то метелкой в руках.

— Кажется, я сказала кому-то принять горизонтальное положение и не вставать, — сказала она, бросая метелку и обнимая Ольгу за плечи. — Не знаешь таких?

Через мгновение Ольга оказалась в воздухе, поддерживаемая сильными руками, а еще через несколько Лара осторожно уложила ее в кровать и присела рядом.

— Детеныш, — сказала она, трогая ладонью Ольгин лоб. — Побереги себя, ладно?

Но поберечь не получилось. Стоило Ольге прикрыть глаза и задремать, как тишину квартиры пронзил звук дверного звонка. Она дернулась, вскочила с кровати и схватилась за живот от боли. Кое-как доковыляла до гостиной и уже оттуда увидела: Коля. Стоит, по-хозяйски опершись о дверной проем, улыбается Ларе и что-то ей говорит.

Ольга попыталась подойти поближе, но смогла сделать всего несколько шагов. Зато голоса наконец смогла различить.

— Так где она? — Спросил Коля ехидно. — Отсыпается после трудной ночи?

Ольга видела его лицо, видела Ларину спину — обтянутую футболкой, с разводами пота между лопаток. И услышала:

— Молодой человек, Ольга спит, а когда она проснется — я усажу ее в машину и увезу к себе, навсегда. Поэтому, будьте любезны, выкиньте из головы этот адрес и Ольгин номер телефона. Я достаточно понятно объясняю?

Коля смешался, изменил позу — теперь он стоял, положив руки на бедра.

— Ты что, ее новая баба? — Грубо спросил он. — Так это не помешает, можем на троих сообразить.

Ольга съежилась. Господи, как унизительно. Как мерзко. Но Лара, похоже, полностью контролировала ситуацию: она сделала шаг вперед, вынуждая Колю отступить к входной двери. А потом еще шаг. И еще.

Когда он оказался практически одной на выходе, она остановилась и сказала:

— Юноша. Научитесь чистить уши, чтобы слышать, когда с вами разговаривают. Всего хорошего.

И добавила что-то тихим голосом.

Дверь захлопнулась, Лара повернулась назад, а Ольга все стояла и глупо улыбалась.

— Что ты ему сказала? — Спросила она, когда Лара подошла и, покачав головой, повела ее обратно в спальню.

— Сказала, что если еще раз явится — уши оторву. Зачем они ему, если все равно пользоваться не умеет?

Вечером трое мужчин в синей форме погрузили все Ольгины коробки в кузов «Газели», а саму Ольгу Лара усадила в машину. Отъезжая, обе бросили последний взгляд на дом, который больше полугода был Ольгиным домом. Или должен был быть, но так и не стал им.

— Как твои родители отнеслись к этой идее? — Спросила Ольга, когда Лара вывела машину на трассу и прибавила газ.

Лара усмехнулась.

— Мама сказала, что давно пора, а папа выразил надежду, что мне не придется делать следующий шаг.

— Какой следующий шаг? — Удивилась Ольга.

— Приковывать тебя в комнате к батарее, чтоб не сбежала.

Ольга засмеялась и, протянув руку, погладила Ларино бедро. Под ее пальцами мышцы немедленно дернулись в судороге.

— Тебе пока не стоит меня трогать, — объяснила Лара, улыбаясь. — Телу же не объяснишь, что пока нельзя.

Но как остановиться, если рука уже ощутила силу мышц, и грубость джинсовой ткани, и тепло под нею? Как остановиться, если все слова наконец сказаны и решения приняты? И если раньше было нельзя, то теперь-то, теперь-то можно! Хотя бы немножко. Хотя бы чуть-чуть.

Ольга повела рукой выше и забралась под край Лариного свитера. Под пальцами вдруг оказалась горячая кожа живота, и машина вильнула в сторону на мгновение.

— Детеныш!

Плевать. Ольга задрала свитер еще немного и всей ладонью погладила раскаленную нежность кожи. Ощупала твердые мышцы под ней. Пощекотала едва заметные волоски.

— Детеныш!

Голос стал из ласкового угрожающим и Ольга убрала руку. Что ж такое? Как будто заколдовал их кто-то, честное слово. Только выбрались из страхов и сомнений, как теперь новая проблема. Нельзя. Но как же нельзя, когда так хочется?

У ворот дома их встречали дядя Володя и тетя Наташа. Лара помогла Ольге вылезти из машины и явно примеривалась снова взять ее на руки, но Ольга не дала: отпихнула, шагнула сама.

— Здравствуйте…

Ей было ужасно стыдно и еще более неловко. Но Ларины родители, похоже, решили делать вид, что ничего страшного не произошло: тетя Наташа обняла ее и поцеловала в щеку, а дядя Володя одобряюще похлопал по плечу.

— Лариска, идите в дом, — велел он. — Как Газель придет — мы с мужиками сами все разгрузим, а ты лучше Олю в кровать уложи — вон бледная какая.

— Правильно, — подтвердила тетя Наташа. — Идите отдыхайте, я потом ужинать позову. Вова, ты шкаф освободил?

— Освободил и без твоих указаний, — добродушно посмеялся дядя Володя и посмотрел на ошеломленную Ольгу. — Ну что встали? Вперед и с песнями.

Лара хмыкнула что-то неразборчивое и за руку потащила Ольгу в дом.

— Они правда иногда надоедают, — сказала она, поднимаясь по скрипящим ступенькам на второй этаж. — Не обращай внимание.

Прошли по коридору, Лара толкнула дверь и пропустила Ольгу вперед.

Это была ее комната. Она жила и дышала ею. Все в ней было Ларино — и кровать, и книжные полки, и даже темно-синие шторы, прикрывающие большое окно.

— Добро пожаловать, — шепнула Лара в Ольгино ухо, обняв ее сзади и сцепив руки на животе. — Не переживай особенно. Ты привыкнешь.

Ольга улыбнулась, откидывая голову назад. У нее было подозрение, что привыкать и не придется.


Я знаю, что ты чувствуешь.

В это трудно поверить.

Их дом — в миллионах световых лет отсюда.

Выстроим звезды в линию,

Превратим воду в вино.

Разбитые души снова станут целыми сегодня.

Да, сегодня.




Ночью ты проснешься и поймешь,

Откуда ты знаешь меня.

Потому что я — пришелец.

И ты тоже.

Я пришелец. Такой же, как и ты.




Ты устала, и бежишь от самой себя.

Но это бессмысленно — от себя не убежишь.

Так что пусть сияют небеса.

Нам ничего не страшно.

Потому что любовь в этом мире превыше всего.

Она как солнце.

Подними глаза и впусти меня.




Я пришелец. И ты тоже.

Я пришелец. Такой же, как и ты.