И он отчего-то подошел совсем близко. И задышал прямо в лицо. И Лена на мгновение почувствовала, что и в самом деле наступила весна – от кавалера вовсю смердело черемшой. Ее будто ветром отбросило. Вот уж неудачный вариант… и как назло больше никакой кандидатуры!

– Винилен Альбертович, – помахала она журналом у себя перед носом. – Я… во сколько у вас сегодня заканчиваются уроки?

– В половине второго, вот так у меня день загружен. А еще дополнительные… – начал было вспоминать Винилен, но заметив, как погасло лицо Лены, тут же поправился: – А вообще, на эти дополнительные я могу не ходить. Ведь за нашу зарплату, да еще и перегружать себя, правда же?

Лена не могла с ним говорить дольше, нос ее просто не в силах был вынести такое.

– Значит… сегодня в половине первого, – муркнула она и побежала к себе в кабинет.

У нее сидела Маринка и что-то писала в тетради.

– Мам, дай денег на столовку, – пробасило голодное дитя.

Лена сунулась в кошелек. Денег было совсем немного, а до получки им еще с Маринкой жить… почти две недели. И все же…

– На, Марина. И еще, возьми мне две пачечки «Орбита», – попросила она.

У Маринки вздернулись брови:

– Ты же не любишь, когда жуют!

– Точно! Но еще сильнее я не люблю, когда изо рта разит! Беги!

После уроков все получилось даже лучше, чем задумала Лена. Винилен Альбертович встретил ее возле кабинета, тут же был вознагражден за такое поведение мятной жвачкой, но… но ничего не понял и ароматные подушечки засунул себе в кармашек.

Лена сначала растерялась, но потом боковым зрением увидела, как по лестнице спускается Наумов, а с ним под ручку идет Калерия Карповна. И решение пришло мгновенно.

Лена вдруг повернулась к лестнице спиной и стала играть вовсю:

– Не-е-е-т, так не пойде-е-ет, – шаловливо запела она и даже шлепнула вонючего физика по губам платочком. – Надо вот так…

Она самостоятельно залезла к нему в карман рубашки, что было верхом наглости, и выудила оттуда «Орбит».

– Надо вот так… – она распаковала пачку и сама, лично сунула две подушечки в рот разомлевшему физику. – Вот та-ак… а-а-а-м! И все! Только не ешьте, это жевать надо. И потом…

– А что потом? – светился Винилен Альбертович, который еще до сих пор не понял, что с ним сегодня просто играют. – Чего потом-то?

Лена уже видела, как буквально подбросило Калерию, как Наумов фыркнул и прибавил шагу и как они оба скрылись за дверью.

– Елена Анатольевна! – теребил ее за рукав Винилен. – И что будет дальше? Ну, Елена Анатольевна!

Он разливал на нее вовсю свое обаяние и просто негодовал, что она никак не собирается этого замечать. А Лена уже скисла – свою роль на сегодня она уже сыграла, а больше ей этот Винилен… да не нужен он ей на дух! Лучше всю жизнь одной прокуковать, чем жить рядом с этим скунсом!

– Что вы говорите? – повернулась она к нему. – А-а… что дальше будет… А что вас будут любить все женщины нашего крепкого коллектива.

– Они и так меня все любят, – обиженно надул губки взрослый мужчина.

– Ой, ну шалун! Прям озорник какой, все его любят! Не надо… – точно так же надулась Лена. – Ну только не надо себе льстить! Кому вы сдались?

И она вышла из школы, твердо намереваясь именно сегодня плюнуть на все, подойти к машине Наумова и… и рассказать, как он был не прав, как она была обижена, как она переживала, мучилась, как он перед ней виноват и как она… да, как она решила его простить. И пусть он купит ей… пусть он ей купит плитку шоколада. И все. А если у него нет денег, то пусть и вовсе ничего не покупает, а просто… просто довезет до дома. Да! Вот так она решила, вышла из дверей и… всхлипнула. Именно сегодня, когда она все так хорошо придумала, именно сегодня Наумов решил по-своему. Машины на прежнем месте не было.


Вечером Лена хотела лечь спать пораньше. Все! Она теперь знает, что ей надо делать. Ну да! Она виновата с этим лопухом – Виниленом! И совершенно понятно, отчего Наумов не стал ее ждать. Зачем? Хочет она кокетничать с Грушиным – пожалуйста, любой настоящий мужик сел бы в машину и укатил. Вот Наумов так и сделал. Но… он уже наказан, и… и Лена решила его завтра простить. Вот так прямо с утра она к нему подойдет и скажет:

– Ну? И когда ты собираешься просить прощения?

И все. А дальше он сам сделает все, что надо. Он умный, он сообразит. А поэтому сегодня надо лечь спать пораньше, чтобы скорее наступило утро.

Лена ушла к себе в спальню, натянула на голову большое, легкое одеяло и даже уже успела что-то увидеть во сне. Но тут ее тряхнули за плечо, и она открыла глаза.

– Мам, там к тебе… – Маринка смотрела на нее как-то странно.

Он? Ну конечно! Это, конечно же, пришел Наумов! Потому что… потому что он настоящий мужик! И он знает, как надо правильно поступать! Потому что он…

Это была Анфиска.

– Лен, а чего ты спать-то рухнула? – недовольно спросила подруга. – Времени-то еще… Маринка! Сколько времени?!

– Половина восьмого… чего орешь, видишь же, вон часы, – одернула ее Лена.

– А, ну да, я просто не заметила, – кивнула Анфиса, и глаза ее вдруг загадочно блеснули. – Лен, а ты случайно не знаешь, какое сегодня число, а?

Ленка наморщила лоб. Какое же число у нее на доске было написано?..

– Не парься. Сегодня семнадцатое, чувствуешь? – напряженно смотрела на подругу Анфиска и ждала, когда та «почувствует».

Лена прислушалась к себе, потом постаралась придумать – что такое она должна почувствовать, а потом все же покачала головой:

– Нет, Анфиса, я ни фига не чувствую.

– Ну вообще! – возмутилась та. – Сегодня же семнадцатое! То есть ровно через три месяца у тебя будет день рождения! Ну?!

– И что? – все еще не понимала Лена.

– Ну как что?! Как что! Это же надо отметить! Ну Ленка! Ну вообще! Это же отметить надо!

Лена только теперь поняла – Анфиса все еще не потеряла надежды свести у Лены всех своих кавалеров и вот теперь выбрала время.

– И что ты хочешь?

– Ну как что? И потом, при чем здесь я? Здесь уже все хотят! – выпучила Анфиска бесстыжие глаза. – Короче! Собираемся в субботу, мужики уже аж дымятся все, так хотят с нами встретиться! И потом, не забывай! Тебе же тоже нужно сейчас знакомиться! Твой-то… перекати-поле, так и не объявлялся? Ай, Ленка, да не жди ты его, не придет он, точно тебе говорю.

И тут у Лены терпение лопнуло. То ли с утра день не заладился, то ли с вечера, но… ее понесло.

– Анфиса. А ты-то чего радуешься? Ну скажи, с какого перепугу ты тогда начала этот разговор, а? Ну тебе какая разница, как он ко мне относится! Есть у него любовь, нет у него любви?! Ну у тебя же устроена личная жизнь! Чего ж ты ко мне-то в душу лезешь, а?!

Анфиска не обиделась. Она уселась на кухонный стул и закинула ногу на ногу:

– О! Проснулась! Я уж и сама себе места не нахожу. Потому и собираю всех… к тебе в субботу. Ты, Лен, не сердись. Он, конечно, классный у тебя мужик был… нормальный такой, душевный, но… сволочь последняя! Это надо – бросил бабу и…

– Ты уходишь? – распахнула Лена двери в прихожую.

Анфиска поняла, что ее субботний план дает трещину и пошла ва-банк.

– Ы-ы-ы-ыг-ыгы-ы… – вовсю завыла она, задирая голову к потолку, будто старая дворняжка. – Я так и знала-а-а-а-а-а! Ты меня и вовсе понимать не хоче-е-е-ешь! А у меня муж ста-а-а-арый! Нелюби-имы-ы-ы-ый! Он меня, молоденькую, обманул, сволочь! И я получаюсь несчастная. Короче… – Анфискины слезы высохли так же внезапно, как и начались. – Лен, короче, ну их на хрен, этих мужиков, точно? Соберемся в субботу, посидим, точно?

Лена вдруг вспомнила, что она завтра решила простить Наумова. Вот так взять и отпустить ему все грехи.

– Нет, у меня, наверное, не получится в субботу… – нерешительно сказала она. – У меня тут одно дело…

– А давай так! – задергала ручками Анфиса. – Завтра я к тебе забегу…

– Лучше позвони.

– Ну хорошо, значит – завтра я к тебе звоню, и ты мне рассказываешь – получилось у тебя это твое дело или нет, хорошо? Если получилось… ну что ж, звезду тебе в лоб. А если не-е-ет…

– Да чего сейчас говорить, давай до завтра, – предложила Лена и стала подругу выпроваживать.

На сей раз Анфиска не сопротивлялась. Она быстренько попрощалась и легко понеслась вниз по лестнице.

– Мам, чего она опять хотела? – вышла из своей комнаты Маринка.

– Да ничего… – вздохнула Лена и обернулась к дочери. – Марин, ты, если что, в субботу к бабушке съезди, а? И не была уже давно, она ругается, и… черт его знает, может, у меня все получится, а?

Маринка оживилась, дернула бровью, но больше виду не подала. Только клюнула мать в щеку.

– А ты мне потом все расскажешь, а?

– Нет, только то, что тебе можно.

– У-у-у-у, если бы мне было это можно, зачем бы ты меня отправляла… – прогнусавила догадливая девчонка и увернулась от матери, которая шутливо замахивалась на нее газетой.


Утром Лена проснулась ни свет ни заря. Она так волновалась, что пока красилась, два раза ткнула себе в глаз кисточкой, так тряслись руки. И помада как-то сразу не легла.

– О! Ты прям как эта… – вякнула полусонная Маринка, направляясь в ванную. – Прям как наша литераторша. У нее всегда губки вот так вот… по всей морде раскиданы… и красивенько так…

– Марина!! Нельзя говорить «морда»!

– Я ж не матерюсь! – вытаращилась Маринка. – Мам, а если б ты посидела у нее на уроке, ты бы выматерилась, честное слово!

Кое-как накрасившись, надев все тот же новый костюм – у Лены в нем так выгодно смотрелась фигурка! – она направилась на работу.

К Наумову она решила сходить на большой перемене. Ну а когда ж еще? Конечно, лучше было бы дождаться конца уроков, но кто его знает, вдруг он опять унесется куда-нибудь!

Уроки она вела будто в тумане. Потому что все продумывала, какие слова она ему скажет. То есть она вот так к нему подойдет… или нет, она подождет его возле окна, там как раз есть такое местечко… или ему лучше написать эсэмэску?

– Елена Анатольевна! – выдернула ее из грез низенькая Олеся Круглова. – Елена Анатольевна. Вас зовут.

Она обернулась. В дверях стояла Валентина Адамовна и терпеливо ждала, когда Лена ее заметит.

– Ой, Валентина Адамовна! – вспыхнула Лена. – А я вот все думаю… над вашим предложением. Прямо всю голову сломала.

– Елена Анатольевна, а я к вам по другому вопросу… выйдите на минуточку…

Лена вышла, и по ее спине тотчас же поползли неприятные мурашки.

– Что-то случилось? – постаралась спросить спокойно Лена.

– Не волнуйтесь, все нормально, – замахала ручками директриса. – Я просто… просто я хотела вас попросить… Может, вы поговорите с Арсением Андреевичем, а? Ну так жалко, что он уходит. Ведь замечательный педагог! И дети его любят, и материал он объясняет доходчиво. И главное, ведь год-то еще не закончился! А он детей бросает!

Лена не могла понять, чего от нее хочет эта славная молодая женщина?

– Погодите… куда он уходит? Когда? – засыпала ее вопросами Лена.

– Что значит – когда? Да он уже ушел! А вы что – ничего не знаете? – округлила глаза та.

Лена молча качала головой.

– Ну… тогда я уже и вовсе ничего не понимаю, – развела руками директор. – Ушел он от нас. Прямо сегодня и удалился. Не хотела отпускать, так он сказал, что ссориться не хочет, но работать больше ни дня не останется. И ушел.

– Вот гад, а? – шлепнула себя по бокам Лена. – Ведь только-только собралась, а он…

– Так, значит… значит, все правда, вы поссорились… и никто теперь с ним не переговорит… А меня уверяли, вы имеете на Арсения Андреевича просто магическое влияние! Просто магическое!

– Так ведь видите же… сбежал он от моей магии… – тяжело вздохнула Лена, и с горя тут же набрала знакомый телефонный номер. – Алло! Анфиса? Собирай в субботу кого хочешь… Будем поминки праздновать…

– Ленка!!! У тебя все получилось, да? Или наоборот – ни хрена не вышло!! – задыхалась от радости подруга.

– Да… теперь это уже не имеет никакого значения, – равнодушно проговорила Лена.

Но директор школы вовсе не намерена была вот так бросать свою сотрудницу, когда речь шла о поминках.

– Елена Анатольевна! Какие поминки? – всерьез обеспокоилась она. – Вы что, хотите его убить? То есть чтобы он никому не достался, вы хотите его… того – крык по горлу, да? И чтоб его уже не было, да? И потом уже все – поминки, да?

– Валентина Адамовна… – глядя в окно, глухо проговорила Лена. – Это не чтобы его уже не было, это… потому что… меня уже нет…


В субботу Маринка, как и обещала, унеслась к бабушке. А Анфиска прибыла пораньше, чтобы накрыть стол, кое-что приготовить по мелочи, потому что все основное она, как и Варька, заказала в ресторане. Ну и чтобы привести комнату подруги в порядок, потому что справедливо считала, что та палец о палец не ударит. Так и было. Лена долго валялась в кровати, потом бродила по комнате лохматая, неприбранная и все время нудила, бурчала, ворчала и вообще – вела себя отвратительно.