Все леди, словно онемев, молча уставились на нее. А Бел, делая вид, что не замечает их изумления, принялась за дело.

После той ужасной сцены у тети Камиллы у нее не было ни малейшего желания приводить сюда мужчину — тут его непременно сделали бы объектом двусмысленных шуточек или, того хуже, представили бы предметом вожделения хозяйки. К тому же Бел решила: она наилучшим образом докажет эффективность оборудования, если продемонстрирует, что даже женщина в состоянии им пользоваться.

Надев широкий фартук, Бел подняла стержень со щетками повыше, чтобы все дамы могли их рассмотреть.

— Вот, видите? Проволочная щетина напоминает зонтик. Она остается прижатой к стержню, когда его засовывают в дымоход, — словно сложенный зонтик. — Бел перевернула стержень щетками вниз. — Но когда их вытаскивают из дымохода, щетина расправляется, соскребая сажу со стенок. В отличие от мальчика-трубочиста, у которого всего две руки и одна маленькая щетка, это устройство способно достигать каждого уголка дымохода.

Бел опустилась на колени перед камином, чтобы сунуть стержень в дымоход. Раздвинув стержень и закрепив каждый из участков, она просовывала конец все выше и выше. Но все оказалось совсем не так просто, как ей представлялось. Дымоход был забит сажей, скопившейся за всю зиму, и для того, чтобы протолкнуть щетки в узкий проход, требовались немалые усилия. К тому же то и дело сверху сыпался пепел, оседавший на ее волосах и одежде.

Через минуту-другую среди дам, собравшихся посмотреть демонстрацию, стало явственнее ощущаться беспокойство. Бел же украдкой утирала рукавом пот со лба.

— А вашего мужа нет дома? — послышался голос леди Вайолет.

— Нет, — бросила Бел через плечо. — Его сейчас нет.

— Как жаль… — протянула леди Вайолет. — Он прекрасно умеет повеселить дам. Кто-кто, а сэр Тоби способен оживить даже самую скучную вечеринку.

— Прошу прощения… — Бел яростно налегала на шест. — Но здесь сейчас вовсе не вечеринка. А если хотите повеселиться, то можете отправляться куда-нибудь в другое место.

Все притихли. В наступившей тишине слышался лишь зловещий скрежет щеток.

— Что касается моего мужа, — не унималась Бел, — то сейчас он никаких дам не развлекает. Он в Суррее.

— О, но в Суррее наверняка тоже живут леди, — с усмешкой заметила леди Вайолет. — И, конечно же, там есть леди, которые не прочь развлечься. Но из того, что я вычитала в «Праттлере», вполне можно заключить, что графство Суррей имеет… весьма интересные особенности. Насколько я понимаю, оно очень напоминает заведение, известное под именем «Потаенная жемчужина».

— Не понимаю, о чем вы… — пробурчала Бел.

Леди Вайолет громко рассмеялась:

— Конечно, не понимаете, милочка. Вероятно, именно поэтому ваш муж туда и отправился.

Бел на мгновение замерла. Ее переполнял гнев, но она понимала, что не должна давать ему волю. Она во что бы то ни стало должна была сдержаться, чтобы обеспечить успех этой демонстрации, ведь на кон была поставлена жизнь несчастных детей. Даже если ее непомерно раздражала леди Вайолет со своими грязными инсинуациями и еще сильнее раздражал Тоби с его карикатурами, которые и явились причиной этих инсинуаций… она, Бел, не станет рабой страстей. «Терпение, — говорила себе Бел. — Доброта и милосердие. Помни о несчастных детях».

— Вот сейчас щетки полностью зашли в дымоход, — сказала Бел, обращаясь к дамам. Она поднялась на ноги и снова утерла пот со лба. — А теперь легким поворотом ручки я раскрою щетки, как раскрывают зонтик. И по мере того как я буду вытаскивать устройство, сажа из дымохода будет удаляться. — Она посмотрела наледи Вайолет с невинной улыбкой: — Миледи, возможно, вам следовало бы пересесть подальше, к дальней стене, например. Или еще дальше. Вы можете испачкаться.

— О, я думаю, мне следует остаться здесь. Я получаю неизмеримое удовольствие, наблюдая за представлением с первого ряда. Это утро обещает стать для меня утром открытий.

— Как знаете. — Вновь опустившись на колени, Бел принялась вытаскивать щетку отчаянными рывками. И каждое ее движение сопровождалось мощным выбросом сажи, оседавшей на фартуке и на юбках. — Обычно этот метод не создает столько грязи, — пробормотала Бел себе под нос. — Трубочисты, которые пользуются таким оборудованием, также имеют в своем распоряжении специальные экраны, которые они устанавливают перед камином, чтобы не… — Бел умолкла в тот момент, когда почувствовала, что щетка зацепилась за какое-то препятствие. — Чтобы не загрязнять… — Еще более резкий рывок ни к чему не привел. Тогда, упершись ногой в решетку камина, она потянула за ручку обеими руками.

Безрезультатно.

— Я думаю, ваш прибор застрял, дорогая, — участливо проговорила леди Вайолет. Словно она, Бел, сама этого не понимала!

— Да, он действительно застрял, — ответила Бел, с трудом поднимаясь на ноги. — Точно так же, как эти маленькие дети с пугающей регулярностью застревают в дымоходах. Представьте, леди Вайолет, что это вас засунули в узкий дымоход. Представьте, что это вы застряли там и не можете шевельнуться. Что это вы задыхаетесь в облаке сажи. И представьте, что ваш жестокий хозяин, стоящий внизу, колет вас булавками, чтобы заставить вас двигаться, а если это не помогает, то поджигает пучок соломы и поджаривает вам пятки. Представьте себя, леди Вайолет, несчастным, нищим, лишенным друзей, умирающим ребенком. Представьте, что это вы вот-вот умрете из-за любви англичан к традициям, умрете лишь потому, что какой-нибудь светской даме не по душе современные хозяйственные приспособления. — Бел откинула с лица выбившуюся из прически прядь волос. — Такая картина нравится вам, леди Вайолет? Получаете удовольствие?

— Думаю, что нет, — с издевательским высокомерием протянула леди Вайолет. — Но мне кажется, что удовольствие получаете вы.

Бел невольно поморщилась. Леди Вайолет была права. Она действительно наслаждалась, представляя съежившуюся, задыхающуюся, покрытую сажей леди Вайолет. Она получала от этого даже слишком большое удовольствие. Выходит, с ней что-то не так. Эта демонстрация задумывалась в благотворительных целях, и ей не следовало срывать злость на гостях. «Ты должна во что бы то ни стало взять себя в руки, — говорила она себе. — Ты должна справиться, обязана справиться».

Стараясь успокоиться, Бел сделала глубокий вдох. И в этот момент к ней подошла София:

— Дорогая, ты так много трудилась… Возможно, тебе стоит отдохнуть.

— Нет. — Бел покачала головой и наклонилась, чтобы вновь взять в руки стержень. Окинув взглядом комнату, проговорила: — Только мне нужно, чтобы мне немного помогли. Давайте поработаем вместе, леди Вайолет. Не могли бы вы мне помочь?

Леди Вайолет бросила на Бел томный взгляд:

— Вы, конечно, шутите, милая. Неужели вы действительно…

— Боитесь, сил маловато?

— Дело не в этом, уверяю вас…

— Значит, боитесь испачкаться?

— Нет-нет, — решительно заявила леди Вайолет. Поднявшись с кресла, она взялась за стержень чуть повыше того места, где его держала Бел. — Все, что угодно, лишь бы поскорее уехать из этого сумасшедшего дома, — пробормотала гостья. — Как все это забавно, дорогая! Я, пожалуй, позаимствую у вас кое-какие идеи, чтобы развлечь своих гостей на следующем званом вечере. Наверное, у входа всем раздам фартуки и приглашу всех дам попробовать себя в качестве уборщиц. А после чая заставлю каждого из гостей вымыть за собой чашку и блюдце.

Леди опять захихикали. Бел готова была рвать и метать, но при этом каким-то образом умудрялась сохранять внешнее спокойствие.

— На счет «три»? — процедила она сквозь зубы.

— Очень хорошо, — кивнула леди Вайолет. — О, подождите!.. У меня только что возникла блестящая мысль для осеннего бала. Мы все будем играть в молочниц!

Проигнорировав грязный намек, Бел произнесла:

— Один…

И в этот краткий ускользающий миг с ней произошло нечто странное… Сжимая в руке шест, слушая насмешливый смех дам, чувствуя, как в ней бурлит и закипает ярость, она вдруг увидела себя со стороны, увидела собственное безумие.

— Два…

О, каким искушением было бы сдаться, дать волю гневу и обозвать леди Вайолет последними словами! Затем выгнать из своего дома всех этих глупых женщина и разбить напоследок несколько фарфоровых ваз, чтобы уж как следует отвести душу.

Но Бел предпочла этого не делать. Взвесив все «за» и «против», она приняла решение. Предельно рациональное.

«Надо отпустить шест», — сказала она себе.

— Три.

В следующее мгновение Бел разжала руку и стремительно шагнула назад. И теперь она со стороны наблюдала, как…

Мощный рывок леди Вайолет возымел результат. Залежи сажи и пепла рухнули вниз, и даму, облаченную в кирпично-красный наряд, накрыло черное облако.

Отвернувшись от камина, Бел зажмурилась и прижала ладони к лицу.

И теперь уже никто не смеялся. В комнате сделалось так тихо, что Бел — так ей казалось — слышала, как оседает на пол угольная пыль. Через некоторое время она опустила руки и, открыв глаза, повернулась к камину.

Перед ней стояла леди Вайолет — вся в угольной пыли с головы до ног. Она фыркала и шипела, как пригашенный в лампе фитиль. А вокруг нее застыли в оцепенении двенадцать дам с прижатыми к носам носовыми платками.

Бел же зажала рот ладонью, но напрасно. Как бы сильно она ни прижимала пальцы к губам, предотвратить катастрофу было не в ее силах.

Она засмеялась.

Все началось с едва слышного хихиканья, быстро перешедшего в полновесные взрывы хохота. Она никак не могла сдержаться. Эта демонстрация превратилась в фарс, и брак ее тоже оказался фарсом, а она сама скорее всего сходила с ума — и с этим уже ничего нельзя было поделать, разве что посмеяться от души. Посмеяться громко и долго. Действительно, что же ты за сумасшедшая, если не можешь позволить себе хохотать как сумасшедшая?

Бел смеялась до тех пор, пока у нее от смеха не заболели бока. По щекам ее струились слезы, и она то и дело их утирала. Наконец, успокоившись, она снова взглянула наледи Вайолет. В голубых глазах гостьи, особенно ярких на присыпанном пеплом лице, застыло изумление, казалось, она не понимала, что с ней произошло.

И тут Бел, даже не осознавая, что делает, шагнула к леди Вайолет и обняла ее. И почему-то вдруг снова засмеялась — громко, весело и радостно. Потом отстранилась и, отступив на шаг, проговорила:

— Я могла бы сказать, что мне жаль ваше платье. Но согласитесь, в приглашении было сказано приходить в черном, не так ли?

Леди Вайолет молчала: казалось, она лишилась дара речи.

Бел же сняла испачканный сажей фартук и, отбросив его в сторону, обратилась к дамам:

— Что ж, на этом демонстрация завершается. Леди Грейсон сейчас передаст всем список профессиональных трубочистов, которые используют механизмы вместо детского труда. Я искренне надеюсь, что вы будете пользоваться услугами взрослых профессионалов. Если, конечно, леди Вайолет не решит сама набирать клиентов. — Захихикав, Бел направилась к двери.

София бросилась за ней:

— Бел, куда ты? Ты здорова?

— Не знаю, здорова ли я, но сейчас я направляюсь в Суррей. — Она выглянула в коридор, где на стене висели часы. — И мне надо поторопиться, не то опоздаю.

— Куда опоздаешь? — спросила София.

Не обращая на нее внимания, Бел повернулась к дамам:

— Прошу меня извинить, но я только что вспомнила об одной срочной встрече, и мне нужна… — Она снова рассмеялась и сквозь смех с трудом выговорила: — И мне нужна карета.


Глава 25

Стоя у платформы для выступлений, Тоби ожидал, когда Колин Брукс, снова надевший свой отвратительный желтый сюртук, объявит о его, сэра Тобиаса, победе на выборах. Но Брукс задерживался, и Тоби принялся расхаживать туда-сюда, перебрасывая трость из одной руки в другую, с трудом удерживаясь от какой-нибудь нелепой и дикой выходки — ему, например, вдруг ужасно захотелось поцеловать набалдашник трости из слоновой кости.

Действительно, почему он стал таким сентиментальным дураком? У него в Уинтерхолле имелся запас одежды, которого было бы вполне достаточно, чтобы прилично выглядеть на похоронах Йорка и на выборах, но он тем не менее отправил двоих слуг в Лондон, чтобы те привезли оттуда еще кое-что из его вещей. Однако это был лишь предлог: ему ужасно хотелось увидеть эту трость — подарок Изабель. Он мог бы потребовать, чтобы ему привезли еще кое-что из дорогих сердцу вещей — например, локон иссиня-черных волос, подушку с запахом лаванды и обрывок ткани от того красного шелкового платья… Но этой трости было вполне достаточно, и с ней он не желал расставаться.

— Что Брукс так долго? — спросил Тоби у заместителя шерифа, и тот в ответ промычал что-то невразумительное, после чего пожал плечами.