Оливия Стилл - Жара в Архангельске-2

…Долго тянул с этим разговором Салтыков. Откладывал то на вечер, то на завтра, то на послезавтра. Но вот, наконец, представился такой случай в аське. Поговорив о не имеющих к делу отношения пустяках, Салтыков спросил Оливу, что она теперь думает делать с работой.

— Как это что? — удивилась Олива, — Я с работы уволилась. Через две недели, мы же договорились, я перееду к тебе…

— Да, конечно, — пробормотал Салтыков.

— Ты, кажется, не рад тому, что я к тебе еду, — заметила Олива.

— Почему ты так решила?

— Да так… Мне так кажется. Надеюсь, что я ошибаюсь…

«Эх, была не была…» — промелькнуло в голове у Салтыкова.

— Мелкий, — начал он, — Вот скажи: ты правда меня любишь?

— Почему ты спрашиваешь? Ты же знаешь ответ.

— Хорошо. Ты меня любишь. Но ты ведь не хочешь, чтобы тот, кого ты любишь, был несчастлив, правда?

— Я не понимаю, к чему ты это клонишь? — взвилась Олива, — Если люди любят друг друга, для них только счастье — быть вместе. Я люблю тебя, я не могу без тебя жить, потому и хочу только одного — быть с тобой, только с тобой. А ты если меня любишь, то тоже должен хотеть быть со мной. Иначе это не любовь…

— Но, мелкий, видишь ли… — осторожно начал Салтыков, — Я конечно люблю тебя, мы обязательно будем с тобою вместе! Обязательно, мелкий! — «Чёрт! Я же не то ей говорю!» — промелькнуло у него в голове…

— Тогда в чём же дело?

— Понимаешь, мелкий, я очень тебя люблю, но если я не буду иметь возможностей жить не в стеснённых условиях, есть то, что я хочу, бывать там, где я хочу, я буду несчастлив…

— То есть, ты хочешь сказать, что со мной будешь несчастлив? Я правильно тебя поняла?

— Нет, мелкий… Просто было бы лучше нам ещё немножко подождать…

— Опять?! Я же сказала — я не могу ждать! — взорвалась Олива, но тут же осадила себя, — Ты сам мне сказал в январе: приезжай. Мы обо всём уже договорились, я уже тут всё подготовила… Нет, нет, что за ерунда! А обо мне ты подумал? Сам наобещал с три короба, а теперь опять в кусты? Если ты меня любишь, таких разговоров вообще возникать не должно!

— Ну хорошо, мелкий… Хорошо, не будем больше об этом…

«Ну что ж, не хочешь по-хорошему — будет по-плохому, — решил про себя Салтыков, — Раз ты не понимаешь нормальных слов — придётся тебе это вынести. Сама виновата…»

И тут же набрал номер Ани.

— Короче, вот что, Анго, — сказал Салтыков, когда она взяла трубку, — Ну эту Оливу в болото! Короче, берите с Юлькой билеты на пятнадцатое, а мы с Майклом встретим вас на вокзале.

— Внимание, внимание! Скорый поезд № 030 Москва-Санкт-Петербург прибывает на третий путь. Повторяю: скорый поезд № 030 Москва-Санкт-Петербург прибывает на третий путь.

Салтыков и Майкл, пройдя сквозь здание Московского вокзала, пошли искать третий путь. Народу на вокзале было не так много — зима всё-таки, к тому же четверг, будний день.

Из прибывшего поезда хлынули пассажиры. Салтыков, взяв растерянного Майкла за руку, ринулся в самую гущу.

— Анго!

Две девушки в зимних куртках, Аня и Юля, пошли навстречу парням. Майкл вспыхнул от радости, обнял Юлю, смущаясь, поцеловал её. Салтыков привычным и уверенным движением взял Аню под руку.

— Ну и где мы будем жить? — сразу же спросила его Аня.

— Юля у Майкла; а нам с тобой, Анго, я снял гостиницу.

— Надеюсь, это будет не та дыра, о которой рассказывала Олива? — скептически усмехнулась Аня.

— Господи, Анго, конечно, нет! — воскликнул Салтыков, — Я снял нам с тобой номер люкс…

— А Олива не знает, что вы тут? — спросил девчонок Майкл.

— Майкл, не задавай глупых вопросов, — обрубил его Салтыков, — Ей это знать совсем необязательно. Ещё не хватало, чтобы она сюда припёрлась — и так надоела мне как собака…

…А в Москве всё таяло. На улицах стояла вода, вода стояла и на газонах над талым льдом, в который превратился снег. Олива не любила такой климат — она считала, что зимой должна быть зима, а не непойми что. Впрочем, её угнетала не столько эта несвоевременная весна, сколько неизвестность. Четыре недели, положенные общим решением, давно миновали; Олива покончала все свои дела в Москве — больше её здесь ничто не задерживало. Давно пора было ехать в Архангельск, но Олива всё чего-то тянула. Салтыков молчал. В аське его практически не было видно, правда он изредка писал Оливе смски, но в них не было ни слова о её ближайшем переезде.

В среду вечером Олива вышла в аську — Салтыков был онлайн. Правда, в статусе «отошёл», но у него всегда был такой статус. Она подождала минут двадцать — он не написал. Обычно Олива старалась никогда не писать ему первой, чтобы не выглядеть навязчивой, но тут всё ж таки решилась.

— Нам надо поговорить, — написала она ему в аську.

— Мелкий, давай потом. Я занят, — ответил Салтыков.

У Оливы на глаза навернулись слёзы. Вот опять он не желает с ней даже разговаривать, всё занят, занят… Ей хотелось сказать ему что-нибудь едкое, но она не посмела. Олива прекрасно понимала, что он охладел к ней, к тому же Аня уже предупреждала её, что ещё одна истерика — и он пошлёт её нахер. Олива смертельно боялась, что он теперь может бросить её в любой момент, поэтому подавила поднимающуюся к горлу истерику и покорно ответила:

— Хорошо…

Через двадцать минут Салтыков вышел из сети. Олива легла спать, но слёзы душили её. Чтобы хоть как-нибудь отвлечься, она снова вышла в аську и написала Гладиатору.

— Салтыков даже разговаривать со мной не хочет, — сказала она ему.

— Да… — озадаченно произнёс Гладиатор, — Чёт у вас с ним жизнь ваще невесёлая…

— Вот как ты думаешь, к чему всё это приведёт? Я просто уже теряюсь. Не знаю, что делать дальше…

— Не знаю, к чему приведёт, — отвечал Гладиатор, — Но сейчас у вас всё с Салтыковым очень и очень хреново однозначно.

— Вот я о чём и говорю…

— А ещё мне не понравилось, как он своё мнение меняет — то расставаться, а то вдруг переезжай, — сказал Глад, — Я б за такие игры на твоём месте сковородкой бы ему пару раз прописал.

— Вот ты как думаешь, с чего бы это он так?

— Мне кажется, что ты как-то слишком сильно от него зависишь, и он тобой манипулирует, как хочет — нет паритета, — пояснил Гладиатор, — Он щас мечется туда-сюда между тобой и карьерой своей и не знает, что выбрать.

— А мне его метания как нож острый, — чуть не плача, отвечала Олива, — Вот я и думаю, а не разлюбил ли он меня, раз уже в таком направлении думать начал…

— Короче как-то хреново всё, слишком часто вы ссоритесь и не понимаете друг друга, и слишком много проблем себе создаёте из-за ваших отношений, и чаще всего не по твоей инициативе, — сказал он, — Потому что у тебя как-то инициатива вообще отсутствует по жизни. Тебе сильнее нужно быть и более независимой.

— Как?

— Ну как… бери ситуацию в свои руки — решения принимай. А то реально не ощущаешь ли ты себя объектом для манипуляций?

— Ощущаю, в том-то и дело, — вздохнула Олива.

— Такая щепка, которая плывёт туда, куда течение реки её несёт, — продолжал Гладиатор, — Нужно плыть самой, а то течение принесёт тебя к какому-нибудь водопаду — и кирдык.

«Да, прав Гладиатор, — думала Олива, уже лёжа в своей постели, — Я щепка, плывущая по течению. Я безвольна, безынициативна. У меня у самой ощущение, что мне сломали волю, подрезали крылья. Была раньше лебедем, в небе летала. Салтыков подрезал мне крылья, и теперь я стала просто безвольной курицей…»

«Он меня больше не любит, это ясно как белый день, — продолжала она думать, — Не исключено, что он нашёл там себе другую. Какое же решение я тогда могу принять? В данной ситуации только одно — послать его куда подальше. Тем самым я может быть ещё и спасу своё достоинство… Но я не могу этого сделать, потому что я слишком сильно люблю его и не могу жить без него…»

«Но как же тогда? Ведь была же у меня подобная ситуация в прошлом году, и я нашла в себе силы разорвать отношения с Даниилом… Но тут всё иначе — я отдала Салтыкову свою девственность, я отдала ему всю себя — и тело, и душу свою я отдала ему… Теперь уже поздно думать о себе…»

Олива не могла уснуть. Всю ночь она лежала в постели, не смыкая глаз, и думала, думала, думала…

«Единственный выход — ехать к нему в Архангельск, ехать, невзирая ни на что… Завтра же куплю билет и поеду. Он не сможет прогнать меня… Вся беда в этом грёбанном расстоянии — а если я буду рядом с ним, то, может быть, ещё смогу спасти нашу любовь…»

Приняв такое решение, Олива, наконец, заснула. Но спала она плохо. Всю оставшуюся ночь ей снилось, будто она приехала в Архангельск, и почему-то Аня там была. А Салтыков встретил Оливу неласково, если не сказать хуже.

— Уезжай, — сквозь зубы процедил он, не глядя на неё, — Собирай свои вещи и уезжай.

Олива ударилась в слёзы, а Салтыков ледяным тоном произнёс:

— Я могу тебе дать время до обеда, чтобы ты успокоилась. А после обеда уезжай на вокзал, и чтоб духу твоего здесь больше не было.

— Ты окончательно это решил? Может быть…

— Нет. Не может быть. Я тебе уже всё сказал.

Олива проснулась в холодном поту. Было уже утро, но и оно не помогло ей избавиться от ночного кошмара. «Нет, я должна ехать», — пронеслось в её голове, и она поспешно стала собираться на вокзал.

Собрав чемоданы, Олива села в прихожей. Обвела взглядом коридор, комнату. Она сознавала, что видит это всё в последний раз, что уезжает навсегда из родного дома, но это осознание не вызвало в её душе абсолютно ничего. Оливе было всё равно, что она навсегда покидает свой родной дом, родной город. Мысли её давно уже были не здесь.

«Зайду в инет напоследок, — решила она, — Хоть предупрежу кого-нибудь, что выезжаю…»

В аське сидел Салтыков. «Написать ему или не надо? — пронеслось в её голове, — Напишу, скажу, что выезжаю…»

— Я уже выезжаю, — написала ему Олива.

— Когда? — ответил Салтыков.

— Щас.

— Прямо щас?

— Да.

Молчание.

— Ты встретишь меня с поезда? — прервала молчание Олива.

Салтыков не отвечал. Олива видела, что он пишет ей сообщение, то и дело прерываясь, и её сердце ушло в пятки.

— Ну отвечай уже!!! — не выдержала она.

— Нет, мелкий, это невозможно. Я…

У Оливы захолонуло сердце.

— Чтооооо?!?! Как это невозможно?!?!?! Мы же договорились!!!!!!

Молчание.

— Я еду, я еду! Ты встретишь меня! Да? Да? Ты встретишь???

Бац! Зелёная ромашка на салтыковском статусе внезапно потухла и превратилась в красную.

«Может, у него аська вылетела, — подумала Олива, — Это бывает, бывает… Надо подождать…»

Прошло пять минут. Десять минут. Пятнадцать минут.

Салтыков в сети не появился.

Олива судорожно схватила сотовый телефон. Нашла в записной книжке его номер, стала звонить. Первый раз в своей жизни, не считая прошлогоднего января, когда она в Архангельске перепутала его подъезд, Олива сама звонила Салтыкову на мобильный. «Не знаю, зачем я это делаю, но я должна сказать ему, когда мой поезд… Он должен встретить меня, он должен…» — стучало в её голове. Ни о чём другом в данную минуту Олива не могла думать. Вместе с девичьей гордостью она утратила способность здраво мыслить.

Номер Салтыкова был набран, соединение установилось. Олива отошла к окну — там лучше ловила сотовая сеть. Но внезапно в трубке что-то щёлкнуло и металлический женский голос проговорил:

— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…

— Проклятье! — Олива бросила телефон на тахту и села, закрыв лицо руками, — Что же делать?! Может быть…

«Нет. Не может быть. Я тебе уже всё сказал» — отчётливым эхом пронеслись в её голове слова Салтыкова из недавнего сна.

Олива бросилась звонить Ане на домашний. Трубку никто не взял.

«Наверное, в институте, или в магазин пошла… — с отчаянием подумала Олива, — Чёрт, когда нужна, её нет… Позвоню ей на мобильный…»

Олива не сразу отыскала свой в гневе закинутый сотовый телефон. Дрожащими пальцами отыскала номер Ани, нажала на соединение…

— Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее…

Олива кинулась звонить Кузьке. Он взял трубку.

— Где Салтыков?! — накинулась она на него, — Кузька, миленький, ты не знаешь? Я в Арх ехать собралась, а он аську вырубил, и телефон… У него абонент не отвечает…

— В Арх? Сейчас?!

— Да!!! — крикнула Олива, потеряв самообладание.

— Так его нет в Архе! Он в Питере!