Оливия Стилл - Жара в Архангельске-3

Тинькнул сотовый телефон. Олива схватила его — смска была от Салтыкова! Радостное волнение охватило её несмотря ни на что — всё-таки, вспомнил… написал… Дрожащими руками вскрыла Олива смску, но тут же с проклятием швырнула телефон на кровать.

Смска была пуста.

«Конечно… — горестно усмехнулась Олива, — Я-то, дура, понадеялась, что он мне написал — как же, держи карман! Эта пустая смска — просто досадная случайность, так ведь часто бывает, если нечаянно нажмёшь не ту кнопку в телефоне…»

Потом, конечно, уже было непонятно, так ли уж случайно нажал Салтыков эту кнопку в телефоне, но даже если это и была случайность, то впоследствии она обошлась Салтыкову очень и очень дорого.

«Ты издеваешься надо мной?! — написала Олива ему в ответ, — Я понимаю, что тебе абсолютно похуй на меня, но зачем же так издеваться?! Что я сделала тебе, я не могу понять?! Я же всегда любила тебя, и никогда не делала тебе ничего плохого, а ты взял и развалил мне всю жизнь! За что?!»

Ответа не последовало.

Олива неподвижно лежала на кровати и видела, как набухали за окном синие сумерки июньской ночи.

Он не ответил.

Позвонила Аня, предложила съездить в Питер к Майклу на выходные. Олива машинально согласилась: ей было всё равно, в Питер так в Питер, лишь бы не оставаться дома, в этих постылых стенах, из которых она так и не смогла вырваться этой зимой.

С горя Олива уснула, как только закончила телефонный разговор. Она ещё смутно надеялась, что ответ придёт хотя бы к утру. Но тщетно: наступило утро, а ответ от Салтыкова так и не пришёл.

Утро сменилось днём, вечером, ночью. Весь день Олива крепилась, подавляла то и дело подступавшие к горлу рыдания. Работа валилась у неё из рук — ей теперь было не до этого.

«Почему ты не ответил мне?! Почему??? Ответь мне, я тебя умоляю!!!!!! — снова написала она ему, как только наступила ночь, — Я никогда ещё никого не любила так, как тебя, а ты взял и надсмеялся надо мной!!! Я же верила тебе!!! Зачем ты так поступаешь? Зачем? Ответь мне!!!»

Это был крик души, вопль о помощи. Но и он остался без ответа.

…А через десять минут Салтыков позвонил Майклу.

— Слушай, Майкл, ты щас с москвичками общаешься или нет? — спросил он его.

— Да так, иногда… А что?

— Скажи им, чтобы присмотрели там за Оливой, как бы она опять с собой чего не натворила. Похоже, всё началось с новой силой…

— Что именно началось? — не понял Майкл.

— Сам знаешь что, — ответил Салтыков, — Опять заваливает меня истеричными смсками. Я уж и вздохнул свободно — да не тут-то было…

— Нда уж, — озадаченно пробубнил Майкл, — Я, конечно, скажу девчонкам, но не думаю, что ей это поможет. Поговорил бы ты с ней сам уж, что ли…

— Нет, Майкл, — отказался Салтыков, — Чего ради я буду говорить с ней? Опять перетирать то, что уже и так понятно? Ты же сам знаешь, я давно решил, что всё кончено, и рассчитывать ей не на что…

— Ладно, я сам как смогу успокоить её, я повлияю конечно… К тому же они с Аней как раз тут ко мне в Питер собираются на выходные.

— Ну что ж, конечно, пусть едут, — сказал Салтыков, — Может, смена обстановки поможет ей переключиться…

Увидев Оливу онлайн, Майкл не преминул ей написать.

— Привет, — написал он ей в аську, — Ты как там? Нормально?

— Какое там нормально… — ответила Олива.

— Ну не знаю, тут Андрей беспокоился просто…

— Беспокоился! — вскипела она, — Он не отвечает мне на смски, ему же срать на меня! С чего это он вдруг начал обо мне беспокоиться? Он же меня не любит?

— Он тебя не любит, но и нельзя сказать, что ему совсем уж безразлична твоя судьба… Он же желает тебе только добра…

— Ах, вот как? Добра желает?! — окончательно взбесилась Олива, — Он же мне всю жизнь развалил и порушил, и теперь прикинулся перед всеми вами невинной святошей, желающей добра?! Скажи ему, пусть он засунет себе своё добро в…

И тут загадка такого непробиваемого равнодушия Салтыкова разрешилась сама собой. Стоило Оливе лишь один раз зайти на давно заброшенный ею форум Агтустуд, как ей всё сразу стало ясно.

Салтыков жизнерадостно писал на форуме, как ни в чём не бывало. Писал о том, как здорово он отдохнул на Средиземном море, какую классную девочку из Германии там подцепил, писал он и о своих планах этой же осенью побывать в Германии и, возможно, даже перебраться туда…

«Вот оно что!» — молнией промелькнуло в голове у Оливы. На минуту ей показалось, что внутри у неё всё разрывается на части, и она с нечеловеческим воем кинулась на постель.

— Сволочь! Сволочь!! Сволочь!!! — исступлённо выла она, захлёбываясь рыданиями.

«Убить гада!» — яркой вспышкой пронеслась мысль в её мозгу.

Убить! Страшно и щекотно стало Оливе от этой внезапно появившейся мысли. Действительно, почему она одна должна страдать, мучиться, резать себе вены и уходить из жизни, а не он? Разве не он свалился ей как снег на голову и кинул теперь в пучину этих невыносимых мучений?

«Я поквитаюсь с тобой и собой, будет время, — подумала, успокаиваясь, Олива, — Но прежде…»

И она, зная, что Салтыков иногда заходит в ЖЖ, зашла туда сама и принялась писать новый пост. Она давно уже не писала там ничего, но теперь ей необходимо было излить на Салтыкова всю свою накопившуюся желчь.

«Говорят, нет страшней оружия, чем равнодушие… убийственное равнодушие… — написала она, — Но у меня есть оружие пострашней, чем твоё равнодушие…»

Олива вспомнила про свой роман, который она закончила несколько дней тому назад, и вывесила его на Прозе. ру. Подумала мельком, что неплохо бы дать ему ход, но мысль эта проскочила в ней без особого энтузиазма. Это не самое страшное орудие против Салтыкова, решила она. С такими, как он, надо расправляться гораздо жёстче.

«Ты трясёшься за свою презренную жизнь… если я сдохну, это никак не отразится на тебе… но ты умрёшь первым… и смерть твоя будет мучительна…

Презренный, гнилой червь… ты заплатишь за всё…»

Олива криво усмехнулась и продолжила:

«…Скоро пробьёт твой час, и ты ещё за всё заплатишь, за всё то зло, что ты мне сделал. Тебе придётся ответить по полной программе за мою изломанную жизнь. Мне-то терять уже нечего. Так что…

Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним».

Оставалось только опубликовать пост и ждать реакции Салтыкова.

«Неплохая тактика — угрозы… — промелькнуло у Оливы в голове, — Это порой бывает страшнее, чем сама месть…»

Однако прошёл день, другой, а реакция так и не наступила. И тут Олива в полной мере ощутила, насколько она слаба и ничтожна, что не может даже задеть Салтыкова, не то что сломить. «Мужик на барина злился, а барин и не знал…» — всплыла у неё в памяти старинная пословица. И от этой бессильной злобы она зарыдала громко и истерично, как ребёнок.

Олива лежала ничком на постели и ревела, уткнувшись лицом в подушку. Затем вытерла слёзы, взяла мобилу, чтобы посмотреть время и… обнаружила что телефон разрядился и вырубился сам собой.

Она воткнула в розетку зарядное устройство, ввела пин-код. Бурчащий рядом радиоприёмник тут же громко запердел. Олива уже знала, что это верный признак того, что сейчас придёт смска. Секунда — и она пришла. Вернее, не одна смска, а целых три.

«Странная позиция — прикинуться шлангом и свалить всю вину за случившееся на меня! Ты даже не осознаёшь, что разрушила всё ты сама. Во всём виноваты твои заёбы и твоё патологическое желание быть униженной и оскорблённой».

— Ну-ну, конечно, — проворчала Олива, как тут же на дисплее запиликала следующая смска.

«И ещё, о каком равнодушии ты говоришь? Когда это я был равнодушен к тебе? Это ты всегда давала мне понять своими односложными смсками, что я тебе по барабану!»

И — последнее:

«Мне жаль тебя. Я надеялся на нормальные, человеческие отношения с тобой, но они тебе оказались не нужны. Это твой выбор и твоё право. Но, тем не менее, мне тебя жаль, как бы сильно ты меня ни ненавидела и ни поливала грязью в ЖЖ».

Южный циклон, пришедший в среднюю полосу России в начале июня 2008 года, обрушил на Москву шквальные ветры, ураганы, дожди с грозами. Шквальный ветер, ревя и негодуя, пригибал к земле деревья, взмётывал пыль с тротуаров, яростно срывал плохо приклеенные афиши и бельё, вывешенное на балконах.

Олива шла против ветра, нервно запахиваясь в свою старую куртку и то и дело жмурясь и отплёвываясь от песка, который вихрем нёсся ей навстречу, залепляя глаза и попадая в рот. Она держала курс на магазин холодного и огнестрельного оружия, адрес которого надыбала сегодня в интернете.

Идея убить Салтыкова, внезапно вспыхнувшая у неё в момент острого горя и обиды, посещала её теперь беспрестанно и в конце концов стала навязчивой. Олива сама не заметила, как помешалась на этой мысли. Она перестала спать по ночам, и то и дело то впадала в прострацию, то принималась нервно ходить по комнате или по офису, хохотать, словно одержимая бесом, часто заглядывая в зеркала и кривляясь перед своим отражением.

— Убить… — сквозь зубы и с яростной дрожью в голосе произносила она, корча перед зеркалом свирепые и страшные рожи, — Убить… — и, выбрасывая вперёд руку с воображаемым пистолетом, свирепо рычала: — Руки вверх!!!! На колени, чччервь!!! Проси прощения, сссукин сын!!! Аааааааааааааа, гнида!!!!!!!!!!!!

— Что с вами?! — раздался однажды голос позади неё, когда Олива, думая, что в кабинете одна, вот так же кривлялась перед зеркалом.

— А? Что?! — резко, отрывисто обернулась Олива, вздрагивая всем телом. В кабинете стояла Бочкова, одна из сотрудниц-совместителей, которая пришла неожиданно.

— Что с вами? Вам нехорошо? — осведомилась Бочкова.

— Нет-нет… это… — Олива смертельно побледнела и вдруг тяжело опустилась на стул.

— Может быть, вызвать врача?

— Нет! Не вздумайте!!!

— Хорошо-хорошо, вы только успокойтесь… Я, собственно, пришла забрать смету…

— Да, сейчас я вам распечатаю на принтере, — и Олива, распечатав и отдав Бочковой смету, дождалась, пока она ушла и снова принялась ходить по комнате как безумная.

…В оружейном магазине был большой выбор пистолетов. Олива присмотрела себе небольшой чёрный Аникс А-112, и хотела было купить его, но до неё вовремя дошло, что из пневматического пистолета не убьёшь даже собаку. Травматическое же оружие стоило в десять раз дороже.

«И то не факт, что я убью его резиновыми пулями, — размышляла она, — Хотя… если целить в голову, или — ещё лучше — выстрелить в висок, то… Но, опять же, если попаду в цель, а если нет? Стрелок я никакой, а мне надо, чтоб наверняка…»

— Девушка, а у вас есть лицензия на приобретение оружия? — спросил её один из продавцов-консультантов.

— Нужна лицензия? — сказала Олива, — Как я смогу её получить?

— О, вам нужно обратиться в своё районное отделение милиции, написать заявление, оставить копию паспорта, пройти медкомиссию, в том числе и… — парень подозрительно посмотрел Оливе в глаза, — …Предоставить справку из психоневрологического диспансера о том, что вы психически абсолютно здоровы и вменяемы…

— Ладно, — пробормотала Олива и пулей вылетела из магазина.

Призрак психушки преследовал её неотступно. Ей вдруг вздумалось, что сейчас на улице её задержат и отправят в соответствующее заведение. Всю дорогу она ехала, затравленно озираясь по сторонам и щурясь, тщетно пытаясь рассмотреть в мешанине силуэтов, не угрожает ли ей откуда-нибудь опасность. Даже дома она не могла прийти в себя от чрезмерного нервного возбуждения.

«Это пройдёт, пройдёт… — уговаривала она сама себя, расхаживая по комнате и хрустя костяшками пальцев, — Я успокоюсь и смогу получить лицензию на оружие… а если нет, то у меня есть запасной вариант…»

— Ты словно помешанная, — сказала ей раз Аня, — Оставь ты в покое этого Салтыкова, забей на него. Тебя же в тюрьму посадят!

— Пусть, — твердила Олива, — Не боюсь я ни смерти, ни тюрьмы. Но этот урод должен сдохнуть. Должен! — повторяла она, яростно сцепив зубы, — Пусть даже мне не жить, но я клянусь, что убью его! Пока он не окажется в гробу, я не успокоюсь.

Оставшись дома одна, она отодвинула в большой комнате ящичек в шкафу и, нащупав кожаный чехол, вытащила из него острый охотничий нож. Этот нож остался у неё после смерти деда. Она криво, болезненно ухмыльнулась, провела лезвием плашмя по тыльной стороне ладони и, кинув взор на зеркало, злобно прошипела:

— Проклятый! Ты мне за всё заплатишь…

Олива много раз мысленно прокручивала сцену убийства Салтыкова. Вот она появляется в Архангельске, проникает в его подъезд и ждёт там Салтыкова. Вот он возвращается под утро из клуба или от бабы, естественно, пьяный, и не сразу различает в темноте подъезда фигуру девушки в чёрном кожаном пиджаке, с чёрными, коротко обрезанными волосами. От лифта до двери квартиры всего несколько шагов, и он, конечно, не успеет их пройти, прежде чем навстречу ему шагнёт она и, криво ухмыляясь, достанет из сумки пистолет…