– Ваш самый преданный слуга, мадам. Учитывая обстоятельства, при которых мы встретили друг друга, я собираюсь обращаться к вам с этого момента только по христианскому имени, и вы можете принять фамилию Уорвик.

Он подошел к Кейт, обеими руками снял веревку с ее шеи и с отвращением отбросил в сторону. Из ее губ вырвался бесшумный вздох облегчения, а выражение лица не изменилось. Покончив с формальной стороной вопроса, он перешел к практической:

– У вас есть какой-либо багаж?

Женщина кивнула и потянулась за дорожным мешком, лежащим за кафедрой аукциониста, очевидно собираясь тащить вещи самостоятельно. Дэниэл опередил ее, подхватив мешок, который оказался нетяжелым.

– Пойдем? – спросил он, указывая рукой, в каком направлении им надо уходить с базарной площади.

Покорно, но не смиренно она шагала с ним рядом. Как только они пустились в путь, Дэниэл оглянулся в поисках Гарри, но того и след простыл. Только несколько человек смотрели им вслед. Аукционист уже исчез в таверне, а окно, через которое фермер Фаррингтон наблюдал за процедурой торгов, снова было плотно закрыто. Кейт не удостоила его даже взглядом.

– Мне сказали, что вы приехали из Акфильда. Это верно? – спросил Дэниэл, поглядывая на нее сбоку.

Она оказалась выше, чем он предполагал сначала, ее глаза находились на уровне его плеч. Она шла свободно и раскованно. Несмотря на плотное платье и многочисленные нижние юбки, ее движения отличала врожденная плавность.

– Я жила здесь со времен своего замужества, а родилась и выросла недалеко от деревушки Хитфильд. Мои родители умерли.

Дэниэл не уставал поражаться ее речи, которую не искажал никакой местный диалект. При этом она говорила в какой-то одной ей характерной привлекательной манере. Со свойственной всем англичанам способностью точно определять социальный статус человека по его манере общения, Дэниэл увидел в Кейт умеренно образованную леди, доведенную до благородной бедности, которая вынудила ее выйти замуж за неотесанного фермера.

– Есть у вас еще какие-нибудь родственники? – продолжал он наводить справки. – Братья? Сестры?

– Никого ближе кузины, которая живет за много миль отсюда, – ответила она и бросила на него взгляд без намека на любопытство. – А у вас?

– Как раз мой брат Гарри первым предложил за вас серьезную цену сегодня. Еще у нас есть сестра Жасмин, которую мы зовем Жасси. Ей шестнадцать, и она живет в Девоншире с нашим единственным родственником дядей Уильямом Уорвиком, старшим братом моего отца, который стал нашим опекуном, когда мы осиротели. Я возьму вас с собой в Девоншир вскоре после того, как мы уедем из Брайтона.

– О! – Она незаметно пожала плечами, что можно было принять за жест покорности. – Если я никогда больше не увижу ни Акфильд, ни ферму Фаррингтона, то мне все равно, куда я поеду, – проговорила она горьким, но не озлобленным тоном.

– Это я могу вам обещать.

Кейт только едва прикрыла опушенные густыми ресницами веки, как будто в глубине души смеялась над любыми обещаниями, полагаясь в этой жизни исключительно на себя, и ничего не ответила. Он снова заговорил:

– Вы тяжело работали на ферме?

– Нет. Если бы мне позволили вкалывать в поле, это бы меня устроило. Физическая усталость препятствует горьким мыслям. Но меня держали словно кошку на мягкой подушке, только без сливок, – сообщила она, и на ее лице промелькнула горькая усмешка.

Дэниэл решил, что она очень странная молодая женщина. Деловая и прозаичная на поверхности и одновременно закрытая и сдержанная, она навела его на мысль, что на этих обрывочных сведениях закончится вся та информация, которую он сможет о ней получить. Несмотря на это, за каждым произнесенным ею словом таились огромные пласты невысказанной информации, целые истории, которые сливались в единую линию, ведущую к самому унижающему ее опыту: продаже на публичном аукционе.

Почему-то ее это не трогало. Чувство собственного достоинства ставило ее выше участников зрелища, на порядок выше ее собственного мужа и тех, кто назначал за нее цену.

– В чем-то наши жизни похожи, – заметил он, немного смущенный своей ролью покупателя. – Когда я не на ринге, я в какой-то степени избалованный, мой тренер старается держать меня в идеальной форме. Правда, я не всегда одобряю его идеи о том, что для меня хорошо. Иногда я могу выпустить пар во время тренировки. И физическая усталость, которой вы так страстно желаете, очень мне знакома после длительного поединка.

– Именно таким образом вы получили свежий шрам на щеке?

– Да, во время последнего боя.

– Вы победили?

– Да.

Несколько минут она молчала.

– Вы поступили безрассудно на аукционе. Двадцать одна гинея – это гигантская сумма.

– Мне пришлось назвать сумму, превышающую всю наличность моего брата, которую он мог предложить.

– О! – последовала пауза. – Он тоже боксер?

– Нет, он мой помощник, секундант, мастер на все руки, присматривает за лошадьми, бегает по поручениям, помогает тренеру устраивать бои и прочие мероприятия. Порой его цели и помыслы выходят далеко за пределы мира кулачных боев. На данный момент он довольствуется тем, что имеет, часто сидит в долгах. Это чистой воды лень, поскольку он умен и сообразителен. Более того, люди любят его. У него есть шарм, – последнюю фразу Дэниэл произнес с некоторой долей иронии.

В разговорах они не заметили, как оставили далеко позади базарную площадь и свернули на узкую улочку, в конце которой поблескивало морс. При виде мерцающей водной глади она остановилась, затаив дыхание. Ее лицо расцвело, а холодность сошла с него, как снег под солнечными лучами.

– Море! – воскликнула Кейт потеплевшим вибрирующим тоном, на который, как он полагал, она не способна. – Так вот оно! Спасибо! Разве оно не волшебно?

Он смотрел на женщину. В ее реакции проглядывало что-то детское и невинное.

– Вы раньше никогда не видели моря?

В глубоком изумлении она покачала головой.

– До сегодняшнего дня, когда мистер Фаррингтон привез меня в Брайтон, я никогда не путешествовала дальше места моего рождения и затем фермы. Отсюда можно увидеть Францию?

– Можно доехать до Дувра и увидеть берега Франции через подзорную трубу. Не хотите пройтись по пляжу и поближе посмотреть на Ла-Манш?

– Хочу! – Она сложила ладошки вместе.

Они дошли до места для гуляний и ступили на морскую гальку. Там она скинула свои тяжелые деревенские ботинки и легко побежала по песку в одних чулках. Ее юбки и бахрома шали развевались на ветру. Кейт остановилась около самой воды, где мягкие волны разбегались веером в разные стороны и откатывались назад, оставляя песок блестящим и влажным. Дэниэл уселся на кусок бревна, принесенный откуда-то морем, поставил ее мешок рядом с собой, сложил руки на коленях и молча следил за ней взглядом.

Женщина испытывала искреннюю радость, что могла в одиночестве насладиться своей первой встречей с морем. Считают, что море обладает исцеляющими свойствами, теперь она смогла убедиться в этом. Созерцая живой цвет и вечное непрерывное движение волн, она почувствовала, как ее душа и мысли обретают умиротворение и покой. В этот теплый день море было пронзительно-бирюзового цвета с переливающимися на солнце бриллиантовыми барашками волн, с появляющимися тут и там спинами дельфинов, рождающих вокруг себя миллиарды брызг, которые волны приносили к самым ее ногам. Кейт осторожно подобрала подол своей юбки и шагнула в воду, тихо ахнув от неожиданного холода, окутавшего ее ноги. Но ей это даже понравилось. Приподняв подол еще выше, она побрела дальше, пока вода не достигла ее щиколоток, окрашивая заштопанные чулки в темный цвет, а схлынув, смыла мельчайшие крупицы песка с ее ступней, слегка пощекотав их.

Вдруг ей захотелось смеяться. Она, давно забывшая, что такое радость и счастье, вдруг рассмеялась глубоким искренним смехом – ярким одобрением красоты дня, моря, ее собственного освобождения из темной и ужасной тюрьмы, в которой она провела столько времени и о которой мечтала забыть. Кейт прекрасно понимала, что ее чувство свободы иллюзорно, но на короткое мгновение позволила себе забыть о горькой правде. Позже ей придется покориться всему, что задумал этот Дэниэл Уорвик с беспощадным взглядом серых глаз. Позже ей придется принять все условия, которые подготовила судьба, любительница крутых поворотов. Только на короткий промежуток времени она ощутила себя единым целым с морем, с чистым соленым воздухом и почувствовала себя птицей, парящей высоко в небе. Высоко, высоко, высоко!

Дэниэлу показалось, что он услышал ее смех. Чайки, кружащиеся над головой, оглашали все пространство вокруг своими пронзительными бесконечными криками. Они смешивались с криками рыбаков на берегу, предлагающих прохожим лобстеров, крабов, мидий и прочих обитателей моря. Когда она обернулась и направилась к нему, шагая гораздо медленнее, чем бежала до этого к морю, Дэниэл увидел на ее лице прежнее серьезное и совершенно бесстрастное выражение, полное затаенных секретов, и решил, что ему послышалось. Поднявшись с бревна, он подождал, пока она натянет на ноги в мокрых чулках тяжелые ботинки, а затем побрел по гальке. Кейт последовала за ним.

– Ну что, море оправдало ваши ожидания? – спросил он, оглядываясь через плечо.

Она шевельнула губами, но так и не улыбнулась.

– Конечно да. Когда мы приедем в Девоншир, то поселимся на берегу?

Наладив родственную близость с морем, ей не хотелось расставаться с ним, поэтому ответ Дэниэла удивил и разочаровал ее.

– Нет. Поместье Уорвик находится далеко от моря.

Она широко раскрыла глаза.

– Это ваш дом? Звучит величественно. Но как вы можете быть дворянином, если зарабатываете на жизнь кулачными боями?

Вопрос его позабавил.

– Хороший вопрос. Фактически поместье Уорвик звучит гораздо более величественно, чем является в действительности. В целом это очень милое старинное место, которое на протяжении длительного времени принадлежало семье. Дядя Уильям приютил мою мать после того, как мой отец, заядлый игрок, умер в нищете, а она скончалась пять месяцев спустя при родах Жасси. Будучи холостяком с устоявшимся укладом жизни, дядя не испытывал особого удовольствия, получив на воспитание троих детей, но я был его наследником и ему хотелось удостовериться, что я получу хорошее образование.

Погрузившись в воспоминания, Дэниэл ступил на покрытый водорослями пролет лестницы, которая вела с пляжа.

– Я постоянно конфликтовал с законом из-за разных проделок, – продолжил он. – Дядя с самого начала считал, что я плохо подхожу на роль наследника, поэтому, вместо того чтобы отправить меня в школу, нанял гувернера, чтобы я и Гарри получили нужный объем знаний без дополнительных финансовых затрат. Позже к нашему обучению присоединилась и Жасси.

– Ваш дядя настолько скуп?

– Это беспокоило нас гораздо меньше, чем его порочность. Он никогда не любил моего отца и заставил нас сполна заплатить по счетам. Когда мне было четырнадцать, я чуть не убил его за то, что он два дня продержал Жасси в темном чулане. После этого он стал относиться к ней немного лучше, но меня не простил никогда. Последней каплей явился для него мой уход в бокс с Джимом, моим тренером.

– Как вы познакомились с тренером? – спросила Кейт, поднимаясь за Дэниэлом по лестнице.

– Он оставил бокс, после того как соперник выбил ему глаз, и пришел работать в поместье Уорвик сразу после смерти моей матери. Он учил меня правильно пользоваться кулаками и наставлял, как пробивать себе путь в жизни.

Дэниэл уже стоял наверху лестницы и ждал, пока Кейт поравняется с ним. Она остановилась на три пролета ниже его, легкий ветерок играл с оборкой ее непривлекательной шляпы и сдувал в сторону завязки чепчика.

– Если ваш дядя порвал всякие отношения с вами, когда вы ушли из дома, зачем же возвращаться к нему?

Он протянул ей руку и помог подняться на площадку.

– Очень хорошо, что вы с самого начала можете узнать, почему я выкупил вас на аукционе. Я планирую восстановить себя в правах наследника. Честно говоря, я не могу позволить имуществу Уорвиков перейти в чужие руки. Поверьте, для себя мне ничего не нужно, любое богатство не приносит ничего, кроме несчастья. Но Жасси пишет, что дядя Уильям долго не протянет на этом свете. Он тяжело заболел после побега Гарри из дома год назад. В доме появилась сиделка и живет там по сей день, а его здоровье совершенно не восстанавливается. Сейчас он очень быстро теряет силы и хочет увидеть меня, новое, недавно написанное завещание ждет его подписи. Я хочу, чтобы в нем стояло мое имя, поэтому вы предстанете перед дядей в качестве доказательства, что я удачно женился и остепенился.

Кейт как-то сразу осунулась, глаза ее потемнели, но она прямо посмотрела на него.

– Ваш дядя узнает, что я не благородного происхождения.

Он догадался, что ее нервировала, даже повергала в ужас перспектива быть представленной кому-то более благородному, чем она, и оказаться в неведомой дотоле атмосфере роскоши и великолепия.