Она подошла к комнате Дэниэла и постучала, собираясь пожелать ему удачи перед отъездом. Дверь открыл Гарри, бледный и с опухшими глазами, но свежевыбритый и аккуратно одетый. Его волосы, на этот раз сухие, свисали на лоб, вились над ушами и оказались светлее, чем ей показалось накануне. Возможно, он ждал ее и широко распахнул дверь, приглашая внутрь.

– Доброе утро, миссис… миссис Уорвик, – его явно смущало ее новое имя. – Дэниэл все еще собирается.

Она тепло улыбнулась, стараясь побороть смущение.

– Я прошу вас, называйте меня моим христианским именем. Я не притязаю на фамилию Уорвик, но мне приходится пользоваться ею, чтобы угодить Дэниэлу.

Длинными пальцами он откинул со лба упавшие волосы, пытаясь казаться равнодушным, но вид получился весьма унылый.

– Я ничего не помню из того, что произошло вчера, – признался юноша, тревожно хмуря брови. – Надеюсь, я не сделал ничего такого, что могло бы оскорбить вас, ни поведением, ни словами.

– Ровным счетом ничего, – подтвердила она, присела на стул, который он ей предложил, и заметила, каким несчастным взглядом он смотрит на кольцо на ее пальце.

Инстинктивно она сжала руки. Внезапно он поставил другой стул напротив нее, сел и уставился ей в лицо.

– Джим сказал, что Дэниэл купил вам обручальное кольцо. Я от всего сердца желаю, чтобы вам не пришлось носить его, – произнес он намеренно сухим тоном эти исполненные боли слова.

Она начала понимать всю глубину его чувств. Какими бы безрассудными, импульсивными, незрелыми они ни были, все это не умаляло силы тех страданий, которые они ему доставляли. Внезапно она вспомнила, насколько тронул ее вчера его короткий взгляд, та вспышка узнавания, в которой она безошибочно угадала любовь, озарившую его лицо. Кейт подсознательно чувствовала, что должна очень осторожно относиться к нему и аккуратно своевременно пресечь его юношескую страсть к ней.

– Это кольцо ничего не значит ни для Дэниэла, ни для меня, – осторожно сказала она. – Он купил меня на аукционе, и я обязана отплатить ему тем, что в моих силах. Я даже не осмеливалась предположить, что попаду в такие приятные условия.

– Но ведь я первым назвал цену! – со страданием в голосе произнес Гарри.

– Я знаю. Этот добрый жест прекратил все оскорбления, направленные в мою сторону.

– Но я повел себя так не только ради этого, – он яростно убеждал Кейт. – Я бы заплатил все что угодно, чтобы выкупить вас и сделать свободной!

Она взглянула на него.

– Вы имеете в виду, что пожертвовали бы всем, что имеете, чтобы дать мне полную свободу?

Он решительно кивнул:

– Конечно, я бы надеялся, что вы останетесь со мной. Я испробовал бы все и доказал вам, что стоит выбрать меня и я обеспечу вам достойную жизнь. Не сейчас, конечно, – торопливо поправился он, – но в будущем. Однако, если бы вы не выбрали меня, я отошел бы в сторону и позволил вам уйти.

Последовала долгая пауза, прежде чем Кейт заговорила:

– Вы незаурядный молодой человек. Я не могу предположить свою реакцию, если бы все сложилось так, как вы описываете. Однако верю, что при всех ваших достоинствах я все же выбрала бы свободу и не успокоилась до тех пор, пока не вернула вам всех отданных за меня денег.

Кейт увидела, что причинила ему боль, но предпочитала обрубить все сразу, чтобы меньше болело.

– Этого я и боялся, – хрипло признался он.

– Дэниэл не предоставил мне подобного выбора, теперь придется выполнить свою часть сделки.

Юноша опустил голову и поднес пальцы одной руки к переносице, заставляя себя смириться с тем, о чем она ему сказала. Она намеренно сделала вид, что не поняла его жеста, пытаясь рассеять то смущение, в котором он пребывал.

– Голова до сих пор болит? Я могу принести настойку из трав, которую захватила с собой.

– Благодарю, но в этом нет необходимости. – Он поднял голову, его улыбка выглядела уязвимой, что еще раз показало ей, насколько он юн, нежен и раним. – Я надеюсь, мы сможем стать хорошими друзьями, Кейт.

– Ничто не доставит мне большего удовольствия, – радостно ответила она трепещущим голосом.

– Правда, Джим уже опередил меня. Он очень высокого мнения о вас.

– Я рада, – просто и искренне ответила она.

Он колебался.

– Вы любите театр, Кейт?

– Конечно да! – Ее глаза засверкали. – Всякий раз, когда труппа актеров приезжала в наш городок, я ходила на представления.

– У меня есть два билета в королевский театр в следующую среду, накануне отъезда в Девоншир. Это драма, которую ставили в Лондоне, где играют те же актеры.

Он увидел, что ее лицо приняло закрытое, настороженное и неуверенное выражение.

– Вы окажете мне большую услугу, если согласитесь, – поспешил заверить он. – Дэниэл уже видел эту постановку, а мне не доставляет никакого удовольствия видеть рядом с собой пустое место.

– Возможно, Джим… – предложила она.

– Затащить Джима в театр можно только на какую-нибудь комическую оперу или пошлую комедию. Если вы не пойдете, билет пропадет.

Она вздохнула и согласно кивнула.

– Я никогда не была в настоящем театре, – откинув голову назад, она рассмеялась своим редким, глубоким смехом. – В какое чудо я попала!

Довольный, он скрыл от Кейт триумф от своей победы. Она осталась довольна положительным исходом этой встречи, не догадываясь, что ей еще только предстояло узнать всю правду о его характере. Она должна была понять это по очертанию подбородка Уорвика. Его решение заполучить ее для себя не уменьшилось ни на йоту.

В это мгновение дверь одной из спален открылась и пропустила Джима, а за ним Дэниэла, натягивающего на пальцы перчатки из тонкой французской кожи. Глаза Кейт расширились, и она медленно поднялась со своего кресла. Его внешность поразила се своей элегантностью. На нем красовался светло-серый сюртук с серебряными пуговицами и тонкие панталоны, туго подпоясанные ремнем. Шелковый шейный платок модного оттенка, завязанный небрежным узлом, прекрасно гармонировал с жилетом небесно-голубого цвета. Он же даже не заметил ее, обращаясь к Джиму, а затем переключил свое внимание на Гарри, желая знать, подан ли экипаж.

– Кто отвечает за лошадей? Там есть конюх, который их успокоит в этой шумящей толпе перед отелем? Ты держал за меня пари?

Он уже наполовину вышел из комнаты.

– Дэниэл! Удачи! – пожелала она, быстро шагнув вперед.

Он кинул в ее сторону пустой взгляд, как будто на какое-то мгновение вообще забыл, кто она такая. Затем быстро освободился от всех занимавших его мыслей и жестом показал, что оценил ее пожелания.

– Спасибо. Вы очень любезны.

Полы его сюртука мелькнули в дверях, и он скрылся на лестнице. Джим последовал за ним. Гарри взял корзину со всеми необходимыми для брата вещами и снял с крючка шляпу.

– Не надейтесь, что Дэниэл будет выглядеть так же, когда вернется, – сухо посоветовал он ей. – Слэш Хиггинс великолепный соперник, и брату придется хорошенько постараться, чтобы выиграть бой.

Тон, каким он произнес эти слова, создавал впечатление, что Гарри, возможно, впервые в жизни не испытывал сожаления от любого наказания, которое может понести его брат. Снаружи послышались приветственные крики – это Дэниэл вышел из отеля. Не смея дольше задерживаться, Гарри бросился прочь из номера.

Кейт стояла одна посреди комнаты, прислушиваясь к крикам толпы и шуму отъезжающего экипажа, и не ушла к себе до тех пор, пока не стихли последние звуки на улице.

Глава 3

Подобные состязания гарантированно собирали двадцать пять тысяч зрителей – такова была популярность кулачных боев. Но уже к утру стало понятно, что количество желающих насладиться этим зрелищем значительно превысит первоначальные ожидания. Со всех направлений люди съезжались в Дин Делл, из Брайтона тянулся бесконечный поток экипажей и пешеходов, превращая дорогу в бурлящую реку. Веселье, царящее на дороге по направлению к месту проведения боев, уже давно стало неотъемлемой частью мероприятия. Доброе чувство юмора исходило от аристократов, проходило через светский уважаемый средний класс, спускалось к опрятному низшему слою и достигало скромных бедняков, босых, в лохмотьях и с карманами, в которых никогда не водились монеты. Но они пользовались своими методами бесплатно проскальзывать поближе к рингу.

Это красочное зрелище не нарушила даже гроза, которая разразилась бурным ливнем и раскатами грома. Живописные группы в экипажах и смеющиеся молодые люди в фаэтонах непрерывно следовали друг за другом. Кабриолеты всех возможных цветов и оттенков проносились мимо на большой скорости. Щеголевато придерживая поводья своих ретивых лошадей, гарцевали, демонстрируя свое искусство, шикарно одетые прожигатели жизни, спортивные юноши, модные и титулованные. Они не обращали никакого внимания на ошметки грязи, вылетающей из-под копыт их поджарых коней и оседающей на тех, кто шел пешком.

Ландо, фаэтоны, почтовые кареты, двуколки и прочие экипажи смешивались с повозками, обычно перевозящими рыбу, булыжники и сплавной лес. Теперь же эти средства передвижения, запряженные ослами, которые использовались для прогулок по пляжу, пуская из-под колес пыль и песок, несли на себе безропотных пассажиров. Самым набитым транспортом оказались огромные, громыхающие фермерские фургоны. Их тащили шесть мощных шайрских лошадей, украшенных разноцветными лентами и сверкающих полированной сбруей, огромные копыта которых оставляли тяжелые следы в хлюпающей грязи.

Дорога нырнула вниз и уперлась в естественный амфитеатр, образованный в самой низкой точке Дин Делла и напоминающий блюдце с широкими краями. Именно в этом месте зрители платили деньги за вход и спускались вниз к рингу. Затем они снова поднимались наверх, чтобы занять места на окружавшем арену высоком склоне, который открывал роскошный и свободный вид на поединок. Места с излишком хватало и для того, чтобы вместить сотни транспортных средств.

Довольные возгласы волнами разносились по всей долине. Люди радовались окончанию дождя, позволившего слабым и бледным солнечным лучам показаться на небе. Этот благодарный шум не шел ни в какое сравнение с порождающим эхо ревом, которым зрители приветствовали одного из участников поединка. Слэш Хиггинс, облаченный в костюм сдержанного коричневого тона, с желтым в черный горошек шейным платком единственный яркий оттенок в его наряде, сошел с подножки фаэтона. Его сопровождал другой джентльмен, баронет, хорошо известный фэнси за свою щедрую помощь. За ними следовали секундант и помощник Слэша.

Через несколько минут прибыл Дэниэл в экипаже малинового цвета с драпировками того же оттенка, запряженном двумя черными лошадьми. Он грациозно сошел с подножки, благосклонно принимая свою долю аплодисментов, и направился к рингу, сопровождаемый Гарри и Джимом. Его спонсор отсутствовал, находясь за границей в дипломатической поездке.

Дэниэл никогда не испытывал враждебности по отношению к сопернику, что помогало ему оставаться трезвомыслящим, решительным и расчетливым боксером. Он протянул свою руку Слэшу, который пожал ее в спортивной манере. Оба соперника вежливо кивнули друг другу.

– Как поживаете? – спросил Дэниэл. – Надеюсь, все в порядке.

– Отлично, – ответил Слэш. – Все очень хорошо, спасибо.

Гром аплодисментов раздался, когда оба боксера бросили на ринг свои шляпы, Дэниэл первый, как бросающий вызов. Каждый из них обратил внимание на направление ветра. Шляпа, уносимая ветром с ринга, сулила неудачу и проигранный бой. Затем оба отошли к веревкам и начали раздеваться. Сначала сняли шейные платки, такой же символ кулачных боев, каким много веков назад являлось гордо развевающееся знамя для рыцарских турниров копья и шпаги. Джим снял платок с Дэниэла, секундант его противника повторил то же со Слэшем. Затем куски шелка привязали к деревянной стойке, которая отмечала границу ринга: платок бросившего вызов над платком того, кто вызов принял.

Борьба велась почти без правил, исключение составляли только запретные удары ниже пояса и удары лежачего. Все остальное допускалось. Только падение могло закончить раунд.

Бой завершался либо нокаутом, либо неспособностью одного из соперников после объявленного времени даже при помощи секунданта (что позволялось) подойти к стартовой черте. Ее проводили до начала состязаний по центру ринга.

Когда оба соперника встали друг перед другом, раздетые до пояса, в белых до колена спортивных бриджах, толпа смогла заново оценить их потенциал и в последнюю минуту сделать окончательные ставки. Слэш получил свое прозвище благодаря уникальной способности совершать быстрые, зверской силы удары кулаком. Beтеран множества кровавых боев, подтверждением чему служили многочисленные шрамы и сломанный нос, он выглядел настоящим атлетом. Он поигрывал рельефными мускулами, которые, казалось, жили собственной жизнью. Весь его грозный вид с бычьей шеей, огромной головой, которую покрывали светло коричневые очень короткие волосы, и сильно поврежденными уродливыми ушами свидетельствовал о его непобедимости и не оставлял сопернику ни малейшей надежды на благополучный исход боя.