Кэрол Мортимер - Жестокость любви

Единственное, что расстраивало Пандору в данный момент, — мысль о том, что ей предстоит поездка по улицам Лондона в карете герцога Страттона и возвращение домой не в собственном экипаже!

Она судорожно вздохнула:

— В данном случае я бы предпочла, чтобы вы пренебрегли уроками вашей няни и учителей, ваша светлость.

На несколько секунд в воздухе повисло молчание, потом герцог вдруг разразился хохотом.

— Мой друг Карфакс не сказал, что вы особенная, Пандора Мейбери. — Он цокнул восхищенно языком.

— Может, потому, что это не так. — Ее начал тревожить нездоровый огонек в серых ледяных глазах, уставившихся на нее.

— Позволю себе не согласиться, — протянул герцог.

— Воля ваша, конечно. — Она холодно кивнула. — Но я действительно предпочла бы вернуться домой так, как приехала, одна и в собственном экипаже.

— Почему?

Ее волнение нарастало.

— Я… Ну, потому что…

— Возможно, вы нервничаете при мысли о путешествии в герцогской карете наедине со мной?

— Конечно нет! — Пандора сверкнула на него глазами в темноте.

— Хорошо. — Он удовлетворенно поджал губы, в буквальном смысле слова поднял ее и усадил в освещенную фонарем карету на плюшевое сиденье. Потом резво запрыгнул следом, устроился на противоположном сиденье и кивком велел груму закрыть дверцу. Через секунду они уже тронулись в путь.

«Интересно куда, — подумала Пандора, — герцог даже не спросил, в каком районе находится ее дом».

Тем временем Руперт изучал свою спутницу из-под прикрытых век. Здесь, внутри кареты, в мягком свете фонаря он получил возможность как следует рассмотреть ее. Волосы и ресницы словно отлиты из чистого золота — идеальная оправа для ярко-фиалковых глаз, кожа слоновой кости, пухлые соблазнительные губки, что спелая малина, выдающие страстную натуру. Возможно, из-за этого и сразились на дуэли два джентльмена. Того же цвета и сосочки, которые он чуть раньше успел разглядеть сквозь сорочку, венчающие на удивление полные грудки.

Если выудить из прически все шпильки, накроют ли золотые локоны эти прекрасные, дерзко вздернутые полушария, будут ли выглядывать через них сосочки? И что еще интереснее, окажутся ли кудряшки внизу живота такими же золотистыми, если ее полностью раздеть?

Бог ты мой, неужели его жизнь и без того недостаточно запутана, чтобы еще пускаться в размышления по поводу прелестей Пандоры Мейбери без одежды!

— Было вовсе не обязательно заносить меня в карету на руках, ваша светлость, — прозвучало в тишине. — Уверяю вас, я достаточно молода и здорова, чтобы забраться в экипаж без посторонней помощи.

— Однако вы даже не попытались сделать это, — холодно заметил Руперт, недовольный тем, какой оборот приняли его мысли.

— Потому что, как уже говорила, я намеревалась отыскать свой экипаж.

— А я уже объяснял вам, почему такое положение дел не подходит мне. — Он метнул раздраженный взгляд на упрямую спутницу. Терпение Руперта — коего, честно говоря, и так кот наплакал — иссякало.

Она опустила ресницы, белые щеки залил румянец.

— Я уже говорила, что благодарна вам за помощь, оказанную нынче вечером…

— Чего не скажешь по тому, как вы сейчас со мной обращаетесь!

Пандора страдальчески нахмурилась, глядя на него. Может, она заслужила эту критику, ведь действительно последние несколько минут не слишком-то любезна, поскольку, против своей воли, чувствовала себя очень неуютно наедине со Стерлингом в его экипаже.

Каждая измученная клеточка ее тела настороженно замерла, когда она увидела, как фамильярно он рассматривает ее лицо и грудь. Более того, несмотря на призывы рациональной половины мозга, она тоже не могла удержаться от взглядов в его сторону.

Его золотистые волосы теперь в полном беспорядке упали на лоб и завивались на висках и шее, мерцание фонаря придавало строгость высоким скулам и квадратному подбородку, расслабленная поза на плюшевом сиденье совершенно не соответствовала острому взгляду умных серых глаз, посверкивающих из-под полуприкрытых век. Перед ней сидел один из самых красивых джентльменов, которых ей доводилось видеть, возможно, даже красивее темноволосого и голубоглазого Барнаби с его мальчишеской миловидностью.

К несчастью, судя по репутации герцога Страттона, столь потенциально опасного джентльмена она тоже никогда не встречала, вот почему так растерялась в его компании.

— Я просто не хотела причинять вам дальнейшие неудобства, потому и просила вернуть меня домой в моем экипаже.

Ноздри его аристократического носа затрепетали.

— Не могли бы мы сменить тему, Пандора?

Она удивленно моргнула:

— Конечно, если вам угодно.

— Угодно… — коротко кивнул он. — Мне уже прискучило повторение.

Он с отсутствующим видом уставился в окошко на залитые лунным светом улицы Лондона и проезжающие мимо экипажи. У Пандоры упало сердце. Он наверняка уже горько жалеет о том, что вообще взялся провожать ее домой.

За годы брака она очень часто бывала в свете. Барнаби считал, что сопровождать его на балы и вечеринки — ее супружеский долг, поэтому она давным-давно научилась вести бессодержательные беседы, коим леди и джентльмены предавались на таких мероприятиях. При этом свои мысли и идеи она предпочитала держать при себе.

До знакомства с Софией и Женевьевой Пандора пребывала в твердой уверенности, что в высшем обществе уже не найти умных дам и господ, не говоря уже о тех, кого удручала вся эта бессмысленная суета.

И вот оказалось, что Руперт — Дьявол! — Стерлинг тоже не приветствует пустые разговоры…

От любопытства она чуть подалась вперед.

— Может, вы не прочь обсудить литературу? Или политику?

— Правда? — Он удивленно приподнял бровь.

Пандора серьезно кивнула:

— Мой отец был греческим ученым и позаботился о том, чтобы я могла поддерживать беседу на подобные темы.

Руперт недовольно поджал губы, поймав себя на том, что снова оказался в плену завораживающих фиалковых глаз.

— Полагаю, именно поэтому у вас такое необычное имя — Пандора?

Если Руперт правильно помнил греческую мифологию, настоящая Пандора была женщиной, которую каждый из богов наделил особым даром, дабы она могла погубить смертных.

Никто не усомнился бы в том, что эта Пандора обладала красотой оригинала, но могла бы она довести до погибели мужчину?

Если слухи о злополучной дуэли достоверны, тогда определенно да!

Пандора с опаской смотрела на Дьявола Стерлинга.

— Думаю, нарекая меня этим именем, отец верил, что оно подарит мне грацию и красоту.

— В таком случае он не был разочарован, — кивнул герцог в подтверждение ее слов. — А он, случайно, не упустил из виду, что Пандора выпустила на волю все беды человеческие?

Руперт, конечно, сделал ей комплимент, согласившись, что она обладает грацией и красотой, но ее это совсем не вдохновило. А кого бы вдохновил оскорбительный намек вслед за лестным высказыванием?

— Будь мой отец жив, он наверняка с удовольствием поспорил бы с вами о том, вызваны ли обрушившиеся на мир несчастья поступком Пандоры, или это вина самого человека.

Золотые брови Руперта высоко поднялись.

— Ваш батюшка придерживался мнения, что каждый человек, будь то мужчина или женщина, способен сам себя разрушить?

— Вы не согласны? — усмехнулась она.

Руперт не мог припомнить, чтобы когда-нибудь беседовал с женщиной на тему греческой мифологии, не говоря уже о философии. Отец Пандоры явно был выдающимся ученым и много сил отдавал на образование дочери.

Руперт уже пожалел о том, что посадил эту дамочку в свою карету. Мало того что она привлекала его физически, он еще определенно не желает знать, что за милым фасадом ветреницы, как окрестил ее свет, кроется нечто более интересное.

— …сообщить мне, куда мы направляемся, ваша светлость? — прервала она его размышления.

— Извините?

— Я спросила, не будете ли вы против сообщить мне, куда мы направляемся. — Ее чувственный голос сел от волнения.

На его губах заиграла ленивая улыбка.

— Видите ли, я не знал, что мне выпадет сомнительное удовольствие успокаивать истеричную леди, и посоветовал своему кучеру поездить по Лондону, пока вы не успокоитесь настолько, чтобы сообщить мне место своего проживания.

— Мой дом находится на Джермин-стрит, ваша светлость. — Она с печальной улыбкой подождала, пока Руперт сообщит кучеру адрес, и продолжила: — Признаюсь, недостойное поведение лорда Сугдона расстроило меня, ваша светлость, но уверяю вас, я не из тех женщин, которые легко падают в обморок.

Герцогу вовсе не обязательно было знать, насколько близка она была к этому состоянию, когда вышеупомянутый господин порвал ей платье и грубо прижал к себе.

— А из каких вы женщин?

Она подозрительно уставилась на него, но не смогла ничего прочесть по непроницаемому лицу джентльмена, расслабленно привалившегося к спинке сиденья.

— Свет мог заставить вас поверить в то…

— Уверяю вас, свет может верить или не верить в то, что ему нравится в отношении вас или кого-то еще, но у меня на этот счет собственные соображения. — Он элегантно махнул рукой.

Пандора облизала пересохшие губы кончиком языка.

— Боюсь, я не очень понимаю вопрос, поскольку мое мнение о себе самой сильно отличается от мнения окружающих. Это же очевидно.

— Почему очевидно? — нахмурился он. — Вот, например, меня свет считает заносчивым гордецом и повесой в отношении женщин, и у меня нет аргументов против.

Она улыбнулась такой оценке.

— Но у вас внутри кроется гораздо больше, не правда ли?

— Неужели? — приподнял он брови.

Пандора кивнула:

— Нынче вечером вы проявили благородство и доброту.

— Советую вам не приписывать мне добродетели, коими я не обладаю и не желаю обладать, — предупредил он.

В ответ она лишь покачала головой.

— У меня свои причины наделять вас и тем и другим после того, как вы… играючи поставили лорда Сугдона на место.

Герцог поджал губы.

— А если я скажу вам, что мое поведение не имело к вам никакого отношения? Просто сегодня было такое скверное настроение, что я был рад подвернувшейся возможности ударить кого-нибудь? Любого. Не важно, по какой причине!

Припомнив разговор Руперта с графом Шербурном, Пандора поняла, что это не пустые слова.

— Тогда я скажу, что причина, по которой вы так повели себя, абсолютно не важна. В данном случае важен результат — мое спасение.

Руперт озадаченно уставился на нее.

— А я, с вашего позволения, замечу, что вы совсем не такая, какой описывает свет.

Она мелодично рассмеялась:

— О, еще как позволю, ваша светлость…

— Руперт.

Ее веселье как рукой сняло, во взгляде появилась неуверенность.

— Простите?

Он посмотрел на нее из-под прикрытых век.

— Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Рупертом.

Она прижалась к спинке сиденья, чтобы отдалиться, насколько возможно, от него.

— Я не могу допустить столь фамильярное обращение, сэр.

— Почему нет? Вы герцогиня, я герцог, таким образом, мы с вами ровня. Или у вас уже столько друзей, что вы не знаете, куда их девать, и вам не нужен еще один? — не без сарказма заметил он.

Она судорожно сглотнула, прежде чем ответить.

— Вы должны знать, что это не так.

Да, он уже успел заметить, что единственно, кто проявлял к ней интерес в высшем обществе, джентльмены, у которых на уме явно не дружба. Подобные Сугдону.

— Наша дорогая хозяйка дома и ее подруга герцогиня Вуллертон явно дорожат вашей дружбой.

Пандора немного расслабилась.

— Да, они настолько любезны, что несколько недель тому назад одарили меня своим расположением.

— Так говорят.

— Надеюсь, это им не повредит? — забеспокоилась она.

— А вам не все равно, если бы и повредило? — полюбопытствовал он.

— Конечно нет! — Она разволновалась не на шутку, ее лицо горело, пальцы в кружевных перчатках крепко сжимали накидку. — Я не хочу стать причиной того, что свет начнет сторониться этих двух милых леди.

— Как вас? — поднажал он.

— Да, — едва слышно призналась она.

Он пожал плечами:

— Полагаю, обе дамы находятся в том возрасте, когда люди сами вольны выбирать себе друзей. Впрочем, как и я, — добавил он.

Пандора настороженно покосилась на него:

— Но мы не друзья, ваша светлость, а просто знакомые.

— Возможно, со временем мы сможем ими стать. — Руперт внимательно всмотрелся в нее. — Расскажите мне о своем браке с Мейбери.