— Вчера я не просто так рассказывал о том, что собираюсь брать нового зама. Процесс адаптации будет сложный и очень раздражающий, — начал он издалека, но, как оказалось, до толковых объяснений опускаться тоже не собирался. Просто подвинул он ко мне сложенный вдвое лист бумаги и закончил речь: — Параллельных поисков личного помощника я не выдержу. Поэтому сейчас вы мне напишете цифру.

— Цифру? — переспросила я, удивленно моргнув. Что это вообще такое? Новийской пророчил мне новую должность, но речь шла явно не об этом.

— Сафронова, у вас как с соображалкой? Могу и передумать, — мигом вскинулся начальник.

Для успокоения нервов он взялся за лейку и отправился к любимым цветочкам. Чудесные у него питомцы. Ни дурацких вопросов не задают, ни вообще не вякают. Я проводила Гордеева недоуменным взглядом и каким-то образом убедилась, что поняла его верно. Речь шла об окладе. С прошлого крючка рыбка сорвалась, и рыбак нашел следующий. Он не готов был со мной расстаться и позволить продвинуться по карьерной лестнице, но альтернативу придумал… да чего уж там, очень даже заманчивую! И тем не менее, рассчитывала я не на это. А потому решила понаглеть. Играть — так по-крупному! Прикинула, где находится в моем понимании «ну вообще охренела» и вычла оттуда двадцать тысяч. Протянула лист Гордееву, но он не взял:

— На столе оставьте.

Ну конечно! Лейка-то важнее.

— Могу идти? — наученная горьким опытом, решила уточнить.

— Нет, — обрубил начальник и надолго замолчал. — Знаешь, Сафронова, я с самого начала понял, что ты не дура. Так вот не будь дурой-то. Я вчера целый вечер наблюдал за вами с Новийским и поражался. — Он замолк, то ли подыскивая слова, то ли ожидая моего собственного понимания смысла разговора.

— Ты ему нужна, и он дает это понять, но ты — не видишь. Я не о звоне монеток говорю, чтобы этим впечатлить — мозгов много не надо. Я о том, что он думал о тебе за столом весь вечер, сглаживал острые углы, прикрывал, не давал скучать. Не будь там тебя, он бы совсем иначе реагировал на провокации. — Я сглотнула ком в горле, догадавшись, что хотел сказать Гордеев, но в силу характера не сумел не отважился облечь в слова. — А ты вообще соображаешь, кто он такой?


— Кто? — тупо спросила я, перебрав в голове с десяток очевидных вариантов. Гордеев точно имел в виду не их.

— Самый хренов идеалист, из всех, кого я знаю, — выплюнул, будто только и ждал. — А ты ерепенишься. Слушай, ты хоть сама думала, что тебе еще надо? — И, сощурившись: — Это как-то связано с Иваном?

— Это никак не связано с Иваном, — огрызнулась.

— Допустим, я тебе поверил, — хмыкнул Гордеев. — Тогда возьмись за ум. Давно доказано, что жизнь никчемна и бессмысленна. Не придавай ей большего значения. Умерь амбиции, выйди за Новийского замуж, роди пятерых детей и будь счастлива до гробовой доски. Если я не сошел с ума окончательно, ему нужно именно это.

— И это ваш совет? Жить ради благополучия мужчины? — спросила я почти презрительно.

— Сафронова, я не патриархат в массы двигаю, — ласково начал Гордеев. — Тебе посчастливилось встретить человека, который, в отличие от многих, умеет быть благодарным. Сумеешь сделать нашего депутатика счастливым, и его благополучие станет твоим благополучием. Если, конечно, тебе принципиально собственной башкой стены прошибать — кто бы спорил. Но куда приятнее дать возможность сделать это за тебя мужчине, который не против. Нужно просто немножко подумать, — ткнул себя в висок Гордеев. — Как твои хотелки совместить с его.

Очевидно, после разговора с начальником я вернулась на свое рабочее место с таким лицом, что Катерина подозрительно на меня покосилась. Спасибо хоть ничего не спросила. Невидяще уставившись в монитор компьютера, я пыталась осознать то, что сейчас услышала. И понимание было неприятным: по словам начальника выходило, что на этот раз я была Ванькой. Пока Новийский пытался что-то делать, я выступала сдерживающим фактором. Не ценила то, что для меня делалось. И не просто воспринимала, как должное, а артачилась. И это при том, что умудрилась заслужить искреннюю привязанность… Разве это не было прекрасным? Разве мне не стоило быть и впрямь… благодарной? В конце концов, из наших отношений с Ванькой я больше всего запомнила и полюбила зимний сад

— день, когда он сделал шаг навстречу. Без толчков и подсказок с моей стороны.

Новийскому ужасно повезло: реши он преподнести мне свой «подарок» в любое другое время, я бы, вероятно, устроила истерику. Но именно тем же вечером Сергей встретил меня на парковке у дома рядом с подарком в виде маленькой красненькой машины с автоматической коробкой передач, а я не возмутилась, а просто потеряла дар речи.

— Ты уж прости за настойчивость, но я недостаточно религиозен, чтобы абсолютно верить в оберег господень, когда ты за рулем машины с ручной коробкой передач. Кажется, когда мы только начали встречаться, царапин на твоем средстве передвижения было вдвое меньше.

— И это ты еще не все знаешь, — вздохнула я. — Есть «ГорЭншуранс» один охранник, который помогает выправлять бампер после каждого заезда на поребрик, — подсказала я, обходя ладненькую Таету Ярис. — Я надеюсь, ты ее на себя оформил?

— Не решился показать тебе ее в салоне. Думал, реакция будет более… бурной, — вопросительно поднял брови Сергей, явно оценивая мою реакцию.

Ну, более чем справедливая предосторожность, если учесть, что куда более скромное жемчужное ожерелье вылилось в скандал.

— Ну, скажем так: тебя любит удача, — попыталась я уклониться от ответа.

— Значит, едем кататься, — кивнул Сергей, не став ничего спрашивать, и бросил мне ключи.

Так, без паники. Машину тоже можно вернуть. Как и долг. Не так ли? Разумеется. Только желательно ее не разбить.

Или последовать совету Гордеева и… привыкнуть.

Часть 2. Ульяна — Глава 1

Возможно, вы уже задавались вопросом, по какой причине я поделила рассказ о своей жизни на части. Или почему поделила именно таким образом. Все неспроста: на каждом из этапов моего пути определенную и очень важную роль играл один конкретный человек. Авторитет, как Гордеев. Или Лона, важность которой невозможно преуменьшить. Тем более странно видеть в их числе меня, точнее даже видеть меня в середине. Есть детство — самое эгоистичное время, когда единственный человек, который может конкурировать с самопознанием ребенка — мама. Есть старость, когда повлиять на человека сложно, ибо его поведение почти во всем определяется прежним опытом.

Но это не ошибка. Просто в том, что случилось со мной в последние годы, нет ничьей вины, кроме моей. Часть моей жизни, пришедшаяся на брак с Сергеем была периодом, когда я повзрослела, избавилась от иллюзий на свой счет и научилась нести ответственность за каждое принятое решение. Это период самых сложных жизненных ситуацией, период абсолютного счастья и период горчайшего разочарования. Иногда мне кажется, что отступись я от своих принципов хоть раз, закончилось бы иначе. Но мы с Новийским — два барана, которые упирались лбами до тех пор, пока не переломали друг другу кости. Козерог и телец. Вот и не верь после такого в астрологию…

Нет, так все же неправильно. Нужно по порядку.

Наверное, не имеет смысла вспоминать все произошедшее с нами за долгие месяцы совместной жизни, да и не выйдет. В памяти откладывается только самое яркое, но оно, порой, так отчетливо, будто пересматриваешь выученный на зубок фильм.

В деталях помню день, когда со мной пыталась помириться Иришка. Я зашла к ним за документами, а она попыталась подольститься. И я наорала на нее так, что окна бухгалтерии зазвенели. Их начальница вспылила, схватила меня за локоть и додумалась потащить к Гордееву жаловаться. Прикиньте, как смешно было, когда в ответ он вышвырнул ее из приемной. Мол, на двери написано директор, а не кадровый отдел. И вообще, чем жаловаться на дисциплину, пусть идет наводить порядок в своем подведомственном ужатнике. Отчет вовремя не сдают, а за «чужими» сотрудниками только так смотрят.

С Ирой мы встретились позже, вдвоем, посидели в баре, даже хорошо поговорили… Но отчуждение поселилось между нами навечно. Она, сама того не понимая, осудила главные отношения в моей жизни. Слишком скорая на расправу, осознала, что все серьезно, только когда мы с Сергеем стали появляться в газетах. К тому моменту трещина в дружбе превратилась в непреодолимую пропасть. И пусть до самого последнего дня моей работы в «ГорЭншуранс» мы обедали вместе и скучали по былой близости, вернуть ее не сумели, как ни пытались.

Как человек, склонный к экстраверсии, я была вынуждена искать себе новое окружение, и ими стали друзья Новийского. Но они были совсем другими. Слишком хитрыми, умными и скользкими. У них можно было многому научиться, но доверять таким не хотелось. Как итог, шли годы, менялись мобильные, а единственными номерами на быстром наборе моего телефона (кроме мужа) оставались Илона Сафронова и Иван Гордеев.

С тех пор, как я переехала к Сергею, он начал осуществлять свою мечту об идеальной спутнице. На волне флегматичного любопытства, вызванного в немалой степени словами Гордеева, я не мешала. И через несколько месяцев с удивлением обнаружила, что полка в прихожей забита исключительно обувью веселеньких оттенков (никакого черного или даже темно-коричневого). От спортивного стиля осталось одно воспоминание. И вообще, какая-то женщина хищно тычет мне в лицо микрофоном, интересуясь мнением по поводу законопроекта о назначении административной ответственности за топающих соседских животных. А я подбираю культурный ответ вместо крутящегося в голове: «вы там долбанулись, что ли?». Мысль я озвучила только вечером, дома, Сергею, и мы долго смеялись. Он посоветовал мне представить, что шутки шутками, а ему приходится обсуждать этот бред часами, и иногда рекомендовать к рассмотрению в Правительство Москвы.

Пожалуй, я могу назвать этот период самым безоблачным во всей нашей истории, если бы не было всего одного «но». С тех пор, как я переехала, Новийский открыл двери квартиры для своих деловых партнеров и друзей. Так мы могли проводить больше времени дома, вместе, плюс это было еще одним пиар-ходом. Поначалу приглашались были самые близкие к Сергею люди, а с спустя несколько месяцев, когда я почувствовала себя более-менее комфортно, и все остальные тоже.

Но «но» были не все. У «но» было имя — Петр. Капитан авиалайнера, рейс Москва- Санкт-Петербург.

Он был из гостей самым первым, и меня о нем не предупредили. Как итог, я вернулась вечером с работы, услышала громкий мужской смех и очень удивилась. А когда, скинув сапоги, заглянула в гостиную, увидела молодого мужчину в костюме пилота и подумала: охренеть, даже Ваня Гордеев рядом не валялся. Не только красавчик, но и летчик. Контрольный в женское сердце. Меня этот человек насторожил сразу: зачем, если ты так хорош собой, выбирать еще и профессию, от которой девушки валятся штабелями? Перегиб — непорядок.

— Так вот кого все это время Cepera прятал от меня в своей холостяцкой берлоге,

— весело отшутился в тот момент еще незнакомец и оглядел меня с головы до ног.

А я ощутила острое желание налить в ведро воды, взять тряпку и хорошенько вымыть пол. Казалось, источаемая гостем липкая самоуверенностью забрызгала всю комнату.

— Это моя любимая женщина — Ульяна, — своеобразно представил меня Сергей.

— Знакомься, Уля, один из моих школьных приятелей — Петр.

А я пока скинула пальто, чтобы занять руки. Мне очень не хотелось пожимать Петру ладонь. А еще хуже — подставлять под потенциальный поцелуй.

— Значит, вы оба учились в Англии? — постаралась я вежливо улыбнуться.


— Верно, — подмигнул Петр. — А вы…

— Простите, — перебила я, ничуть не заботясь о том, что рискую показаться невежливой. — Погода Питерская традиционная, одна штука. Нужно повесить пальто, пока весь костюм не промок.

Меня «простили» и отпустили.

Вешая на плечики пальто, я отметила, что в шкафу висел не по погоде легкий светло-бежевый плащ, на дорогой ткани которого дождь оставил некрасивые разводы. И отчего-то загадала желание, чтобы гость ушел быстрее, чем высохнут эти пятна.

Но Петр остался на ужин. И, кстати, прошло все куда приличнее, чем представлялось. Гость не выказал мне пренебрежения ни словом, ни намеком. Напротив, был весел, вежлив и уступчив. Сам разливал по бокалам вино быстрее, чем это успевал сделать Сергей, и искренне интересовался не только его делами, но и моими, и даже нашими общими. Старый друг? Да он был очень похож на старого друга, но до некоторого времени я не понимала, что могло связывать таких разных людей. Только потом узнала, что отец Петра — Валерий Днепров — входил в правительство РФ и поняла, что наше общение так же неотвратимо, как опускающееся лезвие гильотины.