Маргарита Южина - Дареному мужу в зубы не смотрят

Максим Андреевич наконец дождался гуся и теперь лихо орудовал ножом – гуся разделывать он умел. А это не всем дано. Артемий не привык, чтобы так обращались с его персоной, поэтому решил… напиться и всем жестоко отомстить.

– Эмма Витольдовна, первый кусочек вам как хозяйке, – приветливо произнес историк и водрузил здоровенную голень на тарелку хозяйки дома.

– Ой, какая прелесть! – захлопала в ладоши та. – Нет, вы посмотрите! Гусь сегодня удался!

– А это… самой обворожительной… моей ученице, – добавил Максим Андреевич и сделал ужасную ошибку.

Второй кусок нужно было положить на тарелку Жанны. Таких мелочей эта прекрасная женщина не прощала.

– Лев! Такая чудесная музыка! – тут же выпорхнула она из-за стола и потянула за руку Корнеева. – Вы непременно должны подарить мне медленный танец. Не станете же вы давиться гусем под эти дивные звуки.

Корнеев беспомощно взглянул на Маринку, но та увлеченно щебетала о чем-то со своим бывшим учителем.

– Конечно, – кивнул он. – Какой может быть гусь…

Маринка краем глаза видела, как Жанна утянула Корнеева на танец, и ей стало неприятно. С одной стороны – ну что такого? Этого и следовало ожидать – сестра кидалась на любого мужчину, кто еще мог двигаться и говорить. А Корнеев мог не только двигаться, Маринка до сих пор не может забыть его поцелуя… Боже, о чем она думает! Да и поцелуй-то был… из жалости, можно сказать. Но если он так целуется из жалости, то как же должен целовать от искренней любви? Господи, что за ересь лезет в голову?

– А хотите, я вам покажу мамин зимний сад? – вдруг ляпнула Маринка, наклонившись к Максиму Андреевичу.

– С удовольствием, – приложил руку к сердцу Максим. – Ведите!

– Да, но только… расстаньтесь с гусем! – засмеялась Маринка и потащила учителя сначала в ванную.

– Вы знаете, Емельянова, я ужасный неряха, – пожаловался Максим Андреевич. – От меня, наверное, поэтому ушла жена. Она была очень аккуратной.

– Она была просто глупой, если не разглядела вашу прекрасную душу!

– Да? А она мне про душу ничего не говорила. Вы знаете, Емельянова, я однажды читал статью, в которой ученые доказывали, что душа у человека есть и весит где-то примерно…

– А ваша жена без ученых этого не знала?

– Нет, она и ученым не поверила, – горько вздохнул учитель.

Маринке нравилось опекать его. Он был все такой же незащищенный. И еще… ей так приятно было слышать, как он зовет ее Емельяновой. Будто не замечает, что ей уже… глубоко за тридцать. Она перед ним все еще ученица в коротенькой форме, с белыми бантами и белым фартуком, как тогда, на последнем экзамене.

Они поднялись на второй этаж и вошли в мамино царство цветов. Эмма Витольдовна очень любила цветы. Она даже за город переехала только потому, что могла дать волю своей фантазии. Это сейчас все бурно кинулись строить дома за городом, а Эмма Витольдовна поменяла роскошную квартиру на особняк еще в те времена, когда на дачах ничего, кроме морковки, не сеяли и цветов почти не выращивали. Да и цветы растили лишь для того, чтобы детей отправлять первого сентября не с пустыми руками, а с букетами. Нет, были, конечно, фанаты и в те времена, но их было мало. Эмме Витольдовне удалось продать свою квартиру в центре, оставить квартиру Маринке, а себе купить вот этот замечательный дом. Мама всегда зарабатывала неплохо, у нее и сейчас был цветочный павильончик в городе, который позволял жить безбедно.

– Какое великолепие! – воскликнул Максим Андреевич, когда Маринка открыла прозрачные двери маминого садика. – Это ж… Это джунгли, вас ставлю в известность, Емельянова.

– Если бы вы знали, какие экземпляры у нее есть! – хвасталась Маринка. – Вот посмотрите – цветок изумительный… хорошо, что он сейчас не цветет, потому что от него запах! Вонь невозможная. Мы постоянно просим маму продать его, а она упрямится. Кому, говорит, он нужен. А это… это росянка.

– Милое название, – умилился учитель.

– Ага, она мушек ест.

– Как ест? – вытаращил глаза Максим Андреевич и непроизвольно отступил на шаг.

– Чего вы испугались, вы же не муха! – засмеялась Марина. – Смотрите, а вот это… Ну подойдите сюда! Это мимоза… Потрогайте ее листики.

– А она не укусит?

– Она вас съест! – шутливо крикнула Маринка, и Максим Андреевич вздрогнул. – Да не пугайтесь! Эта девочка называется недотрога. Погладьте.

Учитель неловко ткнулся пальцем в листики, и цветок тотчас же их свернул, будто закрыл ладошку.

– Ни фига себе! – непедагогично воскликнул Максим Андреевич. – В смысле, обалдеть. А еще раз можно? Ой, нет, тогда она погибнет, как она расти будет, скукоженная?

– Она сейчас снова раскроется, – успокоила она.

Маринка показывала ему новые и новые цветы, будто хвасталась своими достижениями, а он удивлялся, словно ребенок.

– Ну ладно, – вдруг спохватилась она. – Пойдемте вниз, нас, наверное, уже потеряли.

Артемий сидел, резался с Эммой Витольдовной в «дурака», а Корнеев танцевал с Жанной и что-то шептал ей на ушко. Та смотрела на него томным взглядом и прижималась к нему. Маринка поджала губы. Видеть это было неприятно. Значит, Жанночка решила плюнуть на Артемия и заняться Корнеевым? Ну что ж, Корнеев импозантнее и интереснее, даже умнее… Ха! Умнее, а туда же! Недолго сопротивлялся! Как карась на Жанкину удочку клюнул.

Максим Андреевич тоже видел сию картину и не знал, что ему, собственно, делать.

– А давайте удерем? – тихо предложила Маринка.

– Было бы здорово, – с облегчением выдохнул кавалер.

– Выходите через кухню, – шепотом приказала Маринка. – И побыстрее, пока нас не заметили.

– А пальто? У меня пальто в прихожей.

– Тогда быстро за мной…

Маринка мышкой юркнула в прихожую, учитель сиганул за ней. Никто их не заметил. Затем они прошмыгнули обратно, уже с верхней одеждой.

– А теперь за мной! – открыв дверь во двор, позвала Маринка.

Они выскочили на улицу, пробрались к Маринкиной машине, сели и передохнули.

– А чего мы так? Мы от кого-нибудь прятались? – спросил Максим Андреевич.

– Мы? Да, – кивнула она. – А то нас могли догнать и уговорить остаться.

– Тогда поехали быстрее!

– Надо, чтобы автомобиль прогрелся. А вы на чем приехали?

Учитель посмотрел ей в лицо и вдруг предложил:

– Марин, давай на «ты»? И чего ты меня все Максим Андреевич да Максим Андреевич? Я же не намного тебя старше, – потупился он. – На… десять лет. С такой разницей люди… женятся.

Маринка невесело усмехнулась.

– Не смогу я… вас на «ты». Вы так и останетесь для меня учителем истории. Даже если бы были и младше меня.

Машина наконец прогрелась и завелась.

– Вы вообще-то не сильно из-за Жанки переживайте, – начала успокаивать Маринка. – Я понимаю, вам неприятно видеть, как она… как он… В общем…

– Чего неприятного? Нет, – пожал плечами Максим Андреевич. – Мы с ней просто соседи. Вчера зашел к ней, она мне по батарее постучала, а Жанна попросила съездить к ее матушке в гости. Дескать, мать сильно переживает, что у дочери никак не складываются отношения с мужчинами, ну и… Я согласился утешить несчастную женщину, то есть Эмму Витольдовну. А тут присмотрелся… А Эмма Витольдовна и вовсе не расстраивается. И, оказывается, Жанна бывала замужем.

– Ясно, – кивнула Маринка. – Тогда все намного легче. А то я думала, еще вас успокаивать придется.

– Меня? А кого еще? Саму себя? – хитро взглянул на нее Максим Андреевич. – Не лукавьте, я видел, какими глазами вы смотрели на того мужчину.

– На какого? – залилась краской Маринка. – Который с мамой в карты играл? Так это мой муж! Разгильдяй, конечно, но… муж!

– Нет, я не про него. Вы глаз не спускали со Льва. Гордое имя, правда?

– Какое же гордое? Вот у всех имена как имена. Александр – победитель. Виктор – тоже. Константин – постоянный. А Лев? Зверюга? Или назвали сыночка Карпом – в честь рыбы!

Максим только улыбался, слушая Маринку.

– А вы с ним подходите друг другу, – заметил он. – Оба такие красивые.

– Можно подумать, Жанна не красивая! Она у нас вообще – картина! Она такая… такая…

– Да обыкновенная, краски много, а красоты… Ненастоящая она какая-то. И все фыркает, хохочет… А ничего смешного нет.

Так за разговорами они подъехали сначала к дому Максима Андреевича, а после Марина и до своего дома добралась.

Как же дома хорошо! И на кой черт Жанка вытянула ее из дома? Нет, если бы у маменьки не было столько гостей, было бы тоже неплохо. Можно было бы даже не всех гостей, а только… А нечего его приглашать! Надо же, только пришел, и сразу на Жанкину удочку клюнул! Мог бы и на других внимание обратить, там не одна Жанна женщина.

Разумеется, настроение было испорчено. Но Маринка даже себе не могла признаться, из-за чего. Хорошо, что Артемий не вернулся домой, а то еще его терпеть…

Утром Марину разбудил звонок.

– Кто? – хмуро спросила она в трубку домофона.

– Маляров вызывали? Открывайте! – ответил ей уверенный женский голос.

– Никого я не вызывала! Не открою! – буркнула Маринка и собралась идти досыпать.

– А у нас заказ! Это вы Беляева Марина Андреевна? У нас заказ на ремонт вашей квартиры.

Вот кого сейчас для полного счастья не хватало, так это ремонтников.

– Беляева отсюда выехала! А я ремонт делать не собираюсь! – крикнула Маринка и отключила домофон. Нет ее и не будет! Пока не выспится!

Она позвонила матери:

– Мам, это ты мне маляров вызвала?

– А-а, Мариночка! – обрадовалась та. – Куда же вы с Максимом Андреевичем вчера делись? Мы уж не знали, что и думать!

– Да домой мы делись, я его подвезла. Он очень переволновался, и… и у него случилась медвежья болезнь. Надо же было помочь бывшему учителю. Я тебя спрашиваю – маляров не ты мне вызвала?

– Я! Конечно, я! Надо же тебе как-то избавиться от вещей твоего охламона! Кстати, вещи можешь отправить прямо к Жанне, они сейчас к ней собираются ехать. Вот мы только позавтракаем… А может, и ты к нам заглянешь?

– Мам, зачем мне сейчас ремонт? Скоро Новый год, а я буду грязь разводить! Я же… – И вдруг до Маринки дошло. – Как это Жанна с Артемием к ней? Она же вчера с Корнеевым была!

– О чем ты говоришь? Корнеев сразу ушел, как только вы уехали. Его не интересует никто, кроме тебя.

– Да ты что? – задохнулась от негодования Марина и почувствовала, как сердце запрыгало где-то в животе. – Что ты придумываешь?

– Марина, жизнь так богата событиями, что и придумывать ничего не надо. Жанна! Переверни оладьи! Марина, все, я бегу! Они мне оладьи сожгли!

Марина прошла в комнату, включила телевизор и уставилась на экран. Там показывали чью-то незнакомую жизнь, люди решали проблемы, а она сидела и думала о своем. Да, пора завязывать с замужеством. Вещи ему собрать, что ли? Сам-то ведь ни за что не соберется, так и будет бегать на два дома. А если вещи соберет? Что это изменит? Да все равно не уйдет, а у Маринки не хватит решимости… И Жанка не мычит не телится…

– Он развел собак, а я в дом попасть не могу, – сокрушалась на экране какая-то пышногрудая дама.

– Разве я тебе мешаю? Заходи! Ты сама не хочешь! – слабо отбивался хиленький мужичонка.

У Маринки загорелись глаза.

– Ага! А у вас, я вижу, та же картина! Ну-ка, ну-ка…

Она просмотрела передачу до конца и тяжело вздохнула. Да, завести собак – неплохая идея. Но только где взять уже взрослых, послушных псов? Если Маринка даже и возьмет щенка, вряд ли Артемий его испугается. А если? Да ну… она и сама их боится. И все-таки…

Ближе к вечеру Марина отправилась к матери. Сегодня у нее было серьезное дело к… Корнееву. А почему нет? Что он, не может по-соседски помочь? Жанке же историк помог! И вообще – надо быть увереннее в себе, наглее, а то мужа из-под носа уже увели, сейчас еще и… Нет, ей вовсе не нужен Корнеев, ей просто нужны его собаки!

Когда она приехала, мама отдыхала в гостиной, обложившись журналами.

– Мам, ты приглашала на завтрак? Я при– ехала, – обрадовала дочь.

Эмма Витольдовна не очень удивилась.

– Маришенька, чтоб ты знала, это называется ужином. Пойдем, разогрею тебе мясо. У нас после вчерашнего столько всего осталось. Никто ничего не съел.

Она уже порхала по кухне и накрывала на стол.

– Ты такая худенькая, тебе непременно нужно пожить у меня хотя бы недельку. Ну что ж такое, вон как кости торчат!

– Мама, это, чтоб ты знала, называется руки.

– У нормальных людей руки. А у тебя одни кости! Ешь!

Маринка наскоро перекусила, а потом открыла холодильник.

– Ма, а у тебя никаких мясных отходов нет?

– Тебе зачем? У меня хорошее, нормальное мясо. Я вчера приготовила в духовке, а сегодня его Жанна разогревала Артемию, и оно сгорело. Но оно ничего.

– Нет уж, если его даже Артемий не съел, значит… Пора его отнести собакам.