Выходит, если он не проявляет беспокойства…

Я быстро взглянула в сторону западного входа, и от увиденного весь мой страх как рукой сняло. Господи, я совсем забыла. Я забыла об этом элементе традиционного геральдического ритуала, сопровождавшего коронацию короля. На самом деле все этого ждали, никто не видел в этом опасности, это было лишь частью театрального действа. Я беззвучно вздохнула – глупое упущение с моей стороны. На коне восседал сэр Джон Димок, любимый рыцарь короля, который прибыл, чтобы символично бросить вызов любому, кто поставит под сомнение власть вновь коронованного монарха. Впечатляющий финал всей церемонии, который нравился публике за соблюдение яркого древнего обычая, хотя вызова этого, конечно, никто не примет.

Но нет, это уже нельзя было допустить. Нужно было побыстрее заканчивать.

Ричард совсем поник, полностью потеряв интерес к происходящему; глаза его казались просто огромными на лице, которое стало бледным, как воск стоявших на алтаре свечей. Я должна была вмешаться.

Сделав шаг вперед, я перехватила взгляд Ланкастера и глазами показала ему на сына. После чего он понимающе кивнул и шепнул что-то уже своему сквайру, тут же отправившемуся выполнять поручение. В итоге сэр Джон Димок, лицо которого пряталось под забралом грозного шлема, приветственно поклонился, а его вызов был отложен до вечера. Всего этого в торжественной церемонии было слишком много, слишком много для маленького мальчика.

Ричарда вынес из аббатства на своем плече Саймон Барли, по поводу участия которого в королевском совете я едва сдерживала свое негодование, – нужно будет не забыть улыбнуться ему, – чтобы народ мог увидеть своего короля и шумно приветствовать его так же, как только что это сделали лорды. Бурные одобрительные возгласы стали прекрасным знаком признания этого ребенка-монарха. Ричарда развернули лицом к толпе, и он поднял руку в знак благодарности, как его и учили. В этот день он действительно покорил сердца Англии.

Но потом я увидела такое, отчего брови мои нахмурились: в сутолоке Ричард потерял одну свою туфлю.

Было ли это замечено, когда он сидел на руках у Барли? Я затаила дыхание в ожидании озабоченного ропота или суеверных причитаний и комментариев. Камни в короне были тщательно обследованы придворным ювелиром. Я и подумать не могла о такой тривиальной случайности, как свалившаяся с ноги туфля, однако кое-кто мог бы углядеть в этом дурное предзнаменование. Я подумала, что это была грубая небрежность, и решила строго поговорить с теми, кто его одевал. Такого или чего-то подобного больше не должно произойти никогда. А я прослежу, чтобы не поползло никаких коварных слухов, подрывающих Богом данную власть нового короля Англии.

Но это заметила не я одна.

Благодарно поклонившись Ланкастеру, который подхватил золоченую кожаную туфельку и незаметно надел ее обратно, надежно закрепив, я встала рядом со своим сыном. Толпа восторженно взревела вдвое громче. Я на самом деле была прощена. Меня признали матерью короля, и я, благодарно поклонившись, взяла за руку Ричарда, которого поставили на ступеньки рядом со мной, с улыбкой глядя сверху вниз на его возбужденное и счастливое личико.

Мой дорогой, мой любимый Нед! Я сделаю из него такого короля, какого Англия еще не знала.


Итак, это началось. Новая эра моей жизни. В этот день я должна заявить о себе – с определенной осмотрительностью, с хорошо рассчитанным благоразумием и осторожностью, а возможно, и с помощью улыбки судьбы. Едва корона, которая накануне ознаменовала собой факт законного наследования Ричардом трона короля Англии, была упакована в специальный дорожный сундук, как мой камергер распахнул передо мной двери зала королевского совета и объявил о моем появлении. Новые члены совета Ричарда – некоторые из них были не рады видеть меня – поспешно поднялись со своих мест.

Это было впечатляющее собрание. Графы Марч и Арундел, епископы Лондонский и Солсберийский, а помимо них еще и другие лица, знакомые мне по встречам при дворе или в компании Неда при его жизни. Это была группа влиятельных людей, способных дать моему сыну дельный совет, что радовало меня, хотя сама я никак не могла повлиять на ее состав. Крупнейшие магнаты королевства сами посчитали нужным явиться сюда наутро после коронации.

Мне необходимо было довести до них – в приличествующей манере, – что им не следует игнорировать пожелания матери короля. И что меня не удастся отодвинуть куда-то на задний план.

Меня заинтересовал тот факт, что Джон Ланкастер, который официально не входил в совет, благодаря своим полномочиям надзора за всеми аспектами управления страной, мог при желании посещать его заседания. Так что он тоже присутствовал здесь – по моему прямому требованию.

Что ж, посмотрим, что мы тут увидим. Я должна, насколько это возможно, подогнать этот совет под себя, но у меня не было уверенности, что мое поведение не покажется кому-то унизительным, будто я пришла их упрашивать. Все должно находиться в разумном равновесии, и мне это было прекрасно известно. И даже сейчас я могла проиграть.

– Милорды. Джентльмены. – Они еще продолжали кланяться, когда я двинулась к ним с учтивым выражением на лице, на ходу склонив голову в сторону Ланкастера и двух графов, потом – в сторону епископов. Манеры мои были благопристойны, так что присутствующие не должны были заподозрить в этом женского коварства.

Для меня быстро выдвинули стул, а когда я на миг задержала взгляд на его жестком сиденье, появилась и подушка. Все это было установлено во главе стола после смещения оттуда графа Арундела. Я села, жестом показав, что они тоже могут сесть, и положила перед собой документ, накрыв эту внушительную сложенную бумагу своими ладонями; очень дорогие кольца на моих пальцах были красноречивым посланием для всех собравшихся как знак моего могущества. Это было мое дело, и только мое.

– Мы не ждали вас, мадам. – Епископ Лондонский явно не считал мое присутствие здесь ни уместным, ни необходимым.

– Да, милорд. Я и не собираюсь посещать все ваши собрания, хотя они чрезвычайно интересуют меня. Я также знаю, что мне это не положено, но не сомневаюсь, сэр, что сегодня моему присутствию тут будут рады. Вы должны знать, как я ценю ваши советы во благо моего сына, короля Англии. – В ходе наступившей долгой паузы я поочередно посмотрела на каждого из сидящих за столом. – Ваши знания в области государственных дел будут бесценны, поскольку ни я, ни мой сын, король, не имеем опыта непосредственного управления страной. – Я снова сделала паузу. – Хотя я, конечно, и была принцессой Аквитании.

Они же не думают, что я ничего не почерпнула для себя, когда мы правили в Аквитании? Я победно улыбнулась тем, кто находился здесь, чтобы диктовать направление развития королевства при новом монархе. Лесть могла завести меня очень далеко. Скрытая враждебность из-за того, что я, фигурально говоря, протопталась у них по ногам, испарялась прямо на глазах, но склонятся ли они под моим диктатом? Я сжала документ еще крепче, чтобы дрожь отблесков света в моих драгоценных камнях не выдала моего волнения и неуверенности.

– Добро пожаловать, мадам. – Выражение лица Ланкастера оставалось таким же скучным, как пресная запеканка с травами.

– Мне хотелось бы обсудить с вами один вопрос. – Я выразительно похлопала ладонью по своему объемистому документу.

– Мадам, возможно, рассмотрение вашего вопроса не требует особой срочности? У нас есть масса дел, которыми необходимо заняться. – Это был граф Арундел, человек довольно гордый и чрезвычайно нетерпеливый. Станет ли он открыто распаляться против меня, ссылаясь на установившиеся традиции? Королевы редко участвовали в заседаниях королевского совета, а матери королей – еще реже. – Положение с финансами просто критическое, – продолжал он. – Мы как раз говорили об организации поездки нашего юного короля по стране, чтобы он познакомился со своими подданными…

Я перевела взгляд на него, и улыбка моя демонстративно угасла.

Он тут же умолк.

– Но если вы так пожелали, то конечно, мадам, – поспешно добавил он.

– Я уверена, что это будет хороший политический жест, – согласилась я, медленно и старательно разворачивая документ, чтобы все имели возможность оценить тяжелую печать на нем, а также тот факт, что находится этот документ в моих руках, а не в их. – Мы обсудим ассигнования на новую королевскую баржу, которая порадует короля. А ознакомительная поездка может и подождать. И это главный вопрос, который мы должны рассмотреть.

Они напряженно вытянули шеи.

Я сделала глубокий вдох и улыбнулась им со всей своей безмятежностью, буквально чувствуя, что у меня за спиной появляются тени из прошлого. Эдуард, излучающий властное величие, грациозная Филиппа и блистательный Нед, навеки увенчанный славой, – все они стояли у моего плеча. Но роль их сейчас была завершена – бремя забот и задача достижения успеха в будущем теперь лежали на мне.

– Моему сыну-королю необходима жена. Вот наше первое предложение, которое можно было бы ожидать, – объявила я. – Оно от могущественного Карла IV, императора Священной Римской империи. Он предлагает руку своей одиннадцатилетней дочери Анны. Император, похоже, не тот человек, который станет ждать у моря погоды, – да и нам не даст…

Пока, как я и предполагала, разворачивалась оживленная дискуссия, я ждала.

– Но соответствует ли этот союз нашим интересам и лучшим ожиданиям?

– Видимо, нет. Хотя для юного короля это был бы великолепный альянс.

– Император ведет политику, дружественную Франции. Устроит ли это нас?

Я сидела и слушала. Во многом я себе это так и представляла. Разногласия и нерешительность. Ланкастер не принимал в этом участия, и это снова заинтриговало меня. Его линия поведения была мне понятна. Пока я разыгрывала из себя женщину, нуждающуюся в совете, он придерживал свои соображения при себе, чтобы никто не мог обвинить его в том, что он заносчиво использует свое влияние. А таких, кто был бы счастлив позлословить в его адрес, было немало.

– Так мы рассмотрим это предложение или откажем ему, милорды? – наконец сказала я, вклиниваясь в их обсуждение.

– Мы не откажем ему. По крайней мере, не откажем сразу, мадам.

Это был граф Марч, чья заинтересованность в престоле по линии Филиппы, кузины Ричарда, периодически продолжала беспокоить меня, несмотря на громогласное заявление Эдуарда. Потому что Эдуарда уже не было в живых, а граф Мортимер был перед нами.

– Я бы никогда не торопилась с этим, милорд. Всем нам известна ценность дипломатии. Но… – Я повернулась к Ланкастеру, своему верному союзнику. – Стоит ли нам обсуждать этот брак, принесет ли это пользу? – Я решила немного подтолкнуть их. – Будет ли союз с императором способствовать успешности нашей собственной политики, политики Англии?

Ответил он сразу же:

– Нет, мадам. Думаю, этого не произойдет. Никакой перспективы дипломатической выгоды в этом для нас нет. С моей точки зрения, он состоит в слишком тесном сговоре с французами. Мы можем сделать более удачный выбор.

– Я тоже так считаю. Все с этим согласны? Мы поблагодарим императора, но поищем невесту в другом месте.

Все склонили головы в знак согласия, а я снова сложила свой документ и передала его ожидающему секретарю. Отказ этот должен быть соответствующим образом оформлен и с нашими сожалениями передан императору.

– Благодарю вас, милорды. – Я встала, так что и им тоже пришлось подняться. – Надеюсь, вы поймете меня, когда я сделаю предложение не принимать решения относительно супруги для моего сына без моего согласия.

Ни единого возражения не последовало, и я удалилась.

На лице Ланкастера читалось ироничное одобрение, когда он, зайдя ко мне чуть позже в тот же день, в ленивой позе расположился в моих покоях, – как это сделал бы и Нед, – в то время как я с задумчивым видом беспокойно расхаживала по комнате.

– Молодец, Джоанна, хорошая работа.

– Что, правда?

Я сделала это. Я достигла всего того, что и намечала в эти первые дни правления Ричарда, обозначив свое место в королевском совете и показав этим гордым магнатам, что буду представлять важную силу в жизни короля, с которой нельзя не считаться. Что это я буду определять курс, который мы выберем при женитьбе Ричарда, а не милорды Арундел и Марч или епископ Лондонский. И даже не Ланкастер. Я буду продолжать посещать заседания королевского совета, когда сочту это нужным. И советники при мягком обхождении с ними должны привыкнуть к моему присутствию там. Я знала, как действовать в бархатных перчатках, когда это необходимо.

А необходимо это было всегда.

Многие назвали бы мои действия вмешательством. Я видела суровое осуждение на лице графа Марчского. Что касается жены для Ричарда, мне ли не знать, насколько это важно для могущественного человека? Я позабочусь о том, чтобы будущая королева соответствовала моему выбору – была красива, с хорошей родословной, способна к деторождению. Моему сыну нужна внушительная невеста, какой я в свое время была для Неда. Ричард будет самым востребованным женихом-принцем во всей Европе.