— Приветствую вас, — слегка поклонился вошедший. — Я доктор Боски. В какой палате мисс Уорнер?

— В девятьсот первой, — она вручила ему историю болезни.


Очнувшись от горячечного забытья, Тедди словно издалека услышала голоса. За дверью охранник Мэк Дуглас требовал у кого-то удостоверение личности.

— Вы уж извините за перестраховку, доктор Боски, — служба такая, — сказал бывший полицейский и открыл дверь.

Врач приблизился к кровати, на которой лежала Тедди.

— Разрешите представиться: доктор Альдо Боски из «Американского госпиталя» в Париже. Принц Жак попросил меня взять под контроль ваше лечение, — сказал он с легким акцентом.

Каждое движение давалось Тедди с трудом.

— Жарко, — прошептала она пересохшими губами. — Доктор… я не умру?

— Вы очень скоро поправитесь.

Выслушав ее сердце и легкие, он критически оглядел кровать и счел, что изголовье следует поднять повыше. Тедди слышала, как он водит рукой по металлическому каркасу.

— Ах, как я сразу не заметил, вот же рычажок электропривода.

Тедди невольно оказалась в сидячем положении. Она утомленно прикрыла глаза. Палата куда-то поплыла…


* * *

Молоденькая медсестра зашла в гостиную для посетителей и сообщила Жаку, что доктор, вызванный из Парижа, прибыл и уже успел осмотреть Тедди.

— Наконец-то! — с облегчением вздохнул Жак.

— Он ее в считанные дни поставит на ноги, — уверила Кристина. — Надо послушать, что он скажет.

— Доктор Боски сейчас вышел, — сказала медсестра. — Он хочет просмотреть рентгеновские снимки.

— Почему доктор Боски? — У Жака сердце ушло в пятки. — Я вызывал Сэнфорда Склара!

Медсестра непонимающе уставилась на принца. Ее лицо сделалось мертвенно-бледным.

— Но, ваше высочество, он занимался с мисс Уорнер добрых двадцать минут!

Жак ринулся прочь из гостиной.


Тедди опять бредила. Вдруг она почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи.

— Тедди! — кричал Жак. — Тедди! Проснись же! Что с тобой? О, Господи!

Она с трудом подняла веки. Лицо Жака расплывалось у нее перед глазами.

— Ты жива, слава Богу, ты жива! — повторял он, прижимая ее к груди. — Я подумал, что это конец, что больше тебя не увижу.

— Я с тобой, — тихо откликнулась Тедди.

— Любимая, — шепнул ей Жак, а потом обернулся к стоящим в дверях охранникам. — Она не пострадала, но у меня дурное предчувствие. Надо перевести ее в другую палату — срочно.

В палате засуетились люди в белых халатах. Среди них Жак, Кристина и Габриелла чувствовали себя лишними. Тедди переложили на каталку, накрытую белой простыней, приятно холодившей разгоряченное тело. Рядом с каталкой кто-то осторожно нес капельницу.

— … в другую палату… — донесся до нее голос Жака. — Ради ее безопасности.

Почему меня везут в другое место? — метались в ее голове горячечные мысли. — Наверно, из-за этого врача… Тедди вздрогнула. Она силилась вспомнить что-то важное. Что-то подозрительное…

Он сел к ней на кровать. Взял стетоскоп. Долго шарил под кроватью, говорил, что нужно поднять изголовье.

Тедди провела языком по растрескавшимся губам. Почему ему не давала покоя ее кровать?

Неужели…

— Жак, — хрипло прошептала она, — там, наверно… Пусть все выйдут из палаты. Там, наверно, бомба.


Здание клиники содрогнулось от взрыва. Из окна палаты, откуда только что вывезли на каталке Тедди, вырвался красный огненный столб.

Охрана и медицинский персонал успели эвакуировать всех с девятого этажа. По предварительным данным, никто не пострадал.

Жак на руках вынес Тедди из здания, осторожно опустил на траву и приказал принести одеяла. Вокруг царила невообразимая суматоха: толпились какие-то люди, завывали сирены, бегали солдаты и полицейские. Пациенты сидели на траве или растерянно переминались с ноги на ногу. Те, кто оказались поблизости, во все глаза разглядывали принца Жака и бледную неподвижную девушку.

Врач, вызванный из Парижа, прибыл только к вечеру. Он внес коррективы в назначенный курс лечения. Через несколько часов температура снизилась. Прошло три дня, и Тедди уже могла самостоятельно садиться в постели.

Жак осыпал ее цветами. В одном из букетов она нашла бесценное жемчужное ожерелье.


Кафедральный собор утопал в торжественном убранстве. В присутствии узкого круга представителей монархических династий Европы, архиепископа Коста-дель-Мар и других церковных иерархов Жак опустился на одно колено на бархатную пурпурную подушечку. Церемония коронации длилась уже более полутора часов.

Князь Генрих, держа обеими руками сверкающую корону, произнес те же слова, которые говорил его отец много лет назад.

У Жака на лбу выступили капли пота.

Князь Генрих опустил корону на голову сына.

Князь Жак, правящий монарх Коста-дель-Мар, поднялся, осенил себя крестом и принес традиционную клятву верности своей стране. После этого он с улыбкой повернулся лицом к присутствующим, ища глазами Тедди.


После коронационной речи Жака перед тысячами собравшихся состоялся прием на пятьсот человек в Вандомском замке.

Князь Генрих, сияющий от гордости и удовольствия, приветствовал гостей, стоя рядом с сыном. На душе у него было необычайно легко.

— Ваше высочество, думаю, вы испытываете удовлетворение, — сказала королева Нидерландов Беатриса, когда, наконец, с приветствиями и рукопожатиями было покончено и Генрих смог взять бокал вина.

Генрих кивнул:

— Долгие годы я ждал, пока мой сын созреет, чтобы взять на себя ответственность за страну, и вот, хвала Господу, дождался. Теперь дело за венчанием. Он сделал прекрасный выбор. Надеюсь еще обнять внуков, — добавил старый князь.

— Уверена, будущая невестка подарит вам чудесных внуков, — одобрительно кивнула Беатриса. — В семью вливается молодая, сильная, свежая струя — что может быть лучше для продолжения рода!

— Тедди — необыкновенная девушка, — подхватил Генрих.

Обсудив с Беатрисой последние новости королевских семейств Европы, князь Генрих признался:

— Не помню, когда я в последний раз был так счастлив. Первым делом приведу в порядок свою коллекцию марок, а потом можно будет подумать о разведении арабских скакунов.


* * *

Плотный кремовый конверт был надписан от руки каллиграфическим почерком. На голубой марке красовался портрет князя Генриха. С обратной стороны клапан скреплялся печатью княжеского дома.

Королевское приглашение. Его получили тысяча двести человек.

Джамайка Дю-Росс запрыгала от радости, вытащив конверт из почтового ящика своего дома в Коннектикуте.

— Ты только посмотри! — бросилась она к матери, высаживающей в саду луковицы тюльпанов. — Вот оно! Значит, это правда! Я полечу в Коста-дель-Мар!

Майкл Овитц вскрыл конверт специальным серебряным ножичком и прочел изящно выгравированные строки: «Его высочество князь Коста-дель-Мар Генрих имеет честь…» Овитц дважды перечел эти слова и почувствовал, что у него участился пульс. Немногие в Голливуде могли похвалиться таким приглашением.

На его столе зажужжал телефон. Это Уилл Кэмден спешил поделиться с ним своей радостью: ему доставили такой же конверт.

Нью-йоркский художник-ювелир Кеннет-Джей Лейн первым делом связался с одной из своих самых знаменитых клиенток — Элизабет Тейлор. Получив приглашение на свадебный ужин в Коста-дель-Мар, он решил выяснить, кто еще оказался в числе избранных и кто мог бы предоставить ему место на борту личного самолета. Элизабет тоже собиралась в дорогу; в свое время она тепло приняла и поддержала княгиню Лиссе в начале ее актерской карьеры.

В Техасе, на ранчо «Джакаранда», Клифф Фергюсон едва не поссорился со своей дочерью Ребеккой.

— Почему это мы откажемся? Нет уж, папочка, раз нас пригласили — поедем, и все!

Клифф с сожалением покачал головой. Встреча с Габи принесет новую боль. Нет, больше он не сможет ступить на костанскую землю.

В Палм-Бич сестра покойного Хьюстона Уорнера, Алисия, прошлась по дорогим магазинам на Уорт-авеню. Вернувшись домой, она сразу заметила среди свежей почты плотный кремовый конверт. У нее дрогнуло сердце.

Принцесса Монако Каролина обсуждала с пресс-секретарем свой график на текущий месяц. При виде конверта с печатью костанского княжеского дома она сразу поняла, что приглашена на венчание. С довольной улыбкой она приказала особо отметить указанный день в своем календаре.

В Букингемском дворце королева Елизавета II, сидя у себя в кабинете, просматривала предварительно разобранную секретарем почту. При виде приглашения из Коста-дель-Мар она вздохнула и погрузилась в невеселые раздумья о семейной жизни собственных детей. Однако она решила подтвердить свое согласие присутствовать на этой церемонии, тем более что они с Генрихом не виделись целую вечность…


В аэропорту чилийской столицы стоял длинный черный лимузин. Никос Скурос, развалясь на заднем сиденье, развернул последний номер «Пари-матч», купленный в киоске.

«Свадьба века», — кричали заголовки на первой полосе.

Никос придирчиво изучил объявление о помолвке и официальную фотографию, на которой Тедди Уорнер, в розовом шелковом платье и потрясающем бриллиантовом колье, была изображена под руку с Жаком, новоиспеченным князем, одетым в военный мундир с костанскими регалиями. Скурос досадливо скомкал газету и бросил ее под ноги. Жизнь не кончается, сказал он себе. Были бы деньги.

— La oficina del présidente[15], — бросил он по-испански шоферу.

Щурясь от яркого солнца, Никос разглядывал улицы Сантьяго. Весь город был к его услугам. В Чили, как и повсюду в Латинской Америке, деньги открывают любые двери. Кокаиновый бизнес, который в последние годы был на подъеме, сулил неограниченные возможности.

Да, риск есть. Но если действовать с умом…

Никос Скурос расслабился и улыбнулся своим мыслям.


— Мистер Фергюсон, я рада, что смогла до вас дозвониться, — говорила Кристина своим глубоким, чуть хрипловатым голосом.

Из трубки доносилось прерывистое дыхание.

— Простите, ваше высочество, не сразу услышал телефон — я был во дворе. Чем могу служить?

— Вы получили приглашение?

— Да, благодарю вас. Только у меня, к сожалению, на этот день назначены важные дела, так что мы с дочерью не сумеем выбраться. Очень прошу меня извинить.

— Но вы просто обязаны прибыть! — сказала Кристина, хотя у нее на языке крутились совсем другие слова: Что же ты терзаешь мою сестру, упрямый черт? — Это же важное событие!

Фергюсон колебался:

— Нет, принцесса Кристина, это невозможно.

— Что значит «невозможно»? — возмутилась Кристина — Габи уже полтора месяца почти ничего не ест, она превратилась в тень — и все по вашей милости! Вы разбили ее сердце.

— А не наоборот? Впрочем, это теперь не имеет значения. Я ценю вашу заботу, принцесса Кристина, но для всех нас будет лучше, если…

Кристина стиснула зубы. Ей никогда не приходилось разыгрывать из себя Купидона, и эта роль оказалась не из приятных. Клифф Фергюсон не желал сделать шаг навстречу, как, впрочем, и Габи.

— Я настаиваю! Могу прислать за вами наш самолет, хотя у вас, как мне известно, есть свой собственный. Убедительно прошу вас приехать. Отец воспримет ваш отказ как личное оскорбление, — на ходу придумала она. — Габи ждет вас. Она в тяжелом состоянии.

— Я думал, что это Тедди в тяжелом состоянии.

— Тедди уже выздоровела. А Габи изболелась сердцем, Клиффорд. Я знаю свою сестру — она из породы однолюбов. Если бы вы ее видели… Она тоскует, Клифф. Я за нее всерьез беспокоюсь. Что вам стоит поговорить с ней? Хотя бы десять минут. От силы — пятнадцать. А потом никто вас не станет удерживать.

Повисла пауза. Потом Кристина услышала то, чего добивалась: сдержанный смешок.

— Стало быть, вы настаиваете, чтобы я прилетел на венчание и провел десятиминутную беседу с Габи? Так я понимаю?

— Именно так.

— А позволительно ли мне будет задержать ее внимание на двадцать минут, если, конечно, я обязуюсь не превышать регламент?

— Сколько угодно, — рассмеялась Кристина. — Ну, пожалуйста! Мы с Габи не всегда ладили, как положено сестрам — иногда грызлись, как кошки, но сейчас я не могу равнодушно смотреть, как она мучается.

— Она знает о вашем звонке?

— Что вы! Конечно нет! Это будет для нее сюрпризом.

— Ясно. Будем надеяться, что этот сюрприз не огреет меня по голове. Приеду, — поставил точку Клифф.