Она сообразила, что звонок с ее мобильного был записан на пленку. Это подтвердилось, потому что следующий был звонок Вэнса Джордана. Должно быть, диспетчер службы 911 сообщила ему про ее заявление.

— Кларисса, давай поговорим, — сказал он своим обычным спокойным и отеческим тоном. — Это не то, что ты думаешь.

— Я ничего не думаю. Я знаю, что произошло.

— Малышка, ты ошибаешься. На самом деле тех мальчиков убил преступник, наркодилер. Я уверен, этот негодяй сегодня же будет арестован, и назавтра с этим будет покончено.

— Это ложь. Я все видела и могу это доказать.

— Ты ничего не сможешь доказать, девочка. И весь участок меня поддержит. Черт, да я играю в гольф со всеми остальными детективами. Я был крестным отцом первенца главного следователя, мне докладывают дежурные сержанты.

Она знала, что он говорит правду. Он пользовался авторитетом в участке, у него было множество друзей.

— Я могу это доказать, — упрямо повторила она.

— Как? Потому что ты что-то видела? А ты знаешь, каково это — быть единственным свидетелем? Любой, даже самый бездарный общественный защитник камня на камне не оставит от твоих показаний. И никто не вынесет обвинительного приговора на основании показаний одного свидетеля, тем более совсем еще девчонки. Кончится тем, что тебя обвинят в лжесвидетельстве. Так что иди домой, и мы спокойно во всем разберемся. Эти ребята были отчаянными — они втянули бы тебя в беду, если бы их не остановили. Ну, хватит, Кларисса, ты же меня знаешь. Я никогда тебя не обижу.

Вот когда она поняла, что он убьет ее. Что-то уловила в его голосе. Она постаралась сказать совершенно спокойно:

— Ну ладно, тогда я иду домой, — и нажала кнопку «конец разговора».

Телефон снова завибрировал, дисплей сиял в темноте, как маяк. Маяк! Некоторые телефоны были оборудованы устройством для отслеживания, позволяющие определить их местонахождение. Она отбросила его, будто это была змея, и бросилась бежать. Затем опомнилась, подобрала телефон, добежала до следующего квартала и сунула его под сиденье в подошедший автобус, надеясь так выиграть время.

Всю ночь она просидела в женском туалете на заправочной станции, не спала, а только дрожала, плакала и пыталась придумать, что ей делать. Утром она заставила себя выйти. Опуская монеты в платный телефон-автомат, она позвонила своей попечительнице и обо всем рассказала. Шерри велела ей успокоиться, и они договорились о встрече. Но Шерри так и не пришла. Ее отвезли в больницу, потому что ее сбила машина. Состояние ее было безнадежным.

Клэр едва с ума не сошла от горя и… сознания своей вины. Она весь день пряталась, опасаясь, что Вэнс найдет ее. Она боялась позвонить еще кому-нибудь, боялась подвергнуть их жизнь опасности. Когда плохой парень — коп, ты не можешь обратиться за помощью в полицию.

Как и говорил Вэнс, за убийство Марио и Джо-Джо был задержан член преступной шайки. Когда он находился в камере предварительного заключения, какой-то заключенный убил его самодельным ножом. Такое случается.

Она лихорадочно соображала, куда обратиться за помощью. И вспомнила про Мела Рено, волонтера, который учил их в школе играть в шахматы. Это был тихий и уравновешенный человек средних лет, ученики его любили и уважали за мастерство. Однако в прошлом у него произошла крупная неприятность, о чем она услышала от самого Вэнса, когда он разговаривал по телефону, кажется, с Эйвой. Рено был вынужден уволиться. Ему было поручено защищать супругов, свидетелей жестокого преступления, но оба оказались убитыми. «Жалкий трус! — говорил в трубку Вэнс. — У него убили двух свидетелей, а он сбежал, как крыса с тонущего корабля. Проклятый трус!»

Мел поверил каждому ее слову. Она обрадовалась, но затем он объяснил, что ей необходимо исчезнуть.

А Вэнс Джордан вышел сухим из воды. В «Стар Леджер» появилась его фотография рядом со скорбящей Терезой и была приведена его фраза: «Мальчики всегда были бесшабашными и довольно отчаянными. Но мы и предположить не могли, что они так рано и трагично уйдут из жизни!»

Мел объяснил ей, что преступление уже числится раскрытым. Из-за ограниченного бюджета полицейский департамент с радостью ухватился за объяснение, что преступником был бандит, сразу после ареста заколотый до смерти. Даже такой улики, как карман от джинсов Марио испачканный кровью Вэнса, было недостаточно. Если она предъявит эту улику и обвинит его в убийстве, она только подвергнет себя огромной опасности без всякой надежды добиться справедливости. Прокуроры редко помещают свидетелей под защиту, особенно когда подозреваемым является коп. У них нет для этого ни штата, ни достаточных средств. Иногда на скорую руку устраивали защиту какому-нибудь свидетелю с помощью средств, собранных на животных, конфискованных за наркотики денег и дохода от полицейских операций. Иногда помогала перемена места жительства. Но в случае, подобном тому, что произошел с Клэр, долго она не сможет скрываться от Вэнса. Мел был абсолютно в этом уверен.

Доказательством этому служило примечание к материалам об убийстве братьев Бальзано, где говорилось, что приемная дочь Джорданов Кларисса Танкреди, как и мальчики, принимала наркотики. Вэнс и Тереза просили сообщить им любые сведения о ее местонахождении. Ее фотография из школьного альбома появилась на пакетах с молоком.

Следовательно, Клариссе Танкреди ничего не оставалось, как навсегда исчезнуть.

Порой, особенно в начале своего бегства, от постоянного нервного напряжения и усталости она доходила до такого отчаяния, что готова была войти в первый попавшийся полицейский участок и рассказать свою историю. Но она запретила себе думать об этом. Своей жизнью она была обязана мальчикам, которых заставили замолчать. Интересно, задавался ли кто-нибудь — другие работники опекунской системы, Тереза Джордан или преподаватели из ее школы — вопросом, что стало с Клариссой Танкреди. Понимали ли они, почему она бесследно исчезла?

Мел лично заказал фальшивую могильную плиту, молчаливое сообщение, что она навсегда ушла из жизни. Мастер, который выгравировал эту надпись, был его знакомым из программы защиты свидетелей, но что-то вызвало подозрения у Вэнса Джордана.

Росс слушал ее внимательно и напряженно, не перебивая вопросами. Он дал ей закончить рассказ, как будто чувствовал ее потребность выговориться.

— Недавно Мел узнал, что Вэнс снова хочет взять ребенка на воспитание, — объяснила она. — Должно быть, Мел попытался предостеречь власти штата. — Она мрачно смотрела в землю. — Это моя вина. Я давно знала, что Вэнс Джордан — убийца, но слишком боялась что-либо предпринять.

— Не смейте так думать, — сказал Росс. — Вам не за что себя винить.

— Но…

— Скажите мне, что стало с той уликой, которую вы подобрали, на которой осталась кровь Вэнса Джордана?

— Она по-прежнему у меня. Я считала ее очень веской, поскольку в отчете не упоминалось о том, что у джинсов Марио был отрезан карман. Это известно только тому, кто был свидетелем преступления. Следователи часто пропускают важные улики, которые доказывают достоверность свидетельских показаний. Если бы убийцей был не коп, я могла бы упаковать его в коробочку с бантиком, вручить следователям и геройски удалиться. Я едва не поступила таким образом. Я уже собиралась отправить улику по почте от своего имени, потом решила не указывать имени отправителя. Но если бы я отдала это единственное доказательство, то осталась бы с пустыми руками.

— А этот парень знает, как обращаться с уликами? — спросил Росс.

Она кивнула. Вэнса Джордана защищали свои же полицейские, и с ним никто бы не захотел связываться.

— Я чувствую себя такой трусихой.

— Сейчас главное — чтобы вы находились в безопасности. Если с вами что-нибудь случится, Вэнс никогда не понесет наказания за свое преступление.

— Вы говорите как Мел.

Она с болью представила себе несчастного Мела, который лежал в коме, и никто не мог сказать, выкарабкается ли он.

Росс обнял ее и дал выплакаться. Она призналась, что очень боится за Мела, объяснила, что после гибели своей опекунши из совета боится кому-либо довериться, чтобы не подвергнуть его опасности.

— Однажды вы спросили меня, почему я живу одна, — сказала она. — Именно поэтому. И еще вы гадали, как я могу выносить эту работу, ухаживать за людьми, которые умирают у меня на глазах. Потому что болезнь и медленное умирание — не самое страшное, что может случиться с человеком. Неудавшаяся жизнь — это еще хуже.

— Ничего, скоро все изменится, — успокаивал ее Pocc.

— Как?

— Вы просто скажете правду.

— Как сделали те несчастные мальчики?

— Ах, Клэр! Вместе мы что-нибудь обязательно придумаем.

Он порылся в бумажнике и достал чью-то визитную карточку.

Он был координатором, спасателем. Вот чем он занимался в армии — уносил людей от беды.

Глава 28

Периодическое расстройство зрения было одним из многих симптомов хронической болезни Джорджа. Он обнаружил, что если в этот момент не двигаться и несколько раз поморгать глазами, то зрение опять проясняется.

Однако он не всегда торопился вернуть четкость видения. Гениальный художник Клод Моне создал свои лучшие работы, когда начал слепнуть. Очертания предметов представали перед ним слегка размытыми и будто покрытыми пятнами, образовывая пейзаж, окутанный сказочной дымкой.

Джордж был не художником, а обычным наблюдателем. Его усадили в удобное и глубокое кресло, внушительное, как трон. Кресло стояло на зеленой лужайке перед главным зданием курорта, где обслуживающий персонал готовил проведение семейной встречи.

Первый большой съезд всех членов рода Беллами.

Для Джорджа он будет и последним. Он от души надеялся, что торжество пройдет хорошо и доставит всем огромную радость. Как бы ему хотелось, чтобы с ними был Пирс! Он думал о нем каждый день.

Джейн с головой ушла в приготовления, то и дело советовалась со своими внучками Оливией и Дейрой. Издали, глядя сквозь радужный солнечный свет, в сарафане и соломенной шляпе с широкими полями Джейн легко можно было принять за молодую стройную девушку.

Ах, Джейн, Джейн!

Она будто почувствовала его мысли и подошла к нему в окружении этого солнечного нимба.

— Оливия готовит список размещения за столом гостей. Хочешь взглянуть?

Джордж с улыбкой покачал головой:

— Не стоит, я уверен, что она все сделает правильно. Напомни мне еще раз, кто такая Оливия?

— Она дочка нашего самого старшего сына Филиппа.

Джордж внимательно вслушивался в ее голос, но не уловил ни тени замешательства. Филипп и его жена Лаура были в отъезде, так что Джордж еще не видел их.

— Она у них единственный ребенок?

— У нее есть сводная сестра Дженни. Девочки уже осчастливили меня правнуками. Представляешь, Джордж? Я уже в прабабках!

Для него она всегда оставалась такой же молодой и красивой, как в последний раз, когда он обнимал ее. Он промолчал, скрывая сильную головную боль.

— Филипп всегда был очень серьезным юношей, — сказала она, хотя Джордж ее не спрашивал. — Лаура — его вторая жена. А первый его брак был… Он не послушался своего сердца и женился на Памеле Лайтси, дочери Сэма и Гвен.

— Я помню Сэмюэля Лайтси по Йелю, — сказал Джордж.

— Конечно, Памела — настоящая красавица, и, когда у них родилась Оливия, они старались сохранить семью, но это давалось им с огромным трудом. Сердце его принадлежало другой женщине, с давних пор.

— Джейн, я часто думал… — Джордж не знал, как спросить, и достал из кармана маленькую вещицу. — У меня есть то, что принадлежит тебе. — Он протянул ей сережку.

— Я ее не знаю.

— Ты забыла ее у меня в комнате в 1956 году.

Она застыла, затем опустилась в соседнее кресло.

— Поверить не могу, что ты хранил ее столько лет! Я давно уже выбросила вторую сережку. Думала, к чему она одна.

— Понимаю.

— Правда? А мне кажется, ты не понимаешь.

— Тогда, может, ты объяснишь? — с легким раздражением предложил он.

— Я не извиняю себя… Но в те годы после смерти Стюарта мне было очень тяжело. Мама замкнулась в себе, больше не участвовала в нашей жизни, и я очень переживала за нее… да и за себя, потому что больше с ней нельзя было посоветоваться, рассказать о своих проблемах. Папа меня любил, заботился и старался воспитывать, но что он мог? Я росла тщеславной и довольно безрассудной, рисковой девчонкой. К тому же в ту ночь, насколько я помню, я немного выпила. Когда мы с Чарльзом поссорились, я испугалась, что это навсегда, и мне было приятно, когда ты отнесся ко мне с таким вниманием.

— Это было не просто внимание, и ты это знаешь. Я любил тебя, Джейн, и уступил тебя Чарльзу только потому…