Адалин Черно - Обещаю быть твоей

Наша близость получается смазанной, скомканной, какой-то быстрой несмотря на общее удовольствие. Несмотря на то, что мне с ней хорошо, и она кричит от нахлынувших чувств, все не так, как должно быть. Мы не открылись, не доверились, не поговорили. Переспали и всё. Как будет дальше — непонятно. Готова ли Лера довериться мне и получится ли у меня чувствовать себя рядом с ней настоящим мужчиной, а не его подобием — остается загадкой.

Лера

После случившегося я полночи лежу, глядя в потолок. Мысли испаряются одна за другой, я дрожу от холода, хотя в комнате кондиционер на двадцать пять градусов. Между нами с Богданом была близость. То, чего я хотела, но сейчас почему-то от этого только тошно.

Наверное потому что после я быстро сбежала к себе в комнату, а он даже не попытался меня догнать. Поговорить так и не получилось. Собственно, как и уснуть.

Я с большим трудом забылась сном ближе к утру, а потому проснулась в обед и решила не выходить из комнаты. Ненавидела себя за случившееся и чувствовала виноватой перед Ликой. Я почему-то думала, что стоит мне выйти, она все поймет и тут же обвинит меня в падении. Скажет, насколько я ничтожна и аморальна.

Впрочем… Лика о происходящем не знала. Я понимаю это после настойчивого стука в мою дверь и адресованной мне улыбки.

— Привет, — говорит Лика. — Мне снова уехать нужно. Посидишь с Ромкой?

Я непонимающе хлопаю ресницами, а через минуту спрашиваю:

— Куда ты собралась?

Вспоминаю о просьбе Богдана поговорить с ней об отъездах.

— Мне нужно в магазин, — Лика улыбается. — Богдан разрешил.

Я мотаю головой, впускаю ее внутрь и усаживаю на диван.

— Послушай…

— Не хочу я ничего слушать, — упрямо заявляет она. — Мне Богдан вчера все высказал. Я безответственная, глупая, ненормальная, потому что не хочу сидеть в доме. А я не хочу, Лера. Зачем это мне?

— Затем, что мой бывший муж чудовище. Ты должна быть здесь вместе со мной и Ромой, иначе он доберется до тебя.

— Да не нужна ему я, — хохочет Лика. — Ему ты нужна. Или Рома. Меня никто трогать не станет.

После провальных попыток хоть что-то объяснить Лике, теряю всякую надежду, но она внезапно соглашается и уходит из моей спальни. Я выдыхаю. Принимаю душ, привожу себя в порядок и спускаюсь, чтобы позавтракать, хотя судя по времени на часах — пообедать. Уже почти три.

На кухне встречаю няню, нанятую для помощи Лике и Ромку, уплетаюещего суп.

— Привет, — улыбаюсь ребенку. — Как дела? Вкусный? — киваю на тарелку.

Он кивает и что-то радостно тараторит на своем. Я же умилительно улыбаюсь и достаю из холодильника йогурт и фрукты. Беру гранолу с полки над мойкой. Для завтрака поздно, но я больше ничего не хочу. Не уверена, что и это мне полезет.

— Валерия, — ко мне обращается няня. — Анжелика не сказала, во сколько придет, вы не могли бы позвонить ей и уточнить?

Я замираю. Смотрю на няню удивленными глазами, а потом понимаю, что ни черта Лика меня не слушала. Просто сделала то, что ей выгодно. Набравшись терпения и сделав глубокий вдох, говорю Тамаре, что обязательно позвоню, а сама выхожу из кухни, чтобы набрать Богдана. Я говорила, что не буду стучать, но Лика, по сути, сбежала из дома, а не ушла с моего ведома.

— Слушаю.

— Лика ушла.

— Куда ушла?

— Откуда я знаю? Она приходила ко мне, просила остаться с Ромой. Я поговорила с ней, как ты и просил, а когда спустилась на кухню, узнала, что она уехала.

— Твою мать…

После этих слов Богдан отключается, а я все же возвращаюсь на кухню и запихиваю в себя яблоко и йогурт. Больше все равно не съем. Хоть это.

Забираю у няни Ромку и иду с ним в детскую, раскладываю игрушки, достаю книжки. Буду его развлекать, пока горе-мамаша где-то шляется. Почему ей не сидится здесь, не понимаю. Может, не в состоянии она взаперти провести и дня, ей нужно оживление. Кажется, такие люди существуют. Не могут они без общения. Так бы сюда подружек пригласила.

Впрочем, думать о Лике перестаю. Она взрослая девочка, точно сможет со всем разобраться сама. Вот пусть и начинает. А я буду сидеть с Ромкой, который по-прежнему тянется ко мне и с интересом собирает конструктор.

За играми с ребенком я не сразу замечаю белый конверт у двери. Просто как-то резко вижу, что он там стоит. Подвигаюсь ближе, беру его в руки, вскрываю. Там всего два предложения:

“Лика у меня. Если хочешь увидеть ее живой, позвони на этот номер…”

Я сглатываю, осматриваюсь по сторонам. Понимаю, что это записка от Игоря и он требует, чтобы я ему позвонила. Я даже за телефон берусь, чтобы набрать номер, но в последний момент звоню Богдану. Обрисовываю ситуацию в двух словах. Он просит никуда не звонить, а через пять минут после разговора рядом с детской появляется два охранника, которые пугают своим присутствием.

Не знаю, кому Богдан может доверять и надежные ли они люди. Я почему-то боюсь всех в этом доме, в подброшенной записке подозревать можно любого, даже любезную Тамару.

Я понимаю, что не могу думать ни о чем другом, кроме записки. Перечитываю ее раз за разом, а потом рву на кусочки и выбрасываю в окно. Не собираюсь я никуда звонить! Богдан точно знает, что делает. Я в этом уверена.

Ближе к вечеру я кормлю Ромку и отдаю его няне, чтобы она уложила его спать. Жду Богдана почти до полуночи, но его нет. И Лики тоже. Она не появляется, хотя я почему-то подумала, что записка — шутка. Не думал же Игорь в самом деле, что я стану переживать за бывшую жену Богдана.

Время переваливает за два ночи, когда раздается шум мотора. Я быстро вскакиваю с кровати и выглядываю в окно. Из автомобиля выходит Лика. Я глазам своим не могу поверить. Пытаюсь всмотреться в нее, но отсюда ничего не вижу, поэтому быстро направляюсь вниз. Лика заходит в дом с невозмутимым выражением лица, машет мне рукой и проходит мимо.

— Не расскажешь, что случилось?

— Богдан тебе расскажет, — она улыбается и поднимается на второй этаж.

Я злюсь, потому что Богдан не приезжает. Еще одна бессонная ночь из-за тупой дуры, которая никак не может сесть на одном месте. Я ее не понимаю! Разве это так сложно? Просто взять и спокойно побыть в доме, пока все решается, но нет! Ей нужны путешествия и передряги, хотя судя по всему, ничего с ней не случилось. Может, ее никто не похищал, а записку она подговорила подкинуть кого-то из прислуг, чтобы обеспечить себе спокойный шопинг весь день?

Я злюсь на Лику и на себя за глупое волнение. Эта дура шлялась не пойми где, а Игорь за ней следил. Вот и отправил записку в надежде, что я поведусь. С этими мыслями засыпаю, но просыпаюсь от чувства, что на меня кто-то смотрит. Открываю глаза и натыкаюсь на Богдана, который внимательно меня рассматривает.

— Расскажешь, что пообещала Игорю, чтобы он ее отпустил?

После сна мне трудно сфокусироваться. Я сажусь на кровати, прикрываюсь одеялом, хотя одетая в ночнушку. Богдан внимательно смотрит и ждет ответа, которого у меня нет. Я вообще не понимаю, о чем он говорит, что тут же ему сообщаю.

— Лера, — он говорит это так, что у меня внутри все переворачивается. — Мне некогда. Абсолютно некогда добиваться от тебя правды, поэтому ты или говоришь, или проваливаешь из моего дома. Я тебя предупреждал о связи с Игорем.

— О какой, мать твою, связи ты говоришь? — не выдерживаю. — Вчера я получила записку, после чего тут же позвонила тебе, или ты забыл? Дальше пришла твоя Лика, как ни в чем не бывало, и сообщила, что обо всем случившемся мне расскажешь ты.

— Ты ее видела? — жестко спрашивает Богдан. — Лика в истерике, двух слов сказать не может.

Меня же сковывает спазмом. Я ни сказать ничего не могу, ни пошевелиться. Вспоминаю самодовольное выражение лица Лики и вдруг понимаю, что если кто-то с Игорем и работает, то только она.

— Вчера она была в вменяемом состоянии, — перечу ему, как только прихожу в себя.

— Где записка? — спрашивает тем временем Богдан.

— Порвала и выбросила, — отвечаю, осознавая, какую глупость совершила.

Богдан усмехается, отворачивается, начинает расхаживать по комнате, раскачивая мои и без того не крепкие нервы. Я начинаю переживать, нервничать, осознавая, что моя дальнейшая безопасность и жизнь зависит от того, поверит ли он мне. А судя по действиям, Богдан ни капли мне не доверяет, даже мысль не допускает, что может быть виноват кто-то другой, кроме меня.

Становится не по себе под его пронзительным взглядом и поведением, которое уже не просто говорит, оно вопит о глубоком недоверии. Я встаю с кровати, подхожу к шкафу, достаю свою одежду, чтобы собраться и уйти. Я не хочу оставаться в его доме. Настя была права, мне стоило уехать. Богдан никогда не будет мне доверять, а я не хочу ежесекундно доказывать ему, что не вру.

Стаскиваю с себя ночнушку, оставаясь в одном белье, натягиваю штаны, кофту, достаю курточку, но Богдан меня останавливает.

— Что ты делаешь? — спрашивает со злостью в голосе.

— Ты сказал, чтобы я или говорила, или проваливала из твоей жизни. Мне нечего тебе сказать, кроме того, что я не виновата, так что мне лучше уйти.

— Этот цирк не сработает, — замечает Богдан.

— Я не собираюсь устраивать цирк. Я просто хочу уйти. Отпустишь? — киваю на его руку, что удерживает мою.

— Прекрати. Тебе достаточно рассказать, что ты пообещала ему. Что должна сделать. Передать информацию обо мне или…

— Ничего! — кричу, отталкивая его. — Ты услышишь меня, нет? Я ничего ему не обещала, потому что не разговаривала. Хочешь записку? Иди походи под окнами, поищи кусочки, они должны там быть.

Меня трясет от его недоверия ко мне. Богдан ведь даже не пытается, хотя с одной стороны его можно понять. Можно, но я не могу. Даже представить не в силах, что должно произойти, чтобы я так относилась к нему, чтобы утратила веру и гнула свою линию.

Мне больно. Так невыносимо больно. И я понимаю, что заслужила такое отношение, что сама построила все это, что получаю то, к чему стремилась, но… неужели он не может поверить даже после того, как я пообещала, что больше никогда не буду врать. Что не свяжусь с Игорем. Я ведь здесь, в его доме, словно на ладони. Жду каждый день, что он вернется с совершенно другим настроением, что перестанет меня упрекать в том, чего я не делала.

Я все жду, что все будет как прежде, вернется на круги своя.

Сталкиваюсь взглядом с Богданом и понимаю, что не вернется. Ничего уже не будет прежним. Он так смотрит на меня. С явным презрением, хотя не так давно я видела в его глазах желание и любовь. Могу поклясться, что они там были. Точно были. Я видела. Но сейчас там лишь злоба и ненависть. Я — источник его проблем. Та, ради кого он подвергает опасности свою семью.

— Я уйду, — говорю тихо. — Не нужно больше мстить.

— Думаешь, я теперь отступлю? После всего, что он сделал? После того, как забрал тебя у меня.

— Я здесь, — пытаюсь донести до него. — Здесь, рядом, пытаюсь доказать тебе, что на все готова, что не виновата в происходящем. Кому ты собрался мстить?

Никакой мести я больше не хочу. Она мне не нужна. Я желала видеть Игоря, захлебывающегося в собственных интригах, пожинающего посеянный урожай, но больше не хочу. Не ценой той боли, которую испытываю. Я израненная, измотанная, мои душа и тело находятся в не лучшем состоянии. Я больше не хочу мести, не хочу квартиру обратно, потому что просто не смогу там жить. Она для меня чужая. Была родной до тех пор, пока там все стояло на своих местах. Сейчас же это просто помещение, которое мне не нужно. Салоны… я смирилась, что они не мои и никогда не будут. Уверена, многие девочки уволились.

Тут, рядом с Ромой я поняла, что больше не хочу бороться и мстить. Не хочу бояться выйти на улицу и прогуляться в парке. Борьбу пора прекращать, но Богдан очевидно, считает иначе.

— Ты сам отбираешь у себя то, что дорого, — решаюсь сказать ему. — Я здесь, но ты меня отталкиваешь.

— Хочешь сказать, он просто так ее отпустил?

— Послушай… Лика единственная, то покидал этот дом на весь день. Ты знаешь, где она была?

— Не неси чепуху, с ней охрана.

— Ты так сильно в них уверен? — парирую. — Кто-то ведь подкинул мне записку.

Я вижу, что он пытается подумать в этом направлении, но поверить в то, что мать его сына способна на такое — сложно. Особенно, когда есть та, которая уже предавала.

— Прощай. Надеюсь, с тобой все будет в порядке.

Я иду к выходу из спальни, но у двери останавливаюсь:

— Я буду тебя ждать.

— Почему?

— Потому что пообещала быть твоей.