Снежок повсюду ходил за мной, и я была рада, что он составляет мне компанию. Теперь, когда я сама ухаживала за мамой, Кора приходила к нам всего на два часа в день, а Томми либо работал в мастерской, либо проводил время с Кэрри Холмс и ее детьми. В подвесных горшках на веранде пышно цвели яркие цветы – мысленно попросив прощения у Бутси, я купила рассаду в оранжерее, а себе поклялась, что на будущий год непременно посажу свои собственные растения. Кроме того, я собиралась заняться ремонтом дома, который со времени смерти Бутси успел обветшать. Стены нуждались в покраске, причем краска обязательно должна была быть желтой; иным я наш дом просто не представляла. Необходимо было также поправить и прочистить сточные желоба и трубы, заменить несколько подоконников и починить крышу, которая протекла аккурат над спальней Кло. В глубине души я была рада, что у меня нашлось столько дел и что мои дни до краев заполнены хлопотами и суетой. Остановиться и снова впасть в безделье мне было страшно, потому что тогда я бы снова начала думать о Кло и переживать, что ее нет рядом.

Каждый вечер Снежок выходил на переднюю веранду и лежал там до наступления темноты, неотрывно глядя на подъездную аллею. Он как будто ждал, что Кло вот-вот вернется, и какое-то время спустя я тоже стала сидеть с ним, оставляя маму перед телевизором, настроенным на одно из вечерних шоу, которые, похоже, нравились ей больше, чем новости или художественные фильмы. Правда, я старалась смотреть куда угодно, но только не на дорогу, однако стоило мне хоть на время утратить над собой контроль, и мои глаза сами поворачивались в ту сторону, ища в сгущающихся вечерних сумерках хрупкую фигурку двенадцатилетней девочки в черных джинсах и с огромным чемоданом.

Вечером в последние выходные июля мы со Снежком по обыкновению сидели на веранде, безнадежно ожидая чуда. Солнце давно зашло, и я поднялась, чтобы идти в дом, как вдруг услышала шум автомобильного мотора. Снежок тоже насторожился и приподнял голову, которая до этого спокойно лежала на его передних лапах. Я знала, что это не мог быть Томми – как раз сегодня он повез Кэрри и ее детей в Мемфис на бейсбольный турнир Младшей лиги, но и в возвращение Кло я тоже не верила. Тем не менее я машинально спустилась с крыльца и опомнилась только на кольцевой дорожке. Крепко взяв Снежка за ошейник, чтобы он, чего доброго, не бросился под колеса, я напряженно вглядывалась в темноту, где показался свет фар. Еще несколько секунд напряженного ожидания – и я узнала белый «Форд» Триппа.

– Ты изменила номер телефона или утопила мобильник в болоте? – Это было первое, что спросил Трипп, выбираясь из своего пикапа.

– Ни то ни другое, – ответила я, стараясь скрыть разочарование. – А что?

– А то, что я звонил тебе, наверное, раз двадцать, но ты мне так и не перезвонила.

Я пожала плечами:

– Ты же не оставил мне никакого сообщения.

Не отвечая, Трипп подошел ко мне и почесал Снежка за ушами.

– Не оставил! – повторила я.

– Я знаю. Только я не думал, что мне обязательно нужно оставить тебе сообщение с просьбой перезвонить. Неужели так трудно догадаться перезвонить человеку, который звонил тебе два десятка раз?

И, не дожидаясь моего приглашения, Трипп уселся в качалку.

– Как поживаешь, Вив?

Я вернулась в свое кресло, а Снежок, обнюхав колени Триппа, устроился на полу у его ног.

– Отлично.

Он слегка приподнял бровь.

– Говорю же тебе: все в порядке!

– Да я и не сомневаюсь.

Я вздохнула. У меня не было решительно никакого желания поддерживать разговор, который мог завести довольно далеко и коснуться вещей, которые я не хотела обсуждать. Ни с Триппом, ни с кем-либо еще. Да и кому, скажите на милость, могут быть интересны мои решения и полумеры, с помощью которых я обретала покой, когда особенно остро чувствовала отсутствие Кло или когда мама, выходя на улицу, забывала надеть туфли.

– Мне понравилась твоя последняя статья в газете, – заметил Трипп самым светским тоном. – Да-да, та самая, в которой рассказывалось об исполнителе блюза Роберте Джонсоне… Сейчас его мало кто помнит. Приятно было узнать, что в нашей библиотеке – когда она откроется, конечно, – найдется о нем пара биографических книжек.

– Между прочим, – сказала я, – моя работа в том и состоит, чтобы информировать читателей о книгах, которые они могут найти в новой библиотеке. Кстати, главный редактор говорит, что моя колонка пользуется популярностью и он подумывает о том, чтобы сделать ее постоянной. И это хорошо, потому что чем больше я работаю на разборке архивов, тем больше интересных вещей мне попадается.

Трипп ухмыльнулся.

– Вообще-то, это был комплимент.

Я растерянно заморгала и уставилась на него, пытаясь припомнить, что из сказанного им могло бы сойти за комплимент, но потом прикусила губу. Я и впрямь забыла, какие бывают комплименты.

– Спасибо, – выдохнула я устало. – Но если… если это все, что ты хотел сказать, то мог бы просто позвонить по телефону…

– Я и звонил, да только ты не отвечала, – почти обрадовался он. – И это возвращает нас к тому, с чего я начал наш разговор… Честно говоря, сгоряча я решил, что ты меня избегаешь, но потом я спросил себя: а с чего бы тебе меня избегать? А поскольку я знаю тебя достаточно хорошо, ответа я так и не нашел… Ну разве что тебе очень не хочется отвечать на вопросы, которые, как тебе кажется, я могу задать. Насколько я помню, между нами и раньше происходили… происходило нечто подобное.

Я попыталась подняться, но он удержал меня мягким движением руки.

– Не бойся, я не стану тебя ни о чем расспрашивать. На самом деле я приехал, чтобы отдать тебе вот это. Я ее почистил, так что можешь надеть прямо сейчас… – С этими словами он достал из кармана толстую часовую цепочку, на которой висело маленькое золотое кольцо.

– Я подумал, что ты рано или поздно захочешь получить эту штуку обратно. Она принадлежала твоей прабабке, так что это в некотором роде твое наследство. Тем более что теперь у тебя есть вторая половинка кольца.

Я удивленно взглянула на него, и Трипп кивнул.

– Да, на днях я ездил навестить Матильду. Теперь я жалею, что меня не было с тобой, когда она все тебе рассказала. Я знал, что история будет грустная, но не подозревал, что настолько…

Я протянула руку, и кольцо с сердечком легко коснулось моей ладони. Рядом маленькой кучкой улеглась цепочка.

– Спасибо. – Я закинула руки за голову и расстегнула другую цепочку – ту, на которой носила вторую половинку кольца. Под пристальным взглядом Триппа я сложила половинки вместе, так что теперь мы могли прочитать всю надпись целиком.

«Я буду любить тебя вечно».

Трипп тихонько вздохнул, а я надела обе половинки кольца на часовую цепочку и повесила себе на шею. Теперь кольцо было целым; оно удобно легло на грудь, словно так было всегда.

Трипп завозился в качалке, словно устраиваясь надолго, и я вопросительно посмотрела на него.

– У тебя, кажется, еще не все?

Он кивнул.

– Мне звонила некая Джессика из Похоронного агентства Батлера. Она сказала, что будет заниматься организацией похорон, и просила, чтобы криминалистическая лаборатория направила останки непосредственно ей. Вообще-то, ты могла просто позвонить мне. Я бы давно все сделал.

– Наверное, могла, просто… Просто я была занята.

Трипп принялся молча раскачиваться в кресле.

– Но я действительно была занята! – повторила я, презирая себя за то, что в моем голосе звучат виноватые нотки. – Я оплатила курс обучения в профессиональном колледже[48]. Быть может, через пару лет из меня выйдет ландшафтный дизайнер или что-то в этом роде. Должна же я чем-то заниматься, пока я ухаживаю за мамой?!

Я замолчала. Трипп тоже не произносил ни слова. Довольно долгое время мы словно испытывали терпение друг друга, но если Трипп казался спокойным, то я вцепилась в подлокотники своего кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Было совершенно тихо, только чуть поскрипывала под Триппом старая качалка да звенели цикады, выводя свою монотонную колыбельную. Наконец он сказал:

– Ты разговаривала с Кло?

Вместо того чтобы ответить, я встала, причем постаралась проделать это как можно решительнее и целеустремленнее.

– Мне пора. Спасибо, что заглянул.

Трипп тоже поднялся.

– Хотел бы я знать, когда ты прекратишь спасаться бегством каждый раз, когда тебе становится неловко или неудобно?.. – проговорил он, беря меня за руку.

– Никуда я не бегу! Ты же видишь – я здесь!

– Вижу. И я очень рад, что ты остаешься ухаживать за мамой… и что ты с ней помирилась. Бог свидетель, вы обе этого заслуживаете! Еще я рад, что ты возишься в саду и учишься в колледже. Все это просто замечательно, но… Скажи, ты счастлива?

На этот вопрос у меня не было ответа. На некоторое время мы даже поменялись ролями: теперь я молчала, а Трипп напряженно ждал, что́ я отвечу.

– Помнишь, что я однажды тебе сказал?

– Трипп, не надо!..

– Ты можешь обойти всю землю, но так и не найти того, что ищешь, пока не поймешь, что же именно ты ищешь.

Я вырвалась и сделала шаг к двери. Как ни странно, Снежок со мной не пошел – он так и остался лежать у ног Триппа, словно решил перейти на его сторону. К этому я была совершенно не готова. Еще одной такой потери я бы не вынесла.

– Томми дал мне прочесть дневник твоей матери. Он сказал, что это поможет мне лучше тебя понять.

Я нахмурилась, мысленно пообещав себе при первом же удобном случае поговорить с братом по-родственному. А Трипп, который, похоже, совершенно не чувствовал себя виноватым, продолжал как ни в чем не бывало:

– Дневник и то, что́ я узнал о вашей семейке с тех пор, как под деревом обнаружилась могила Аделаиды Уокер, позволили мне сделать однозначный вывод: вы все, и ты в частности, принадлежите к той редкой породе людей, которые никогда не бросают начатое дело и не пасуют перед трудностями. Да, частенько эти люди совершают ошибки – много ошибок, – но они всегда возвращаются к тому, что они недоделали, и доводят дело до конца. Возьми, к примеру, свою мать, Вив… Сколько раз она обещала себе завязать с наркотиками? У нее не получалось, но она делала одну попытку за другой и наконец добилась своего. А Бутси?.. Она потерпела жесточайшее поражение и вынуждена была уехать на долгих шесть лет, но ради дочери она нашла силы вернуться. Лично я считаю: то, что эти две женщины уезжали отсюда – иногда по многу раз, – вовсе не главное. Главное – та внутренняя борьба, которая позволила им вернуться. И ты такая же, Вив. Такая же, как весь твой род.

Я вспомнила, что Матильда говорила мне почти то же самое, и даже подумала, что Трипп просто повторяет ее слова, но потом мне пришло в голову, что, быть может, это просто я слишком тупая, поэтому очевидное для других до меня так и не дошло.

Трипп поднялся и, держась за перила, спустился с крыльца. Снежок последовал за ним, на ходу заглядывая ему в глаза, и на мгновение мне даже показалось, что пес хочет уйти с Триппом. На всякий случай я схватила Снежка за ошейник, но пес, к счастью, вырываться не стал.

– Позвони, если я вдруг тебе понадоблюсь; номер у тебя есть. Я больше тебе звонить не буду. Ты должна сама понять, чего ты хочешь, потому что ни один человек на свете не может этого тебе сказать.

Я смотрела ему вслед, пока задние огни «Форда» не растаяли в густых южных сумерках. У меня было такое ощущение, что я стою на веранде уже целую жизнь и только и делаю, что смотрю вслед людям, которые один за другим исчезают из моей жизни.

Легкое прикосновение к плечу заставило меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидела маму, которая смотрела на легкое облачко пыли, поднятое колесами Триппова пикапа.

– Я скучаю по ней… – негромко проговорила она, и я кивнула. Ах, Кло, где она сейчас? Как она?..

– Я тоже.

– Она вернется?

Я покачала головой.

– Вряд ли.

– Почему?

Я попыталась придумать что-то максимально близкое к правде.

– Потому что она сейчас очень далеко.

– Тогда почему ты за ней не съездишь?

Я посмотрела матери в глаза, готовясь оспорить, опровергнуть ее слишком прямолинейную логику. Я собиралась сказать, что это нелегко, что тут есть проблемы и обстоятельства, но слова Триппа продолжали звучать у меня в ушах, и я… так и не смогла открыть рот. Он был прав, когда говорил о моих предках – о женщинах с фамилией Уокер и о том, что они передали мне. Он был прав, когда говорил о счастье. И вдруг мне показалось, что чуть приоткрытое окно, в которое проникал лишь тонкий лучик солнечного света, распахнулось во всю ширь, и в тот же миг мир вокруг меня осветился, засверкал новыми красками и… возможностями.