Кэрол Мортимер - Опасное сходство

Дамы собрались перейти в гостиную, чтобы вместе выпить чаю перед сном. Натаньел, по обычаю, собирался остаться в столовой, чтобы без помех насладиться сигарой и бренди, в которых ему последнюю неделю отказывали: тетушка не одобряла курение в спальнях. Тем самым она, сама того не желая, ускорила выздоровление племянника…

Когда дамы встали, собираясь выйти, Натаньел тоже поднялся с места, рассеянно посмотрел в окно и вдруг нахмурился.

— Тетя Гертруда, безопасно ли мисс Томпсон идти сейчас на прогулку в одиночестве? — Залитый лунным светом мрак по другую сторону окна доказывал, что час уже поздний.

— Милорд, я не боюсь одна гулять в темноте по парку, — довольно резко ответила Элизабет.

Словно не слыша ее ответа, он продолжал обращаться к тетке:

— Тетя, может быть, будет лучше, если вечером Гектора будет выводить кто-нибудь из лакеев?

Миссис Уилсон ненадолго пришла в замешательство:

— Бетси как будто не жалуется…

Взгляд темно-карих глаз как бы невзначай скользнул по лицу Элизабет, а затем Натаньел Торн в третий раз обратился к тетке:

— Милая тетя, мне кажется, мисс Томпсон вообще не из тех молодых леди, которые жалуются. — На его губах мелькнула коварная усмешка, Элизабет почувствовала, как ее обдало жаром. Он недвусмысленно напоминал ей о том, что она пока держит слово и не жалуется тетушке на его чрезмерно вольное поведение с ней! По правде говоря, Элизабет и не испытывала желания нарушать данное слово; учитывая низкое положение, какое занимала она в доме миссис Уилсон, хозяйка скорее уж обвинит в бесстыдстве саму Элизабет, чем своего любимого племянника!

— Мисс Томпсон может встретить… опасных личностей, которые блуждают по Девонширу в такое время ночи, — сухо добавил граф.

Насколько знала Элизабет, единственная «опасная личность», которую она могла встретить здесь ночью — как, впрочем, и в любое другое время суток, — находилась сейчас в одной комнате с нею! Правда, ей не очень понравилось, что граф вмешивается в дела, которые совершенно его не касаются; до сих пор Элизабет лишь наслаждалась одиночеством своих ночных прогулок с Гектором — и в Лондоне, и здесь. Более того, она с презрением отнеслась к намеку лорда Торна на то, что она — слабохарактерная трусиха, которая боится одна гулять по ночам.

По всей видимости, миссис Уилсон разделяла ее воззрения.

— Осборн, мы в Девоншире, а не в Лондоне! — заметила она.

— И все-таки…

— Лорд Торн, я уверена в том, что мне совершенно ничего не грозит. — Элизабет удалось притвориться скромницей и в то же время бросить на него неодобрительный взгляд из-под полуопущенных ресниц.

В ответ граф насмешливо поднял одну бровь.

— Тетя, может быть, позволите мне сопроводить мисс Томпсон на прогулке? — вкрадчиво предложил он. — Выкурить сигару я с таким же успехом могу и в парке.

— Я могу пойти с Бетси, — с явным испугом предложила Летиция.

— Милая Летиция, в таком случае опасность будет угрожать вам обеим, — мягко возразил граф.

Миссис Уилсон озабоченно нахмурилась:

— Ты серьезно считаешь, что Бетси опасно выходить одной по вечерам?

Лорд Торн пожал своими широкими плечами и ответил:

— Едва ли контрабандистов в этой части страны стало меньше, чем было несколько лет назад.

Элизабет, что было для нее нехарактерно, лишилась дара речи, услышав предложение графа сопровождать ее на прогулку, но теперь она опомнилась:

— Контрабандисты?!

В его карих глазах заплясали насмешливые огоньки, и он склонил голову.

— Хотя контрабанда до сих пор вне закона, многие девонширцы считают ее весьма прибыльным родом занятий. Я совершенно уверен, что джентльмены, занятые контрабандой, предпочтут, чтобы их не видела молодая особа, которая выгуливает собачку.

— Об этом я не подумала! — кивнула миссис Уилсон. — Да, Осборн, наверное, тебе лучше проводить Бетси…

Бетси готова была закричать от досады. Ее обсуждали так, словно у нее нет ни собственной воли, ни собственного ума. Впрочем, у Бетси Томпсон, компаньонки балованного и обожаемого песика миссис Уилсон, и не должно быть ни того ни другого…

— Разве что Бетси считает неприличным выходить наедине со мной? — хрипло продолжал граф.

Поджав губы, Элизабет вскинула голову и посмотрела в его красивое лицо. Она понимала: утолив голод за ужином, граф не прочь поиздеваться над ней.

— Вы…

— Осборн, твое предположение столь же нелепо, как и, например, запрет убирать в твоей спальне молодым горничным, — раздраженно заметила миссис Уилсон. Тем самым она указала Элизабет ее место. Компаньонка — все равно что прислуга. Ей все труднее было играть эту роль в обществе быстро поправляющегося Натаньела Торна…

— Давно ли вы стали откликаться на имя Бетси?

Услышав столь неожиданный вопрос, молодая особа, решительно шагавшая рядом с Натаньелом по освещенной лунным светом дорожке, чуть не споткнулась от неожиданности.

Его предложение сопровождать ее на прогулке явно разозлило ее; Натаньел понял это по ледяному молчанию, каким она реагировала на все его реплики. Сходив к себе за накидкой, она взяла поводок Гектора у услужливого лакея и вышла, не удостоив Натаньела даже взглядом. С тех пор Элизабет ни разу не ответила ему. Он следовал за ней не спеша, наслаждаясь на ходу сигарой. Так как ноги у него были длиннее, ему не составляло труда идти с ней рядом.

Судя по ее молчанию и упорному нежеланию смотреть на него, он понял, что она не намерена даже подавать виду, что замечает его присутствие. Значит, надо напомнить ей о себе!

Что, как понял Натаньел, он только что и сделал…

Оправившись от потрясения, она вскинула голову; ее черты резко выделялись в лунном свете.

— Что вы имеете в виду?

Стоял ясный весенний вечер; стало так тепло, что Натаньел вышел без плаща. На небе ни облачка; ничто не затеняло яркости звезд, сверкающих на черном бархате неба. Натаньел решил, что для контрабандистов сегодняшняя ночь не самая лучшая. Судя по всему, эти господа предпочитают сплошную облачность. В темноте никто не заметит их передвижений.

В такую ночь приятно гулять под луной с молодой и желанной женщиной и песиком, который радостно трусил впереди.

Однако до сих пор их прогулку сопровождала безмолвная борьба.

Натаньел вздохнул и продолжал:

— Я заметил, что вы всякий раз вздрагиваете, когда моя тетушка — как и все прочие — так к вам обращается.

— Вы ошибаетесь, милорд…

— А мне кажется, что не ошибаюсь, — решительно возразил он, чувствуя, что его терпение начинает иссякать.

Элизабет бросила на него настороженный взгляд, понимая, что до сих пор сильно его недооценивала. Его проницательность показывала, что перед нею не просто любящий племянник миссис Уилсон или легкомысленный друг скандально известного лорда Фолкнера, который сегодня чуть не поцеловал ее.

— Вы молчите — наверное, придумываете какое-нибудь правдоподобное объяснение? — негромко предположил Натаньел.

Она раздраженно вздохнула.

— Милорд, чтобы узнать, в чем тут дело, достаточно спросить вашу тетушку! — ответила она, не останавливаясь.

— Чего я, по вполне очевидным причинам, не собираюсь делать!

В самом деле, не к лицу графу Осборну проявлять такой интерес к молодой даме, которая служит компаньонкой тетиного песика!

— Уверяю вас, милорд, никакой тайны здесь нет. Миссис Уилсон решила, что мое полное имя Элизабет не совсем подходит для прислуги, — с беспечным видом продолжала она.

Значит, по-настоящему ее зовут Элизабет! Натаньел по-прежнему шагал с нею рядом. Да, верно, имя Элизабет подходит черноволосой красавице гораздо больше, чем Бетси.

— Значит, я буду называть вас Элизабет…

— Думаю, не стоит! — От волнения она снова резко остановилась. — Я… вашей тетушке это не понравится, — добавила она уже не так пылко.

— Не помню, чтобы я говорил, что намеревался спросить разрешения у тетушки, — сухо ответил Натаньел.

Элизабет нахмурилась, демонстрируя неудовольствие.

— Милорд, моего разрешения вы тоже не спрашивали… а если бы спросили, я бы решительно вам отказала!

— Может быть, когда мы вместе и одни, как сейчас…

— Нет, милорд!

Он пожал плечами:

— Я ведь обращаюсь по имени к Летиции!

— Потому что она вам свояченица, — чопорно отозвалась Элизабет. — Я же — просто…

— Молодая леди, которую я сегодня поцеловал, — хрипло закончил за нее Натаньел.

Она снова резко остановилась и развернулась к нему лицом. Ее синие глаза сверкнули в лунном свете.

— Не поцеловали, лорд Торн, а только попытались поцеловать! По-моему, мне удалось успешно отбить все ваши атаки! — не без самодовольства добавила она.

Натаньел почувствовал себя задетым. Ах, она считает, что ей без труда удастся и впредь отбивать все его атаки?!

Элизабет тоже кое-что поняла; она осторожно попятилась.

— Сэр, вы не имеете права пользоваться преимуществами своего положения по отношению к девицам, которые служат у вашей тетушки!

— Милая Элизабет, у моей тети служит только одна молодая девица, по отношению к которой я намерен воспользоваться преимуществами своего положения! — прошептал Натаньел, отбрасывая окурок сигары и медленно подходя к ней.

— Я не ваша милая! — возмутилась она.

— Пока еще нет, — хрипло ответил он.

— И никогда ею не стану! — Ее черные кудряшки запрыгали в свете луны. — Милорд, вы не имеете права…

— Нет, имею, — уверенно кивнул Натаньел.

— Вы… ах! — Все ее возражения резко пресеклись, когда он решительно заключил ее в объятия и притянул к себе.

— И на сей раз, моя милая Элизабет, вы не воспользуетесь своим преимуществом, помня о моих сломанных ребрах! — Он расплылся в улыбке и, опустив голову, жадно прильнул губами к ее губам.

Утренние ощущения оказались верными… Чувственные, опытные губы Натаньела Торна и очаровывали, и дарили наслаждение. По всему телу Элизабет разлилось тепло; сердце сладко заныло, груди напряглись, а соски набухли и стали резко выделяться под тонкой тканью платья. Потом на нее накатила горячая волна… О-о-о! Элизабет никогда еще не испытывала такого сладкого жара; она почувствовала, как тяжелеет низ живота и увлажняется преддверие ее лона. Ноги ее задрожали, колени подкосились…

Вскинув руки вверх, она вцепилась пальцами в шелковый жилет Натаньела. Она хотела лишь удержаться на ногах, но сразу же почувствовала, как напряглись его мускулы под рубашкой в ответ на ее прикосновение. Его губы по-прежнему не отрывались от нее.

У Элизабет захватило дух. Она поняла, что ничего более волнующего в ее жизни еще не было. Ничего подобного она раньше не переживала и не испытывала. Жар, который струился по ее телу, охватил ее целиком, когда он положил ладонь на ее грудь…

Внезапно поцелуй оборвался, и Элизабет, у которой по-прежнему кружилась голова, изумленно прищурилась. Натаньел мрачно смотрел куда-то вдаль.

— Что вы наделали, глупая девчонка! — воскликнул он.

Что же она?..

— Гектор! — ахнула Элизабет. Должно быть, пока они целовались, она нечаянно выпустила поводок, и Гектор, чей лай слышался где-то вдали, успел далеко убежать…

— Это вы во всем виноваты! — пылко прошептала она.

— Не я настолько потерял голову от наших поцелуев, что позволил своему питомцу сбежать, — угрюмо напомнил ей Натаньел, когда они вдвоем поспешили по темной тропке в погоню за озорным песиком. Точнее, бежать пришлось Элизабет; Натаньел шел обычным шагом и вполне поспевал за нею.

— Я не… Гектор! Гектор! Я вовсе не потеряла голову! — Она метнула на него обвиняющий взгляд, продолжая звать своего питомца. — Если бы вы не… Гектор! Гектор!

— Элизабет, хочу вас предупредить… — Натаньел решил прервать то, что счел подготовкой к обвинительной речи, достойной его тетки, когда она постепенно приходила в раж. — Контрабандисты в этих краях очень даже настоящие. И если кто-то из них случайно оказался сейчас здесь…

— Милорд, по-моему, вы просто пытаетесь меня запугать.

— Сами посудите, ну зачем мне вас запугивать? — миролюбиво осведомился он.

— Да затем, что вы испытываете от этого какое-то сомнительное удовольствие! — парировала Элизабет, решив, что с нее хватит издевок на один вечер. — А я не намерена пугаться сказок и легенд… — Она резко замолчала, снова услышав лай Гектора вдали. Затем послышался грубый мужской голос; заржала и зафыркала испуганная лошадь…

— Гектор! — закричала Элизабет, бросаясь вперед, в темноту.

Натаньел поспешил за ней; сердце как будто перестало биться у него в груди, когда он увидел, как Элизабет мчится туда, где виднелся силуэт Гектора. Песик лаял на огромного, призрачно бледного коня. Конь фыркал, испуганно закатывал глаза и пятился к краю утеса, угрожая сбросить своего всадника. Потом испуганное животное встало на дыбы…