Кэролайн Хаддад - Отмщение

— Ты намекаешь, что это я убила Томми?

— Нет, ни в коем случае! Наоборот, я хочу подтвердить твое алиби, устранить малейшие подозрения.

— А зачем мне надо было его убивать? Можешь поговорить с моим адвокатом, он свидетель того, что я собиралась разводиться с Томми задолго до того, как он изменил свое завещание не в мою пользу. Я думала, Грэйс, ты пришла ко мне как подруга.

— Я действительно пришла к тебе с самыми лучшими намерениями.

— Кроме того, зачем мне надо было разбивать входную дверь моего дома?

— Но ведь можно вообразить себе следующее. Предположим, у убийцы был ключ или Томми, не подозревая ничего, пригласил убийцу к себе в гости. Потом убийца умышленно или неумышленно столкнул Томми с обрыва и убежал, а лишь потом некто или сам убийца, пытаясь направить следствие по ложному следу, разбил в доме стеклянную дверь, чтобы подумали, что убийство совершил грабитель.

— Дорогая моя. — Киттен встала. — Это тема твоей будущей книги? Тогда позволь мне тебе сообщить, что по осколкам разбитой двери, которые валялись в доме повсюду, полиция обнаружила, что в дверь ударили снаружи, а не изнутри. Это означает, мисс Мэндлин, что убийца входил в дом, а не выходил из него.

Но Грэйс и не думала уходить, несмотря на красноречивый жест хозяйки, а нагло налила себе в бокал вина. Подумав малость, Грэйс, а вернее будущая Кристи Агамемнон, великая сыщица Аляски, вдруг резко вскочила, чем еще больше озадачила кинозвезду.

— Где были осколки? — решительно спросила сыщица.

— Что?

— Ты сказала, что осколки были разбросаны по всему дому. Где именно? В кухне?

— Нет.

— В ванной?

— Нет. — Киттен от такого напора уже перестала что-либо соображать.

— Тогда где? Покажи, где они были.

Киттен, озадаченная и напуганная припадочной гостьей, подвела ее к входной двери, некогда стеклянной, а теперь замененной на новую, из тикового дерева. От этой двери Киттен повела гостью в гостиную, потом в соседнюю комнату, а оттуда во внутренний двор.

— Вот по этому пути и валялись осколки, — проинформировала Киттен. — Сколько их было, не знаю, об этом ты можешь узнать у детектива Морриса.

— Замечательно. — Грэйс осмотрела внутренний дворик. Прекрасное место! Со стороны океана веял приятный бриз, обдувал прохладой солнечные холмы. В этом дворике Томми, по-видимому, понял, что его жизнь в опасности.

Грэйс попыталась представить себе, как разыгралась сцена убийства. Со стороны обрыва двор был огорожен кирпичным забором в метр высотой, а напротив дома со двора вверх на вершину холма вела тропинка. Грэйс немного прошлась по этой тропинке и оглянулась на дом. Отсюда хорошо была видна гостиная и еще одна комната, в которой, по утверждению Киттен, полиция тоже нашла мельчайшие осколки стекла.

— Что это за комната? — спросила Грэйс.

— Рабочий кабинет Томми. Он там писал.

— Так-так.

— Что так-так?

Но Грэйс еще не могла сформулировать смутные мысли. Что делал Томми, когда в дом вломился убийца? Работал в своем кабинете?

— Компьютер был включен?

— Компьютер? — недоуменно переспросила Киттен.

Грэйс тяжко вздохнула, начиная раздражаться ее тупостью.

— В ту ночь, — сдерживаясь, начала объяснять Грэйс, — когда убийца ворвался в дом, компьютер был включен?

— Откуда я знаю, — пожала плечами Киттен.

— Я пытаюсь понять, где был Томми в тот момент, когда в дом проник убийца.

— А! Понятно. Дай подумать. Мне кажется, в тот момент Томми был здесь, во дворе. Он любил выходить сюда поздним вечером и смотреть на звезды. Он был в некотором роде романтиком. Все-таки в Томми было и нечто хорошее, — печально и задумчиво произнесла Киттен.

— Мы сейчас анализируем не характер Томми, — сурово напомнила Грэйс, — а его действия.

— Да, конечно, — вернулась Киттен к действительности. — Я вспоминаю, что полиция нашла в этом дворе бокал с остатками любимого вина Томми и отпечатками его пальцев.

— Итак, Томми был здесь. Смотрел, так сказать, на звезды. И вдруг услышал, что разбилась входная дверь. Что он сделал при этом?

— Не знаю.

— Если бы я услышала, что кто-то разбил дверь, сразу бы спряталась. Но что предпринял Томми, что подсказали ему его мужские гормоны? Это известно одному лишь ему да убийце. Но мы точно знаем, что через некоторое время Томми пошел или побежал по этой тропинке. — Грэйс пошла по тропинке среди диких зарослей, медленно взбираясь на вершину горы. — А здесь Томми остановился, — сказала она у обрыва.

— В тот момент было темно, — напомнила Киттен. — Даже свет со двора не проникает сюда ночью.

— Вот поэтому Томми мог немного не рассчитать и сделать лишний шаг, фатальный шаг к обрыву. Может быть, сделать этот шаг ему помог убийца, а может быть, Томми сам оступился. Может быть, Томми прогуливался здесь с Труди?

— Но зачем ей вламываться в дом? Кроме того, перед падением Томми стоял спиной к обрыву, это определили по следам от его обуви. Похоже, Томми защищался от кого-то.

Грэйс вздохнула — очевидно, Киттен больше ничем не может помочь ее расследованию. Подойдя ближе к краю обрыва, Грэйс посмотрела вниз, поморщилась. Ух, жуткое зрелище! Там внизу острые камни!

— Надеюсь, он умер быстро. Недолго мучился. — Она повернулась к Киттен: — Хоть я и ненавидела его, но все же думаю, что он не заслужил такой страшной смерти.

— И мне так кажется, — быстро согласилась Киттен.

— Я поняла это только сейчас, только здесь, когда увидела этот обрыв. Разбиться об эти камни… Чудовищная боль. — Грэйс в страхе поспешно отошла от края на безопасное расстояние, начала спускаться к дворику. — Я поняла, что не ты убила его.

— Ха, спасибо.

— Я поняла это по выражению твоего лица, когда ты стояла там, у обрыва.

— Но я ведь актриса, — улыбнулась Киттен. — Ты забыла?

— И Труди тоже не убивала, как мне теперь кажется. Впрочем, это могло произойти случайно, например, Труди неловко обняла его, чем и столкнула с обрыва. Но как тогда объяснить разбитую дверь? Вряд ли это сделала Труди.

— Я думаю, дверь разбил вор.

— Нет, — покачала головой Грэйс. — Какой вору смысл бежать вверх по тропинке? Он мог бы чем-нибудь поживиться в доме. Кто-то пришел к Томми специально, чтобы убить его.

— Когда-нибудь, когда у меня будет собственная киностудия, ты напишешь для меня сценарий об этом. Звони.

На этом они распрощались.

Итак, попытки отыскать убийцу самой не увенчались успехом, поэтому наутро Грэйс отдала блокнот Леону Коэну и рассказала ему все, что ей удалось почерпнуть из бесед с Одель и Киттен.

Леон быстро просмотрел блокнот Томми, изучил список людей, чьи инициалы Киттен и Грэйс смогли разгадать.

— Нам надо выяснить фамилии всех людей, упомянутых в его дневнике, — заключил Леон. — Но это будет стоить денег.

Разумеется, подумала Грэйс, а как же иначе. Она не против.

Больше в Лос-Анджелесе у нее дел, кажется, не осталось. В шесть часов вечера по лос-анджелесскому времени она позвонила домой и застала Галена уже в постели, полубольного, стонущего от заброшенности и одиночества. Юнцам, конечно, свойственна инфантильность, они обожают, когда с ними нянчатся, как с детьми. Но Гален явно переборщил! Нет, Грэйс не выдержит этой пытки! Она так и объявила ему об этом, не стесняясь в выражениях. Пусть он найдет в себе мужество стойко переносить разлуку! Один ребенок у нее уже есть — Гален, а через несколько месяцев будет второй. Она будет матерью двоих детей!

Грэйс решила, что перед отлетом ей надо поговорить и с Труди. Леон не возражал — утром, сказал он, Грэйс получит доступ в частную психиатрическую клинику. Так ей пришлось провести в Лос-Анджелесе еще одну ночь.

На следующий день в девять утра Грэйс была у идеально чистых стеклянных дверей Института Коррекции Легких Расстройств. Название звучало вполне безобидно, но Грэйс сделала вывод, что если тут содержится Труди, то, значит, это на самом деле и есть дурдом.

Сотрудница, встретившая Грэйс при входе, была одета очень по-калифорнийски, то есть как шлюха. Но в Калифорнии, как заметила Грэйс, многие женщины так одеваются, даже порядочные. Похоже, эта сотрудница клиники тоже была вполне порядочной женщиной, а не шлюхой. Она вежливо поздоровалась с Грэйс и проводила ее в шикарную комнату ожидания, отделанную в бежевых и розовых тонах. Там уже сидел какой-то субъект, обхватив руками голову. Вскоре он зыркнул на нее и тихо рявкнул:

— Что вытаращилась на меня?

Грэйс и не думала смотреть на него до этой драматической секунды, но теперь она уже боялась спускать с него глаза — а вдруг этот сумасшедший сейчас бросится на нее? Лучше убраться отсюда подобру-поздорову, пока не поздно. Грэйс встала, чтобы удрать из психбольницы, но тут в комнату ожидания вошла какая-то сотрудница и обратилась к субъекту:

— Ваше преподобие Бэйкер, вы можете идти к вашей пастве.

Господи! Тут и священники ненормальные!

Ненормальный поп ушел к психпастве, и Грэйс осталась одна. Слава тебе, Всевышний! Теперь можно спокойно посмотреть, что тут за чтиво на столике. Ага, ксерокопии меню и распорядок для пациентов. Ну-ка, интересно, чем их тут пичкают? Так-так, еда прекрасно сбалансированная, учитывались даже национальные вкусы. Правда, для шизоидов вряд ли сгодятся горячие свернутые кукурузные лепешки с начинкой из рубленого мяса, сыра, лука, бобов с острой подливой. От острой пиши шизоиды могут занервничать пуще прежнего. А гарнир из спагетти, пожалуй, для них сойдет. А теперь посмотрим, какие тут развлечения? Тоже ничего: теннис, плавание, живопись и прочие виды искусства. Труди, наверно, вовсю занимается здесь искусством, ведь она так любит глину. В большом зале показывают кино, в малом зале — местный театр, в спортзале занимаются аэробикой. Пожалуй, в этом дурдоме жить можно. Кстати, какой им сегодня вечером покажут фильм? «Боги должны быть сумасшедшими». Хорошенькое названьице для психбольницы!

— Вы мисс Мэндлин? — раздался голос.

Грэйс подняла глаза. В дверях комнаты стояла женщина в белом открытом костюмчике, гораздо более сексуальном, чем был вчера вечером на кинозвезде Киттен.

— Да.

— Я Кэти Вильмот, руководительница отделения, где лечится Труди. Я провожу вас к ней.

Грэйс быстро сложила ксерокопии меню и распорядка дня, сунула их в сумочку и пошла за Кэти Вильмот по длинному коридору, потом вниз по лестнице на площадку психинститута, вернее, Института Коррекции Легких Расстройств.

— Ее корпус недалеко, — по пути сообщила Кэти, — в охраняемой зоне.

— Как?

Кэти заметила беспокойство в голосе Грэйс и улыбнулась.

— Ту часть нашего института, где сейчас находится Труди, можно назвать криминальной, но мы стараемся не использовать такую терминологию. Там у нас содержатся невменяемые, а по нашей терминологии — люди с легкими душевными расстройствами, представляющими потенциальную опасность для общества.

— Но Труди совсем не опасна обществу, — возразила Грэйс.

— Все они так говорят, — весело рассмеялась Кэти. — Я не утверждаю, конечно, что они все преступники. В нашем институте нет опасных преступников, нет рецидивистов. Мы берем только тех, кого окружная прокуратура не считает опасными. Например, к нам обращаются люди, обвиненные в должностных преступлениях, во взяточничестве, финансовых махинациях и так далее. Каждый из этих людей надеется Получить у наших врачей доказательства для суда, что его преступление было совершено под влиянием временного помешательства. Мистер Коэн правильно поступил, что привел Труди к нам. У нас находятся несколько его клиентов, например семидесятитрехлетняя старушка, которую обвинили в организации банды подростков. Насколько мы поняли, она набирала к себе в банду своих многочисленных внуков.

Грэйс шла рядом с Кэти, выслушивала ее захватывающие истории и рассматривала двор клиники. Все вокруг было изумительно чисто и безупречно — аккуратно подстриженные лужайки, теннисные корты, площадки для игры в бейсбол и плавательный бассейн. Все это очень напоминало курорт. Была, правда, одна маленькая разница — впереди находился крепкий забор, а у ворот стоял охранник. Там за забором, догадалась Грэйс, находится обитель Труди.

— Как Труди там себя чувствует? — спросила Грэйс.

Кэти долго думала, прежде чем ответить.

— Я не ее врач, — сказала она наконец. — У вас будет возможность поговорить с ее врачом.

Грэйс, конечно, сразу уловила замешательство Кэти.

— Насколько я поняла, дела у Труди обстоят неважно? Она в депрессии?

— Она, если начистоту, не в ладах с коллективом, мисс Мэндлин. Если вы действительно ее подруга, тогда вам следует убедить ее прекратить приставать ко всем.