— Ты куда?

— Мне пора, такси уже приехало. Удачи. Ты заслуживаешь повышения, Олежка.

Она поцеловала меня в щеку.

— Петра, ты опять сбегаешь. Я чем-то обидел тебя?

— Нет. Все повторятся — ты, я и Петербург. Мне надо собрать вещи.


«И никто больше не будет на тебя давить, гнуть и гнета ты больше не почувствуешь. Будь счастлив. А меня ждет Женькина премьера и Сапсан».

Даже и не знаю чего мне хотелось больше — уйти, придушить Женьку, засмеяться на весь зал. Кино закончилось, побежали титры, где-то среди них и фамилия подруги затерялась. — Петра, ну, Петра. Не молчи, ну?

— Просила изменить имя, два года назад просила, за два года нельзя было изменить? — из зала я вышла, мягко говоря, в плохом расположении духа.

— Петра, но имя-то шикарное.

— Ой, а вас назвали в честь героини? — тут же взвизгнуло юное создание рядом.

«Черт!» Ушла еще дальше, тут никого не было.

— Вот из-за этого и просила изменить имя.

Сходила на премьеру называется. Вдох-выдох.

— Петрусь, ну не злись.

— Не злюсь. У меня нет времени на злиться. Через два часа поезд. Обратно в Питер, теперь неизвестно когда вернусь. Рада за тебя, Женька.

Обняла подругу покрепче. Ладно, побуду какое-то время Петроградой. А потом может, и забудут про этот фильм.

До поезда еще есть время. Кафе на Ленинградском вокзале, почти пустое, цены останавливали уезжающих и заставляли искать место демократичней. Чашка горячего шоколада. Да, вот как закончились посиделки четрехлетней давности. Тогда я вернулась из Флориды, уничтоженная длительными отношениями с Георгом, за вином с пиццей делилась своими «приключениями», раздавала подарки, избавлялась от коллекции помад, выкидывая все яркой из своей жизни. Любви не было. Была безумная ревность, испепеляющая, унижающая, было подавление, подчинение, превращение в безвольного исполнителя. Мою самооценку Георг разбил вдребезги, заставив разуверится в себе как в женщине. И я спряталась, забыв о своих мечтах, веря в обещания Алексея, что вот когда-нибудь он сделает то, то запланировал, а мне всего лишь надо ждать. Мне было так удобней, никто не может причинить боль. Потом Женька принесла сценарий, напомнив о боли, я попросила изменить имена. И вот опять столкнулась с прошлым, только теперь оно не способно причинить боль. Будь я тогда на пару лет старше или существуй в другом мире, а не в том, что сама себе создала, боли и не было бы. Но… Сейчас прошлое мне мешало, не позволяя доверять другим.

Я знаю, что хочу. И пора реализовывать свои мечты. Меня ждет Питер. Мелодия телефона заставила ответить на звонок.

— Петра Царева?

— Алексей Негрус?

— Негус, без «р».

— Простите, но на вашем сайте с «р».

— Да? Надо посмотреть. Петра, к сожалению, я не смогу встретить с вами завтра, возникли срочные дела. Если возможно, перенесем наше собеседование на послезавтра. Гостиницу и билеты оплачу.

— Все возможно, Алексей. У меня в Питере квартира, погуляю по городу, давно с ним не виделась. Тогда до послезавтра.

— До встречи, Петра.

— До встречи, Алексей.

Что ж посмотрим, что этот Алексей сможет мне предложить. А пока стоит найти свой поезд, вагон.

— Петра!

Меньше всего ожидала увидеть его.

— Думала, отпущу не проводив.

Забрал мой чемоданчик.

— Твоё любимое.

Фисташковое мороженое.

— Спасибо. Только холодно для него.

— Так я со злым умыслом. Заболеешь, тебя не возьмут на работ. И ты вернёшься ко мне.

— К тебе?

— В Москву.

— А если твой план не сработает?

— У меня есть запасной.

Все повторяется — он, я и Питер. Провожающих попросили покинуть вагоны. План не сработал, мороженое моему горлу не повредило. На работу меня взяли.


И зачем я только приняла предложение Негуса. Уже который вечер рыдала от собственной никчемности. В подчинение мужчины, которым уже за сорок, которые лучше меня все знают, умеют и слушать малышню не собираются. Кто бы спорил, только … Каждый из них знал как лучше и только его вариант был верен, только его документы правдивы, только он знает что проверять и как, только он прав … и таких правых десять штук. И как результат анархия в отдельно взятом управлении. А мне надо привести все пусть и к безобразию, но единообразию. Основной принцип — сначала разберись как и что работает, а потом уже оптимизируй, руби, ломай, уничтожай. Реакция ожидаемая — от снисхождения до пренебрежения. Все меньше верила, что продержусь этот этап сбора информации. Взять лучшее, отбросить ненужное, убрать мешающее и заставить всех работать так, как нужно мне. Программа минимум. Только до ее реализации надо столько стен пробить. Вот и сегодня от очередных стен все саднило, хотелось все бросить и не пытаться обуздать хаос. Знакомая хандра выбралась и опять завладела мной. Стало себя жаль. Опять всхлипнула от безнадеги. Телефон раззвонился, не буду отвечать. Но кто-то упорно названивал.

— Да?

— Петра, привет, как Питер?

— Замечательно.

— А ты?

— И я.

— По голосу не скажешь.

— И чем тебя мой голос не устроил?

— Словно плакала. А ты не можешь плакать.

— Это еще почему?

— Потому. Что стряслось?

— Ничего. Просто устала. Воюю с мужчинами.

— И конечно побеждаешь?

— Ага, только почему-то они чаще.

— Это временно, ты их всех на лопатки положишь.

— Положишь тут. Их много, а я одна.

— Ничего, я в тебя верю.

— Знаешь как они меня обзывают?

— И как?

— Петробус.

— Какой же ты Петробус, ты Петротубус!

— Да ты! … Сам ты… тубус! И не звони мне больше!

Сама не поняла, почему разозлилась, прям вспыхнула от возмущения. Даже телефон об стол шандарахнула до паутинки на стекле. Но хандра ушла. По привычке составила план, как буду действовать. Пока стадия первая не закончилась, но немного осталось до второй — разработка, а уж потом внедрение.

Олег больше не звонил, только слал комиксы «Петра и тубус спасают мир». Вот девушка в спецовке расправляется с нерадивыми подрядчиками и спасает мир от некачественных домов, вот ее легендарный тубус заменяет одну из колонн и тем самым спасает мир от обрушения театра на головы поклонникам оперы. За месяц набралось прилично зарисовок, сшила в книжку… На письма не отвечала. Он в Москве, я в Питере, у каждого должна быть своя жизнь. Непривычно для моих мужчин — я в юбке-карандаш, блузке, на каблуках, при полном макияже, они уже привыкли видеть меня в спецовке, лазающей совместно с ними по объектам. Презентация как мы теперь будем жить. Раз их мало интересовали регламенты по время разработки, то теперь они будут работать по моим правилам. Мужики как обычно пререкались, возмущались и слушать уж точно не собирались. Кто-то подпрыгнул от неожиданности, кто-то выронил из рук гаджет, Негус выматерился. Столешница стола покрылась битой рябью от удара.

— Теперь могу продолжать, — словно и ничего не произошло. Перещелкнула слайд.

поврежденную столешницу с меня удержали, но премия по KPI перекрыла расход, так что я была в плюсе. то теперь мужики слушали внимательно и на присланные на рассмотрение бумаги болты не забивали. А со временем им пришлось еще научиться различать оттенки моих помад. Кроваво-красный — будет разбор полетов, матово-бордовый — хана подрядчикам, глянцево-огненный — опять будут нововведения, брусничный будничный ничего особого, скорей всего встреча с заказчиками. Но самым страшным для них стало отсутствие помады, тогда они не знали, что ожидать.

Отправила шарж на совещание Олегу — я с красными губами и куском гладкой арматуры в руках и забившиеся в угол надзорники и прикрывающий их своей мощной спиной Негус. Ответа не было, может и к лучшему, не судьба.

С кем-то упрямки продлились почти полгода, с кем-то месяца два, но постепенно мужчины смирились с моим существованием, а иногда даже советовались. Двое из десяти ушли, не смогли работать в новом режиме да еще под управлением ненормальной дамочки.

Сопротивление было сильным, но борьба того стоила, закаляла и открывала те грани характера о которых давно забыла. Вот одна из них упрямство, продержусь на сдаче столько, сколько и Замин с Игорским, а то и дольше. Продержалась, правда, потом выяснилось, что на объекте была раскладушка, и мужики иногда все же спали, в отличие от меня. Но после этого «великого» стояния они стали ко мне по-другому относиться.

Кабинетная работа меня мало привлекала, максимально старалась находиться на стройке, чтоб понимать насколько правильно все работает, что нужно изменить, на что выбить деньги, куда отправить на обучение. Механизм направления претензий подрядчикам и взимание с них штрафов тормозил, вот с ним и разбирались, когда в моей жизни опять решил возникнуть Георг, а следом появился Олег, с заверениями, что исходил мою улицу вдоль и поперек ожидая меня.


Петра готовила завтрак, врубив музыкальный центр. Прыгая от холодильника в плите, от плиты к столу, подпевала и пританцовывала. В зеленом балахоне, что когда-то был моим свитером, и в нем-то она сбежала однажды от меня. Почему-то эта зеленая тряпка давала надежды больше, чем все обещания мира.

Используя лопатку место микрофона, Петра подпевала певцу.

«Take on me,

Тake me on

I'll be gone

In a day or two»

— Ой, прости, привыкла, что она дома. Разбудила?

— Нет, сам проснулся, думал, встану пораньше и приготовлю завтрак.

— Подумала о том же. Какие планы на день?

— Никаких. Сегодня же выходной.

— А я хочу прогуляться по Невскому, от Лавры до Адмиралтейства, перекусить в Marketplace, покормить уток в каналах и залезть на колоннаду Исакия.

— Не нагулялась по городу?

— Так я и не гуляла, полгода борьбы с моими мужиками, а вот теперь почти полноценный выходной.

— Почему почти?

— После обеда встреча с Негусом.

— Как он может отнимать у тебя выходной?

— Может, условия работы такие, сама согласилась. И так, садись, сейчас буду кормить тебя гречей.

— С курой?

— Нет, с тунцом и оливками.

— Так, вроде ничего плохо тебе не сделал, а ты меня уже отравить пытаешься.

— Не хочешь, не ешь. Только все равно больше ничего нет. Хотя, пачка пельменей есть полугодичной давности.

— Ладно, помирать так вместе, давай свою гречу.

— Как синяки?

— Не болят.

— Заметно, полночи стонал, вздыхал.

— Стонал я по другой причине. Так, и где мой завтрак?

Главное не дать ей опять закрыться, поэтому свои желания и пожелания пока засуну далеко.

— А вполне съедобно, можно еще?

— Вполне съедобно?

— Ну, не твоя же блинная закуска легендарная.

— Так ты ее никогда и не пробовал.

— Имперский хвастал, когда меня перед деканом отстаивал.

— Новые студенческие байки.

— Для кого новые, а для кого и старые. У меня чудь диплом не отобрали за то, что в деканат забрался.

— И что ты там забыл после вручения дипломов?

— Адрес, ты же не пришла на выпускной. Успел только улицу посмотреть, знаешь сколько раз прошел всю Саблинскую, чтоб выяснить в каком доме ты живешь. Приезжал почти каждые выходные.

— Ой, заливать не надо, у Женьки адрес узнал, и на ходу придумал.

— Думай как хочешь, но это чистая правда, — я гордо доел гречу, облизнул ложку, собрал посуду, свалил все в раковину, пообещав помыть все вечером. Петру это не устроило, пришлось мыть сразу, так, теперь знаю, что подарю в ближайшее время. А сейчас прогулка по городу, пока ее Негус не украл.

— Ну, давай рассказывай мне про поребрик и прочие арго.

— Почему?

— Ты же местная. — А ничего, что я москвичка.

— Ты же к нам из Питера перевелась?

— Да. Сначала поступила в МАРХИ, поняла, что не мое и решила перевестись в строительный, обстоятельства сложились так, что пришлось переводиться в Санкт-Петербург, мне Петр Илларионович никогда этого не простит. У нас семья упрямцев. Бабушке очень не понравилась моя мама, она решила, что для Левушки нужна совсем другая женщина, всячески это показывала, там много чего было плохого. Однажды отец собрал вещи переехал в Москву, они долго не общались, а когда мать все же заставила его помириться, оказалась, что Марии Федоровне нужен уход. Вот я и перебралась в город на Неве, когда она умерла, не смогла находиться в квартире, вернулась обратно. Имперский помог перевесить, он у моей мамы преподавал, да и отца неплохо знал. Знаешь, она была сильной женщиной, интересной, но сделать первый шаг так и не смогла. А мама до сих пор корит себя, что не заставила их помириться раньше.