Анна Кэмпбелл - Полночный соблазн

– Я никогда не соглашусь с этим глупым актом самопожертвования.

Дженевив отвернулась к окну, чтобы не видеть разочарования, проступившего на его лице. Даже теперь он думал о ее благополучии, а не о своем. Ричард Хармзуорт – самый лучший человек на свете!

– А я уверена, что смогу совершить другое открытие и опубликовать его.

– Ничто не сравнится с тем фактом, что фамильная драгоценность Хармзуортов не более, чем подделка.

Это было правдой. Подобные открытия уникальны. Но разве она могла жалеть о том, что поступается своим трудом ради благополучия любимого человека? Нет, и еще раз нет!

Дрожащей рукой Дженевив положила подвеску на столик.

– Лучше забери ее. Я все равно не стану печатать статью. Сделай то, что изначально планировал. Заставь весь свет Лондона считаться с тобой.

– Уважение света – миф. Жаль, что я так поздно понял это. Впрочем, лучше поздно, чем никогда, – заметил Ричард. – Мне плевать на мнение всех, будь это даже сам принц. Мне важно только твое мнение, милая.

Слезы повисли на ресницах Дженевив.

– Если тебе важно мое мнение, ты знаешь, что должен сделать.

– Я не позволю тебе так поступить!

– Ты не имеешь права позволять мне что-то делать или не делать, – отрезала она.

Возможно, Ричард руководствуется лучшими побуждениями, но жизнь идет своим чередом. Он спас ее честь и защитил от насилия. Теперь ее очередь защитить Ричарда. Однажды на балу или в опере, наслаждаясь прежней жизнью, он вспомнит о ней с благодарностью.

– Ты очень упрямая.

– Я приняла решение. Либо ты воспользуешься подвеской, либо она останется здесь. Но я не стану печатать статью.

Дженевив ждала, что он продолжит спорить, но Ричард смотрел на нее как на незнакомого человека. Его обеспокоенный взгляд стал отчужденным.

– Будь по-твоему, – резко сказал он. – Ведь важно только твое решение, не так ли? В очередной раз независимая, самодостаточная мисс Барретт поступает так, как считает нужным.

Она сжалась от его тона, но не отступила.

– Да, я имею право принимать решения.

Они молча смотрели друг на друга. Всего несколько минут назад Ричард обнимал Дженевив. Что, черт возьми, произошло? Дженевив подумала: если бы выбор делала она, то Ричард навеки принадлежал бы ей?

Когда Ричард признался ей в любви, она почему-то стала надеяться, что больше не будет одинока. Наивная дурочка! Сегодня Дженевив смотрела на него через бездонную пропасть и чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо прежде.

– Мы с Кэмом уезжаем в Лондон, – сказал Ричард. Его голос был бесстрастным, словно он никогда прежде не называл ее милой. – Надо уладить кое-какие формальности. Придется ответить на некоторые вопросы насчет Фэрбродера.

Дженевив смотрела в окно, в сад с причудливо подстриженными кустами и розарием, но ничего не видела из-за слез.

Неужели все любовные романы так и кончаются? Несколько резких слов, бегство в Лондон…

– Обещай хотя бы, что ничего не предпримешь, пока я не пришлю весточку, – все тем же нейтральным тоном попросил Ричард.

– Это невозможно. Доктор Партридж уже готовит публикацию, – печально сказала Дженевив. – Я не передумаю, Ричард.

После долгой паузы он ответил все тем же спокойным тоном, но на этот раз она распознала бурлящий в нем гнев.

– Как пожелаешь.

Господь милосердный, все шло совсем не так, как она хотела! Разве они должны были прощаться вот так, словно ненавидят друг друга?

Дженевив обернулась, чтобы добавить хоть что-то, что могло бы смягчить Ричарда, но в этот момент за ним затворилась дверь. Она перевела взгляд на кофейный столик. Подвески на столике не было.

Только на полпути в Лондон гнев Ричарда слегка поутих, и до него наконец дошел смысл утренней катастрофы. Перед отъездом он не видел Дженевив. Оставил Кэму записку, что уезжает в Лондон, потом отправился к викарию забрать свои вещи, экипаж и коня. Теперь фаэтон летел к столице, покрывая милю за милей. Моросил мерзкий дождь, из-под колес летела грязь.

Как могла Дженевив отказаться от своих устремлений? Ему хотелось вернуться, хорошенько встряхнуть ее, чтобы она очнулась и принялась вновь мыслить разумно. Лишь успокоившись, Ричард понял, что ее упрямство было продиктовано желанием помочь ему, а не оттолкнуть. Это была искренняя щедрость, а он был слишком зол на ее упрямство, чтобы понять это.

И все же он не был готов принять от любимой женщины такую жертву. Дженевив не поняла, как сильно изменила Ричарда.

Подвеска Хармзуортов лежала у него в кармане. Пусть подвеска больше не представляла для Ричарда ценности, но она могла ему послужить.

Сначала Дженевив увидела собаку.

Сириуса она заметила из окна, возле которого вышивала. Вечерело, поэтому света было маловато, и Дженевив почти забралась на подоконник, чтобы различать розовые стежки на канве.

При виде пса у нее бешено забилось сердце. Раз Сириус здесь, то и Ричард должен быть где-то поблизости. Она торопливо уткнулась в вышивку, чувствуя, как слезы застилают глаза.

Осень поворачивала к зиме. После отъезда Ричарда в Лондон минуло несколько мучительно долгих недель. Холод одиночества пробирал Дженевив до костей, и тепло Гекубы, свернувшейся на ее коленях, ничуть не согревало ее.

Дженевив не ошиблась: вскоре из-за угла вывернул изящный экипаж. Лошадь остановилась. С подножки спрыгнул Ричард, кутавшийся в теплый редингот. Он прошел мимо окна, и Дженевив успела проводить его влюбленным взглядом.

– Кто там, милая? – спросила тетя Люси из своего кресла у камина.

– Это сэр Ричард Хармзуорт.

– Очень мило.

Дженевив взглянула на тетю Люси. Она выглядела удивительно спокойной по сравнению с ней самой. Факт, что идеальный Кристофер Эванс оказался сказочно богатым баронетом из Лондона, сэром Ричардом Хармзуортом, нисколько не расстроил миссис Уоррен. По совету герцога Седжмура, Дженевив немного изменила последовательность событий. По новой версии выходило, что сэр Ричард, знавший, что за фамильной драгоценностью его семьи охотится подлый Невилл Фэрбродер, приехал инкогнито, чтобы выследить негодяя, обделывавшего свои темные делишки, вывести его на чистую воду и передать властям. Однако сэр Невилл лишил его возможности обратиться к правосудию, застрелившись из-за страха тюрьмы и презрения общества.

– Ты кажешься совершенно не удивилась его визиту, – заметила девушка.

Тетя Люси отложила вязание.

– Это был всего лишь вопрос времени. Но ты так взволнована!

Дженевив пожала плечами и отвернулась.

Она была почти уверена, что им с Ричардом не суждена новая встреча. С момента ссоры от него не было ни весточки.

Все новости доходили до нее через герцога Седжмура, передававшего ей со слугами записки. Так она узнала, что власти сошлись во мнении, что лорд Невилл покончил с собой. Никаких других версий выдвинуто не было. Полиция пыталась разыскать Гринграса, но тот бесследно исчез. Благодаря лорду Холбруку общество узнало о преступной деятельности Фэрбродера. Свет ужаснулся, посудачил и единодушно признал самоубийство негодяя закономерным. На Ричарда Хармзуорта или Кэмерона Ротермера герцога Седжмура не пало ни единого подозрения.

Дженевив тщательно изучала теперь каждую столичную газету в поисках любимого имени. Порой фамилия Хармзуорт всплывала в связи с расследованием делишек Фэрбродера, но куда чаще писали о блестящих появлениях Ричарда на приемах и собраниях клубов. Воспоминания о проведенном вместе времени отступали и все больше казались выдумкой.

Она с самого начала не верила в возвращение Ричарда, а потом эта мысль и вовсе стала казаться кощунством. Дженевив была дочерью простого викария, бедной девицей. Быть может, раньше она и думала о себе, как об особенном человеке – смелом, верящем в себя, презирающем общественное мнение, талантливом ученом. Похоронив мечты о научной карьере, она превратилась в унылую влюбленную дурочку, растерявшую остатки самоуважения.

Что ж… Ричард ничего ей и не обещал. Дженевив не могла винить его в том, что он дал ей ложную надежду или позволил строить планы на будущее. Но она любила его всем сердцем, и надежда, пусть даже призрачная, теплилась в глубине души, словно робкий цветок, пробившийся сквозь иссохшую почву.

И все же с каждым днем это хрупкое растение теряло лепестки и слабело. И однажды, трезво взвесив свои шансы, Дженевив вырвала надежду из своего сердца.

И вот Ричард здесь. Приехал в своем экипаже и прошагал мимо окна с такой уверенностью, словно и не оставлял ее на несколько мучительных недель. Зачем он приехал в Литтл-Деррик? Нанести визит вежливости, чтобы не выглядеть окончательным эгоистом? Извиниться за гадкую ссору и установить шаткий, никому не нужный мир? Убедить ее в том, что следует все же опубликовать статью?

Ей не нужны были извинения. Ей ничего от него не нужно.

Вошла Доркас. У нее был весьма растерянный вид.

– Прибыл сэр Ричард Хармзуорт, миссис Уоррен.

– Проводи его к нам, – распорядилась тетя Люси раньше, чем Дженевив успела открыть рот.

Доркас сделала кривой реверанс и распахнула дверь. Ричард вошел в гостиную, и у Дженевив перехватило дыхание.

– Миссис Уоррен, ваш покорный слуга. – Он снял шляпу и, прошагав решительно к тете Люси, поцеловал ее руку, потом обернулся к Дженевив.

– Мисс Барретт, для меня большое удовольствие видеть вас снова.

– Да, – вяло откликнулась она, чувствуя себя неуклюжей и серенькой по сравнению с его безупречными манерами и элегантным нарядом.

На Ричарде был темно-синий редингот из шикарного кашемира с кроличьей подбивкой. Сапоги блестели так ярко, что в них отражался свет из окна. Волосы уже не были каштановыми, они лежали светлой волной. Синие глаза, смотревшие на Дженевив, сверкали. Он был так хорош, что с него впору было писать портрет, и девушка остро ощутила собственное несовершенство.

Гекуба спрыгнула с ее коленей и принялась беззастенчиво тереться о натертые до блеска сапоги Ричарда.

– Я весьма рада вашему визиту, сэр Ричард! – воскликнула тетя Люси. – Позвольте предложить вам чай! – Она метнула в Дженевив неодобрительный взгляд, не понимая, почему племянница совершенно забыла хорошие манеры.

– С удовольствием, – с улыбкой ответил гость.

Дженевив продолжала глазеть на Ричарда. Ей вспомнилось, как раздражали ее безупречные манеры и самодовольный вид Кристофера Эванса. Ричард и сейчас выглядел так же неуместно в тесной гостиной дома викария, как если бы Дженевив в домашнем платье ворвалась на прием к коронованной особе.

Повисла напряженная тишина, и Ричард бросил на девушку непонимающий взгляд. Миссис Уоррен поймала Гекубу, чтобы скрыть неловкость.

– Я попрошу заварить новый чайник, – пробормотала она. – Милая, ты же развлечешь нашего гостя? Предложи ему присесть. – Ее голос поднялся до визгливой нотки. – Он же ехал из самого Лондона.

Дженевив словно оглохла. Она смотрела на Ричарда так, словно перед ней было привидение. Неужели этот великолепный щеголь совсем недавно говорил ей слова любви, целовал и обнимал, спасал ее жизнь? Должно быть, это был кто-то другой.

Да, наверное, где-то сейчас ходит совсем другой Ричард Хармзуорт – усталый, измученный человек, заботливый, нежный, с тревогой ждущий ее ответа на свои чувства.

– Мне приятны ваши хлопоты, миссис Уоррен, – блеснул улыбкой гость, – но я не прямиком из столицы. Я провел несколько дней в Лейтон-Корте.

– Так герцог Седжмур вернулся в Литтл-Деррик? Не слышала об этом.

– Нет, он сейчас в Лондоне, однако позволил мне пользоваться его домом по моему усмотрению.

– Вот оно как! – воскликнула пожилая леди. – Присаживайтесь, прошу вас. Я отойду на пару минут. Вы с Дженевив хорошо знакомы, не думаю, что оставить вас вдвоем будет неосмотрительно.

Щеки девушки вспыхнули, когда она подумала о том, насколько хорошо они знакомы с Ричардом. Она уставилась на свою вышивку, чувствуя себя ужасно неловко. И все же Дженевив никак не могла избавиться от ощущения, что человек, появившийся в их гостиной, ей совершенно незнаком.

Дверь затворилась за тетей Люси.

– Наконец мы наедине, – услышала Дженевив.

Она резко подняла голову. Ричард выбрал стул справа от нее. Его глаза смеялись. Хотелось верить, что эта радость – от ее присутствия.

– Какая осмотрительность, – буркнула девушка.

– О да! Ты же ведешь себя так, словно увидела призрак. Пришлось взять роль душки на себя.

– Душки, – повторила Дженевив раздраженно. – Ты вернул свой цвет волос?

Ричард тряхнул головой. Золотистая волна шла ему куда больше, чем прежний тусклый каштановый цвет. Этот сияющий Аполлон был великолепен и почти пугал своей красотой. Дженевив хотелось, чтобы вернулся Кристофер Эванс – он нуждался в ней, знал ее мысли и угадывал настроение. Сегодняшний Ричард Хармзуорт был слишком идеальным.