– Я чувствую себя идиотом, – признался Ричард, остановившись возле невысокого столика с витыми позолоченными ножками.

– Если ничего не выйдет, выпьем по чашечке чая и откланяемся, – откликнулась Дженевив.

Да, Ричард не был мягким человеком, но за фасадом самоуверенности, как она давно поняла, скрывалось беспокойство за всех, кого он считал близкими людьми. Он заботился о друзьях, о любимой женщине. И как бы сильно, по его словам, ни ненавидел мать, в глубине души переживал их давний конфликт.

И вот сегодня леди Огюста пригласила их в свой дом.

Дженевив сильно удивилась, когда Ричард уведомил мать, вдовствующую леди Хармзуорт, что намерен сочетаться браком. Еще через неделю викарий, вернувшийся из Оксфорда, провел официальную церемонию в Литтл-Деррике. В церкви собрались все жители городка, родные Дженевив, герцог Седжмур с сестрой и ее мужем, чета Холбруков.

Чуть позже тетя Люси перебралась в Поллитон-Плейс, в графство Норфолк, в один из фамильных особняков Хармзуортов, где познакомилась с одним из местных сквайров.

Дженевив простилась с отцом после церемонии бракосочетания и почти сразу же уехала в Лондон, где ей предстояло выступить с лекцией в Британском музее. Ее статья вышла чуть раньше, и она знала, что отец никогда не простит ей самостоятельной научной карьеры. Никакие деньги Хармзуортов и родство с семьей барона были не в силах залечить раны, нанесенные его больному самолюбию. И все же Ричард тайным образом устроил, чтобы доктору Барретту вновь предложили место в колледже, где он когда-то преподавал, и викарий сложил с себя обязанности приходского священника.

Статья Дженевив наделала много шума. Ей предложили исследовать происхождение нескольких других реликвий, история которых ставилась под сомнение, и она с радостью взялась за работу.

Да, семейное грязное белье Хармзуортов снова полоскалось на ветру, как гигантский застиранный флаг. Поначалу Дженевив сильно переживала за мужа, но беспокойство оказалось напрасным: Ричард не преувеличивал, заверяя жену, что его больше не волнуют слухи и сплетни высшего света.

Впрочем, Лондон поговорил и затих, переключившись на другие новости. Невозможно бесконечно обсуждать незаконнорожденного баронета и низкое происхождение его эксцентричной супруги.

Долгий медовый месяц в Италии, Франции и Испании оказался самым лучшим периодом в жизни Дженевив. Она смогла повидать места, о которых прежде только читала. Конечно, она опасалась, что Ричарду будет скучно бродить по развалинам и изучать старинные лабиринты, однако в ее обществе ему везде было интересно. Целыми днями они посещали достопримечательности, вечером отдыхали у моря, а по ночам занимались любовью.

– Ты улыбаешься, – заметил Ричард, продолжая мерить гостиную шагами.

Дженевив смутилась.

– Вспомнила ту гостиницу над Ронсевалем.

Он замедлил шаг и поглядел на нее с любопытством.

– Неужели, моя похотливая женушка?

Ее щеки зарделись.

– Я имела в виду тамошние пейзажи. Помнишь Пиренеи? – попыталась она выкрутиться. – Эта картина напомнила мне вид из окна гостиницы.

– О, конечно, я прекрасно помню вид из окна гостиницы. – Ричард шагнул к ней и заключил в объятия. – Ты сидела на подоконнике, а я приблизился сзади…

– Ричард, прекрати меня тискать! Сейчас придет твоя мать! – Дженевив смущенно хихикнула и отпихнула его руки.

– Да к черту мою мать. Я хочу поцеловать свою женушку.

– Похвальные устремления, сын мой.

Дженевив смущенно охнула и сделала попытку освободиться из цепких объятий супруга. Ричард не отпустил ее. Вместо этого он развернулся всем корпусом, словно вальсируя с ней, и уставился на женщину, появившуюся в арке дверного проема.

– Рад, что ты так считаешь, мама.

У него был надменный тон, способный вызвать неприязнь в любом собеседнике. Едва ли его мать по тому, как напряглась его спина, как выпятилась его челюсть, могла понять, что это всего лишь защитная реакция.

– Ричард, немедленно отпусти меня, – зашипела Дженевив. У нее было малиновое от стыда лицо.

Не таким нелепым образом она хотела познакомиться со свекровью. Ричард нанес визит матери впервые за шестнадцать лет и теперь прикрывался женой, как щитом.

К облегчению Дженевив, хватка Ричарда ослабла, и она отступила, лихорадочно разглаживая складки на платье. Итак, ей предстояло знакомство с женщиной, действия которой в далеком прошлом так осложнили жизнь сына.

Леди Огюста была красива. Даже на пороге пятидесятилетия она выглядела свежо и молодо. Она не расплылась и не усохла, разве что на шее появились едва заметные признаки увядания. Леди Хармзуорт была вовсе не блондинкой, как ожидала Дженевив. У нее была копна черных волос и прекрасные темные глаза под высокими дугами бровей. В ее позе, в гордо выпрямленной спине и вздернутом подбородке был вызов, похожий на тот, который Дженевив порой замечала и в Ричарде. Во взгляде леди Огюсты не было материнского тепла, однако читалась какая-то настороженность, даже тревога. На ней было шелковое лазурное платье, заказанное, должно быть, в Париже, шею украшала цепочка с золотым медальоном, инкрустированным топазами и бриллиантами.

Это была ослепительная и все же обычная женщина, которую много лет назад отверг ее родной сын.

– Не надо смущаться моего присутствия, – довольно холодно сказала леди Огюста. – Я человек широких взглядов.

– Моя супруга немного застенчива, – заметил Ричард. Он отвел Дженевив к дивану и помог сесть.

Дженевив очень хотелось ответить колким замечанием, но она сдержалась. Согласившись сопровождать мужа, она не предполагала, что может стать косточкой для двух сторожевых псов.

Леди Огюста проследовала к дивану и присела рядом с невесткой с изяществом балерины. Дженевив скромно опустила глаза. Как бы ни старалась она следовать этикету и соответствовать новому статусу, ей никогда не стать такой грациозной, как мать Ричарда.

– Спасибо, что сообщил о своей свадьбе, – обратилась леди Огюста к сыну.

Ричард небрежно оперся плечом о каминную полку. Эта расслабленность позы не обманула Дженевив. Она чувствовала, что и мать, и сын напряжены до предела.

– Я счел это правильным шагом.

Леди Огюста приподняла бровь, но не ответила, а повернулась к Дженевив.

– Мой сын забыл о приличиях и не представил нас. Я – ваша пресловутая свекровь, а вы – уважаемая жена моего сына. Все верно? – Она ослепительно улыбнулась. – Я наслышана о фуроре, который вы произвели в академических кругах. Кстати, я посетила вашу лекцию. Блестящая речь.

Дженевив растерянно глянула на Ричарда. Видно было, что он изумлен не меньше ее.

– Я не видела вас среди слушателей.

Леди Огюста снова улыбнулась.

– Так и было задумано. Мое появление отвлекло бы слушателей от вашей лекции. Полагаю, скоро вы сделаете и другие блестящие открытия, а потом станете постоянным лектором Британского музея.

Ричард смотрел на мать так, словно у нее выросли крылья. Или рога и копыта. Судя по всему, недавнее предложение Британского музея, которое получила Дженевив, было отчасти заслугой леди Огюсты.

– Мы находимся на этапе переговоров, миледи, – ответила Дженевив, взволнованно сжав в ладони подвеску Хармзуортов, которая висела у нее на шее. Ричард оформил подвеску в кулон и преподнес жене в качестве свадебного подарка. – Пока рано говорить о постоянном сотрудничестве с музеем.

– Уверена, переговоры увенчаются успехом, – заверила леди Огюста. Сверкающая улыбка свекрови была прохладной, но в ней не было намека на враждебность. Она повернула голову к сыну. – Я рада, что ты выбрал в жены такую умную женщину. Должна признаться, ты удивил меня. Я опасалась увидеть в невестках смазливую дурочку с большим приданым.

Ричард продолжал удивленно смотреть на мать. Похоже, она была куда больше осведомлена о его жизни, чем он предполагал. Он приблизился к дивану и встал возле жены, положив руку ей на плечо, словно ища поддержки. Дженевив тотчас накрыла его нервные пальцы своей ладонью.

– Когда я встретился с Дженевив, моя судьба была решена. Я бы не смог жениться ни на какой другой женщине.

В его тоне звучала искренность, и леди Огюста это заметила. Она некоторое время изучала его, и ее улыбка смягчилась.

– Я очень рада, что вы нашли друг друга. Нет ничего печальнее, чем несчастливый брак.

Прежде чем Ричард успел ответить, в гостиную вошли слуги с чайным сервизом и угощениями.

Дженевив чувствовала, как подрагивает рука Ричарда на ее плече. Пальцы были холодными. Похоже, семейные призраки сейчас роились в его памяти, причиняя мучения.

Когда слуги вышли, леди Огюста продолжала сидеть, не двигаясь. Она даже попытки не сделала гостеприимно подать чашки сыну и невестке. Ее лицо было напряженным, улыбка совершенно утратила естественность.

– Быть может, ты наконец задашь свой вопрос? – произнесла она изменившимся голосом, глядя на Ричарда. – Я же знаю, зачем ты здесь.

Пальцы Ричарда сжались, и Дженевив погладила его руку.

– Я бы спросил, но прежде ты никогда не давала ответа, – бросил он резко.

Обернувшись, Дженевив увидела муку в его глазах. Брак залечил многие раны на его сердце, однако самая глубокая, которую он получил еще в детстве, так и не затянулась.

– Ты просто не был готов услышать ответ. – Леди Огюста помолчала. – Но теперь я вижу тебя рядом с женщиной, которую ты любишь. И мне интересно знать, изменился ли мой сын?

– Если бы я не изменился, мы вряд ли бы встретились, – глухо ответил Ричард.

– Пожалуй… – Последовала долгая пауза. – Что ж, задавай свой вопрос. – Это прозвучало не как приказ, а скорее как мольба.

Дженевив гладила пальцы Ричарда и мысленно молилась.

– Хорошо. Ты расскажешь мне о моем отце?

На мгновение Дженевив подумала, что леди Огюста откажется – так исказилось ее лицо, – но женщина сняла с шеи и протянула сыну медальон.

– Этот человек – твой отец, Ричард.

Дженевив отпустила руку мужа. Он принял медальон и раскрыл его. Почти минуту он молчал.

– Как его имя?

– Майор Томас Фрейзер.

Теперь мать Ричарда не выглядела надменной. Ее губы были сжаты, вокруг рта обозначились скорбные морщинки, глаза угасли. Она вовсе не напоминала ужасную гарпию, какой ее описывал сын.

Ричард опустился на диван, разглядывая изображение в медальоне. Его пальцы дрожали. Дженевив хотелось обнять мужа, но она не решалась. Речь шла о судьбе его отношений с матерью, и ее вмешательство было неуместным.

Ричард был очень бледен. Дженевив перевела взгляд на леди Огюсту – ее сердце сжалось. Женщина смотрела на сына со страхом и волнением. Внезапно Дженевив поняла: причиной разрыва отношений и отдаления матери было вовсе не отсутствие любви, а беспокойство за сына.

– Томас Фрейзер… – Ричард словно пробовал имя на вкус. – Расскажи о нем.

– Он был храбрым человеком.

Ричард вскинул взгляд.

– Был? Он мертв?

Леди Огюста сидела, скорбно опустив плечи, словно заключенный на допросе.

– Он воевал во Франции и погиб в девяносто четвертом году.

Ричард побледнел еще сильнее.

– Это год моего рождения.

– Да.

– Расскажи мне все.

Дженевив всем сердцем чувствовала боль обоих. Ричарда едва не лихорадило. Глаза его матери были переполнены мукой.

– Это будет непросто. Буду признательна, если ты не станешь торопить меня.

Ричард кивнул и позволил Дженевив обнять себя за плечи. Леди Огюста заговорила не сразу. Голос ее звучал так тихо, что Ричард, вслушиваясь, подался вперед.

– Мои родители были весьма амбициозными людьми. Они договорились о моем браке с Лестером Хармзуортом, когда мне было семнадцать. – Она сделала паузу. – К тому моменту я уже была влюблена в молодого лейтенанта из хорошей семьи. Увы, семья его не была богата. Узнав о предстоящем браке, мы решили бежать. Но судьба решила за нас. Томаса отправили воевать в Индию, а моя служанка рассказала о нашем сговоре моим родителям. Меня выдали замуж очень спешно, не спросив моего согласия.

Леди Огюста помолчала, а затем продолжила еще тише.

– Я не видела Томаса пять лет. Когда мы встретились снова, он уже был майором, теперь у него были деньги и награды. Он вернулся в Лондон как раз в то время, когда сэр Лестер уехал с дипломатической миссией в Санкт-Петербург.

– И ты нарушила свой брачный обет, – подсказал Ричард с горечью.

Лицо его матери стало серым.

– Я была женой лишь формально.

– Потому что не любила мужа?

Она покачала головой.

– Нет. Сэр Лестер… был неспособен на близость с женщиной. Он был старше меня и имел проблемы со здоровьем. Мы так и не скрепили наш союз постелью. Поэтому я считала своим мужем Томаса Фрейзера.

– Боже мой! – воскликнул Ричард, пораженный.

– Леди Хармзуорт… – прошептала Дженевив.

Женщина подняла дрожащую руку.

– Погодите. Я много лет ждала, чтобы раскрыть свою тайну. Не перебивайте меня. – Ее ладони, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. – Ричард, теперь ты знаешь, что такое любовь, не так ли?