– Мою версию! Я полагал, что, если уж речь идет о моем слове против измышлений обыкновенной публичной девки, военные власти безусловно примут мою «версию», как вы ее называете.

– Так кто же она все-таки: обыкновенная публичная девка или государственная преступница? – негромко спросил Бэрк.

– Да как вы смеете, майор…

Полковник Денхольм поднялся из-за стола.

– Хватит, Моль. Спасибо вам за труды, в свое время я извещу вас о том, чем закончится эта история, а пока вы свободны.

Казалось, Моль готов был растерзать Бэрка на месте и сотворить нечто еще более чудовищное с Кэтрин, но ему хватило ума проглотить все, что он собирался сказать напоследок, и ретироваться, отдав честь лишь полковнику.

На несколько минут все замолчали, наслаждаясь наступившим покоем, однако, подняв глаза, Кэтрин с тревогой заметила, что оба офицера смотрят на нее в задумчивости, а Бэрк даже с сомнением. Она почувствовала, что надо как-то заполнить паузу.

– Вот уж об ком я точно плакать не буду, так это об нем. А теперь, стало быть, мы с вами, майор Бэрк, рядком отправимся в Ланкастер? Подумать только! Сама-то я никогда южнее Экклфечана не бывала, меня Юэн взял с собой на пару деньков. Помню, устроили пикник…

– Тихо! Придержи язык, женщина, а не то поедешь с кляпом во рту до самого Лондона!

Бэрк бросил на нее сердитый взгляд и устало опустился на стул у камина, вытянув длинные ноги в ботфортах до середины комнаты.

– Мисс Леннокс, – по-прежнему негромко обратился к ней полковник Денхольм, отчего Кэтрин сразу же насторожилась, – будьте любезны объяснить нам, каким образом ваш шотландский акцент то появляется, то исчезает?

– Мой… что-то я не пойму, сэр, – пролепетала девушка.

Ей казалось, что она сумела последовательно сыграть свою роль от начала до конца, поэтому вопрос полковника просто ошеломил ее.

– Твой выговор, детка, – безжалостно напомнил Бэрк. – Только что у нас на глазах, пока ты поносила беднягу Моля, он куда-то пропал.

Кэтрин открыла рот, но сказать ей было нечего. Заливаясь краской, она нервно рассмеялась и покрепче стиснула руки на коленях. Молчание грозило ей гибелью, но она не могла придумать никакого объяснения, в голове было пусто.

– Понятия не имею, о чем вы толкуете! Вы уверены?

Мужчины по-прежнему взирали на нее в полном молчании.

– Ну… не знаю, может, он вроде как от злости куда-то девается, почем мне знать. Вот теперь припоминаю, бывало что-то в таком роде с моей кузиной Дженни, только у нее все наоборот. Стоит ее как следует разозлить – ух, и здорова же она брехать! – Как распушит перышки, да как взлетит под небеса, так хоть из дому беги, право слово, вы такого небось и не слыхали никогда, а так-то она тихоня, воды не замутит, словечка дурного не скажет, и говорит все по-правильному, ни дать ни взять, настоящая леди, все сю-сю-сю да сю-сю-сю. Меня аж зло берет, как посмотрю на нее да послушаю…

– Да, кстати, – перебил ее Бэрк, – с чего это ты так взбеленилась?

Кэтрин взглянула на него в недоумении.

– Оттого, что он рассказал о повешении?

Она ничего не ответила.

– Да нет, вряд ли, – принялся рассуждать Бэрк, не спуская с нее глаз. – Ты побелела как полотно, стоило ему только упомянуть имя этого – как его? – Макгрегора. Можно было подумать, будто ты с ним близко знакома.

Кэтрин лишь безмолвно покачала головой. Молчание нарушил полковник Денхольм.

– Вы долго были в отъезде, майор. Имя этого человека гремит по всей Шотландии. Сторонники принца Чарли считают его настоящим великомучеником, сложившим голову за святое дело. Несомненно, она в это верит.

Кэтрин, сделав над собой невероятное усилие, наконец вновь обрела способность говорить.

– Так оно и есть, – сказала она тихо. – Он настоящий герой, и пусть я в политике ни черта не смыслю, но зато уважаю храбрецов.

Она опустила глаза, не в силах встретиться с ними взглядом.

В комнате опять воцарилось молчание. Ветер снаружи был так силен, что камин начал дымить, внезапно из него вывалилось тлеющее полено. Бэрк встал и носком сапога водворил его на место. Полковник тоже поднялся и позвонил в колокольчик у себя на столе.

– На сегодня все, мисс Леннокс. Очень хотелось бы надеяться, что вы сказали нам правду, если же нет, ваша ложь обернется против вас самой.

– Да-да, сэр, я вам сказала правду, чистую правду.

– Майор намеревается выехать завтра рано утром, постарайтесь его не задерживать. У вас есть другая одежда, кроме этого… гм… платья?

– Нет, сэр, только в чем стою, то и есть, – улыбнулась в ответ Кэтрин.

К ней вернулась бодрость духа. Она кокетливо расправила юбки, нимало не смущаясь их замызганным и жалким видом, а заглянув в лицо Бэрку, едва не рассмеялась вслух.

– Пожалуй, его не мешало бы погладить, а?

– На лошади ездить умеешь? – спросил он почти без всякой надежды.

– Да, умею! Прошлой весной Юэн меня научил ездить верхом на осле. Такой чудный был ослик! Звали его Клубничкой. Ух, и повеселились же мы с Юэном! Носились как угорелые по всей округе! Я уж не знаю…

– Боже милосердный! – Бэрк молитвенно вознес взор к потолку. – Чем я заслужил такое наказание, сэр?

– Довольно, майор, – строго прервал его Денхольм, подавив невольную улыбку. – А вам, мисс, советую по пути во всем слушаться майора. Он человек со связями, и его отзыв о вас может повлиять на судей.

– Да, сэр, я буду как шелковая, – с готовностью пообещала Кэтрин, не заметив, что для Бэрка слова полковника стали неожиданностью. – Ему не придется на меня жаловаться, я буду сидеть тихо, как мышка.

– Рад слышать. А вот и капрал Блейни! Сейчас он отведет вас назад. Желаю удачи, мисс Леннокс.

Завидев капрала с веревкой в руках, Кэтрин застыла как вкопанная возле своего стула. Ей хотелось задать вопрос, но язык ее не слушался. Тут опять вмешался Бэрк. Сунув руки в карманы и лениво покачиваясь взад-вперед на каблуках, он протянул в своей обычной снисходительной манере:

– Неужели так уж необходимо еще раз связывать руки этой опасной преступнице, полковник?

– Нет-нет, разумеется, нет, – охотно согласился Денхольм. – Просто отведите ее назад, Блейни, веревка не понадобится.

Комната перестала кружиться каруселью, Кэтрин вновь почувствовала твердый пол под ногами и позволила капралу отвести себя к двери. На пороге она обернулась и бросила благодарный взгляд на Бэрка, но он уже успел отвернуться и был поглощен перемешиванием догорающих углей в камине.

4

– Должен сказать, Кэтти, что-то ты сегодня сама на себя не похожа. – Простецкая физиономия капрала Блейни расплылась в широкой ухмылке. – Еще чуть-чуть, и я принял бы тебя за мешок с мукой.

Он загоготал, радуясь собственной шутке и ни капельки не смущаясь тем, что предмет его веселья не находит в ней ничего смешного. Кэтрин хмуро оглядывала безобразное коричневое платье, сшитое чуть ли не из парусины.

В нем она действительно чувствовала себя как в мешке. Может, Бэрк решил над ней подшутить? В бирюзовой синеве ее глаз засверкали искры гнева.

– Фредди, неужели он заставит меня это напялить? Ну-ка повтори, что он сказал?

– Сказал, чтоб ты живо одевалась и чтоб я привел тебя прямо на конюшенный двор. Он там ждет. Ах да, еще он сказал, чтоб ты выбросила прежнее платье. Назвал его «омерзительной тряпкой». Сказал, что, будь он на моем месте, он бы его сжег.

Кэтрин с досадой расправила широченную юбку.

– Да я в нем шагу ступить не смогу! Его хватит на троих таких, как я! Он просто хочет посмеяться надо мной, вот что! «Омерзительная тряпка», да? Вот сукин сын! А ну-ка дай мне то платье, Фредди. Я не собираюсь его выбрасывать. Сохраню на черный день. Ну пошли, а то Его Королевское Высочество небось уж нас заждались. А где ж моя шаль? Придется подпоясаться. Не наступать же на подол на каждом шагу!

С этими словами арестантка покинула место своего заточения, а ее тюремщик поспешил за нею следом.

Небо заволокли свинцово-серые тучи, шел мелкий затяжной дождь. Капрал Блейни проворчал, что майор Бэрк выбрал явно неудачный день для того, чтобы тронуться в путь.

– Хорошо еще, что верхом, а не то завязли бы ко всем чертям. По таким дорогам в карете не проедешь.

– Майор небось ждет не дождется, как бы меня поскорее с рук сбыть. Ему и буран не помеха, – угрюмо заметила Кэтрин.

Вскоре ее башмаки промокли насквозь, а подол платья покрылся коркой грязи. Когда добрались до конюшни, она была уже зла, как сто чертей, а первые слова майора Бэрка только подлили масла в огонь.

– Где ты, черт тебя побери, пропадала? Я собирался выехать еще полчаса назад.

Он был в мундире своего полка, хотя и без сабли. Несмотря на дурное расположение духа, Кэтрин пришлось признать, что выглядит он великолепно. Впрочем, она тут же рассудила, что военный мундир сам по себе украшает любого мужчину. О капрале Блейни она уже успела напрочь позабыть.

Блейни тем временем отсалютовал Бэрку и доложил, что задержка вышла из-за платья. Кэтрин нетерпеливо перебила его:

– Хочу вам напомнить, майор Бэрк, что я еще не в Ньюгейте[13] и нечего напяливать на меня тюремную робу! А может, Фредди что-то перепутал? Может, это попона для лошади?

Гримаса недовольства на лице Бэрка сменилась веселой улыбкой.

– Нет, это платье для тебя, Кэт. Конечно, оно скрывает все твои прелести, но я подумал, что это и к лучшему. Мы же не хотим, чтобы передвижение войск вплоть до Ланкастера замерло, пока парни глазеют на тебя? Платье ужасное, согласен, ты заслуживаешь лучшего, но зато оно хорошо тебя маскирует.

Он обвел ее оценивающим взглядом, задержавшись на груди, от чего щеки Кэтрин вспыхнули. Она была совершенно сбита с толку. Он назвал ее «Кэт», а не «Кэтти» и не «мисс Леннокс», его голос прозвучал ласково, без сарказма. Казалось, он не испытывает к ней презрения. Улыбка, смягчившая его суровые черты, заставила ее позабыть о своей обиде. Ее гнев разом улетучился.

– К тому же, – рассудительно добавил Бэрк, – меня бы разжаловали, если бы я доставил тебя к месту назначения с приступом лихорадки.

Он повернулся к капралу:

– Ну что ж, Блейни, это все. Вы свободны.

– Да, сэр.

Капрал Блейни еще раз отдал честь, но что-то удержало его на месте. Он посмотрел на землю, вскинул взгляд на Кэтрин и снова опустил глаза.

– Ну, Кэтти, – начал он нерешительно.

Кэтрин порывисто схватила его за руку и пожала ее.

– Прощай, Фредди! Спасибо тебе за доброту, я век тебя не забуду.

– И я тебя не забуду! Бог тебе в помощь, милая, авось у тебя все кончится хорошо.

Смутившись, он в третий раз отсалютовал Бэрку и поспешил прочь. Кэтрин проводила его грустным взглядом; насколько мог, он относился к ней по-доброму, иногда ему даже удавалось развеять мрак ее заточения веселой шуткой.

– Вы взяли себе за правило обольщать своих тюремщиков, мисс Леннокс?

Кэтрин вздрогнула как от удара и медленно повернулась к Бэрку. На его лице вновь появилось высокомерное выражение, в голосе прозвучали издевательские нотки.

Девушка гордо вздернула подбородок. Слова, разящие наповал, уже готовы были сорваться с ее губ, но она вовремя удержалась.

– Только когда это идет мне на пользу, майор Бэрк, – сладко пропела она в ответ, хотя в ее глазах все еще полыхал гнев. – В тюрьме так не хватает домашнего уюта, сами понимаете, вот и стараешься обзавестись друзьями, раз дело того стоит.

Очень трудно было не потупиться, увидев жгучее презрение в его глазах, но Кэтрин с колотящимся сердцем и горящими от унижения щеками все-таки сумела выдержать его взгляд и не отвести глаз.

– А вы что, не одобряете? – с вызовом спросила она через минуту.

– Не одобряю? – с кривой усмешкой переспросил Бэрк. – О, нет, я одобряю всей душой. Скажу больше, это именно то, чего я ожидал.

Он повернулся к ней спиной и направился к коновязи, где уже дожидались лошади: две верховые и одна навьюченная поклажей.

Кэтрин дважды перевела дух, чтобы подавить негодование. Было бы чистейшим безумием дать волю чувствам именно сейчас, в самом начале спектакля, и она твердо решила, что больше не позволит майору Бэрку вывести ее из себя. Она должна научиться думать и вести себя как распутная девка, то есть делать именно то, чего ожидает от нее майор Бэрк, и тогда наплевать ей на его дурацкие шуточки. Хоть это и нелегко, она заставит себя позабыть о том, что она – Кэтрин Макгрегор, и перевоплотится в Кэтти Леннокс.

Поджав губки бантиком в глупейшей, как ей хотелось надеяться, жеманной улыбочке, Кэтрин мелко засеменила по двору следом за Бэрком. При этом она нарочно подобрала забрызганный грязью подол платья так высоко, чтобы ее щиколотки были ему хорошо видны.

– Вот это конь! Ай да красавчик! А как его звать? – нарочито оживленно спросила Кэтрин, хотя отлично видела, что перед нею кобыла. – Можно мне его погладить?