Александра Соколова - Просто мы научились жить

– Хорошо, – Марина развернулась на коленях и уже не плача посмотрела Женьке в глаза, – иди, если считаешь, что это нужно. А я буду тебя ждать. Здесь. Хорошо?

– Я вернусь, – кивнула Женя, – очень скоро вернусь.

До Яниного дома дошла пешком – хотелось немного проветрить голову, и успокоиться. Марина разбередила что-то в ней этим утром, растревожила. Впервые она видела ее такой ранимой и напуганной.

Дверь ей открыла Кира, с маленькой Лекой на плечах.

– Мама! – Немедленно завопила Лека. – А я уже не сплю!

Женька взяла дочь на руки и проследовала на кухню. Там, с чашкой кофе и сигаретой, уже сидела облеченная в халат Яна.

– А Лека где? – Спросила она хриплым со сна голосом.

– То есть? – Не поняла Женька.

– Лека. Ты что… Ее не встретила?

Минута ушла на то, чтобы разобраться, кто виноват и почему так вышло, что Леку никто не встретил. Еще одна – на то, чтобы уложить дочь в кровать. И вот уже Женька понеслась вниз по ступенькам, сжимая в кулаке ключи от Яниной машины и ругаясь сквозь зубы. Выскочила из подъезда, и со всего маху налетела на Леку.

Они долго обнимались, стоя под холодным ветром и моросящим дождем. Женька улыбалась, гладила Леку по щекам, плечам, всматривалась в ее губы и синие глаза, в которых по-прежнему можно было различить маленьких чертят. Вот только грустными они были сегодня, эти чертята. Грустными и печальными.

– Пойдем где-нибудь посидим, мелкая, – предложила Лека, когда они наконец смогли сделать шаг друг от друга, – я так рада тебя видеть.

– Я тоже рада, чудовище. Но сидеть мы пойдем к Янке, не зря же она встала в такую рань. Леке к Янке идти не хотелось, но она подчинилась. И улыбалась, и здоровалась, и умилялась Леке-младшей, а потом с видимым облегчением уселась на кухне и покосилась на закуривающую Женьку.

– Опять куришь? – Спросила с неодобрением.

– Опять, – согласилась Женя. – Давай так. Пока Яна одевается, рассказывай то, что при ней нельзя, а то потом поздно будет.

– Почему поздно? – Удивилась Лека. – Посидим тут, и пойдем к тебе, там и расскажу.

Женька только засмеялась.

– Нет, чудовище, ко мне мы сегодня не пойдем. Я, видишь ли, тебя не ждала, и у меня совсем другие планы.

Лека молча сглотнула и хмыкнула про себя.

– Ну так что? – Спросила Женька. – Как твои дела? Как Диана? Ты мне совсем мало писала, бессовестная.

– Диана так и не смогла меня простить, – сказала Лека, пожимав плечами и ероша собственные волосы. Она почему-то смотрела куда угодно, только не на Женю. – Фильм провалился, друзья от меня отказались за то, что я такой предатель… Вот в двух словах и все.

– Подожди… – Удивилась Женька. – Как отказались? Все?

– Все.

Лека слезла со стула и села на пол, положив голову на Женькины колени. Вздохнула глубоко и тяжко. И Женька запустила ладонь в ее волосы, и стала гладить, потихоньку перебирая пряди.

– Ничего, чудовище. Все это пройдет. Все обязательно будет хорошо.

В кухню вошла заспанная, с красными глазами и наскоро умытым лицом, Яна. Посмотрела на Леку, сидящую на полу у Женькиных ног, и с наслаждением зевнула.

– Ну что, дорогая? Приехала отбивать подругу у старой любви?

Женька улыбнулась даже, настолько двусмысленно это прозвучало. А Лека вспыхнула и, разозлившись, вползла на стул.

– Если ты о Марине, то она никогда не была моей любовью. И не собираюсь я никого отбивать.

– А чего приехала тогда? – Спросила Яна, и принялась разливать кофе. Женька видела, что она тоже сердится, но почему-то впервые в жизни ей было наплевать. Хотят злиться – пусть злятся. Она их успокаивать и мирить не собирается. Поболтает, попьет кофе, заберет Леку и отправится домой, где нервничает и носится по квартире Марина, и где лежат билеты в аквапарк, три маленьких пластиковых листочка, по одному на каждую.

– Приехала, потому что соскучилась, – услышала Женя, и вздрогнула – а тут, я вижу, мне не слишком рады?

Ощущение дежавю было острым и пугающим, Женька даже оглянулась испуганно, не сидит ли рядом Шурик, не морщит ли лоб Кристинка, и не улыбается ли ехидно Ксюха.

– Дура, – коротко ответила Яна, – наоборот, я буду даже рада, если ты вправишь этой идиотке мозги и объяснишь, в какую задницу она снова лезет.

"Идиотка" на это только вздохнула. А Лека, встрепенувшись, с удовольствием включилась в разговор.

– Я уже писала ей письмом, что это идиотская идея. Марина – это средоточение всех людских грехов в одном человеке, и надо было безумной, чтобы после всего что случилось, снова начать с ней отношения.

– Вот и я о том же, – кивнула Яна, – это еще Серега с Максом не знают.

– Вы, вроде, говорили о том, почему Ленка приехала, а не почему я с Мариной, – лениво заметила Женька, – предлагаю продолжить.

– Мелкая, погоди, – Лека развернулась на стуле и схватила Женю за руки, – просто скажи мне: почему? Ну почему?

Женя смотрела на нее и молчала. Синие глаза, выгоревшие на солнце волосы, морщинки в уголках глаз, и около губ. Таких любимых и таких далеких. И глядя на нее, глядя на дорогие черты, она вдруг поняла: не поймет. Что бы она сейчас ни сказала – не поймет. И не потому что не захочет понять, а просто потому что не услышит, не захочет услышать.

– Хочешь познакомиться с тезкой? – Ласково улыбнулась она вместо ответа. – Она скоро проснется.

Лека заволновалась, занервничала, заморгала глазами.

– Конечно, – быстро сказала она. И повторила еще раз, – конечно.

И Женя снова мучительно поняла: не хочет. Не интересует ее Лека, да и вообще Женькина жизнь ни капли не интересует. Не за этим она приехала, ой не за этим.

– А ты надолго приехала? – спросила вдруг она.

– Не знаю, – пожала плечами Лека, – поживем-увидим.

И в эту секунду Женьке стало страшно.

За пустой болтовней они допили кофе, Женя разбудила дочку, и, забыв об идее знакомства, не прощаясь уехала домой. Встретила улыбкой вопросительный взгляд Марины, и после быстрого завтрака увезла обеих в аквапарк.

Катая Леку на горках и плескаясь в бассейне, она не могла отделаться от навязчивой мысли: что-то не так. Что-то царапало сердце, мешало мыслить внятно и получать удовольствие от выходного. И только когда Лека, утомленная, заснула в шезлонге у бассейна, а Марина грациозно нырнула в воду, поняла. Поняла, и нырнула следом.

– Скажи, – попросила она, выныривая и останавливаясь рядом, – скажи.

Сердце ее колотилось как заведенное, а близость полуголого, мокрого Марининого тела, только добавляла шума в ушах и тяжести в сжатых висках.

– Что сказать, котенок?

Вспышка ярости пронзила ее с головы до пят.

– Почему? Скажи мне – почему?

– Что почему? – Испугалась Марина. Ее рука легла на Женино плечо успокаивающим жестом.

– Почему ты была с ней?

Дрогнула рука, соскользнула с плеча в воду, и Марина тяжело втянула в себя воздух.

– Почему ты спрашиваешь об этом сейчас? – Спросила она, пытаясь выиграть немного времени.

– Просто ответь, – сквозь сжатые губы приказала Женька, – я хочу знать.

Марина оглянулась по сторонам, но вокруг никого не было, и не было возможности как-то сослаться на отсутствие интимности, на присутствие рядом чужих людей. Она молчала, а Женя чувствовала: от того, что она сейчас скажет, будет зависеть очень многое, если даже не все.

– Я была влюблена в нее, – выпалила Марина, – сначала я просто играла, мне нравилось ее дразнить. А потом влюбилась.

Женька кивнула, чувствуя, как ледяной кулак разжимается, отпуская сердце.

– Я говорила уже тебе, – продолжила Марина, – вы с ней очень похожи. Наверное, я искала тебя в ней. Не могла забыть, не получалось – вот и нашла…

– Но почему ты не искала тогда меня? – Вырвалось у Женьки с болью. – Столько лет, Марина! Столько лет врозь, вместо того чтобы быть рядом. Если ты любила, если ты помнила – почему не искала?

– Господи, да как ты не понимаешь? – В голосе Марины зазвучала плохо скрываемая злость. – Думаешь, это так просто – понять, принять, уговорить себя рискнуть? Ты ушла тогда от меня, ты меня бросила, ты ушла к другой женщине и жила с ней, а меня оттолкнула, когда я попыталась все исправить! Думаешь, после этого мне было легко решиться?

– С какой другой женщиной я жила?

– С Олесей! – Марина уже почти кричала. – Я приезжала несколько раз к Яниному дому и видела вас вместе! Думаешь, это было легко? Видеть, как ты ее обнимаешь, целуешь, улыбаешься? Представлять, как спишь с ней ночью?

Она наступала на Женьку прямо по дну бассейна, мокрая, горячая, растрепанная. А Женя делала шаг за шагом назад, к бортику, и мысли в ее голове метались вспуганными птицами.

– А потом я решилась, все равно решилась, и нашла тебя, и просила вернуться! А ты сидела в этой своей дурацкой машине, холодная и чужая, и твердила про одну Олесю, да про вашего ребенка. Что я могла тогда сделать? С этой твоей новой любовью? Что?

– Да я любила всегда только тебя! – Не выдержав, заорала Женька. – И с Олесей я никогда не спала! Она была моим другом, только другом, и она выталкивала меня из ада, в котором я оказалась, всеми силами выталкивала! Ты хоть понимаешь, что после тебя у меня фактически никого не было?

– Как? – Ахнула Марина.

– А вот так! – Глаза ее налились слезами, губы дрогнули от боли и злости. – Я не жила после тебя, а тащила себя по жизни, делая вид, что все еще будет. Но ничего не было! Невозможно жить без огромной части себя, а моя часть навсегда осталась в Питере, с тобой! Хочешь расскажу, сколько раз после тебя у меня был секс? Просто банальный секс? Несколько раз с Лерой – по-дружески, для здоровья, пока я не поняла, что она влюбилась в меня. Пару раз с Лекой – когда она приехала в Таганрог замаливать старые грехи и раны зализывать. Один раз с Лешкой – по пьяной лавочке, по дури, от огромного, ужасного одиночества. И снова с Лекой – там, на Бали. Не секс даже, не любовь, а прощание, обычное прощание с мечтой. И все, Марина! Видишь? И все! Никаких отношений, никакой любви, никакой радости. Мое сердце осталось здесь, с тобой, и все эти годы было здесь!

Теперь они плакали обе. Не рыдали, не всхлипывали, просто смотрели друг на друга полными слез глазами.

– Но я же этого не знала! – Крикнула Марина. – Откуда мне было знать? Я думала, ты забыла меня, ты живешь, ты счастлива…

– Счастлива? – Перебила Женька. И расхохоталась. – Счастлива? О да, я была очень счастлива! Как зомби ходила на работу, с работы, общалась с друзьями и воспитывала дочку! А сама каждое утро думала – сколько часов осталось до вечера? До вечера, когда можно будет перестать делать то, что надо, и начать то, что хочется – залезть с головой под одеяло и выть в подушку, до утра, пока все не начнется по новой.

– Но если так, – теперь перебила уже Марина, – если все это так, почему ты не вернулась сама? Почему не нашла меня?

– Потому что я тебя ненавидела! – С яростью закричала Женя. – Я была уверена, что ты не любила, а всего лишь играла со мной. Что ты виновата в смерти Олеси. Что вся твоя любовь была фикцией и сказкой.

Она кричала, разрывая легкие и взбесившееся сердце, и в первую секунду не поняла, что Марина – плачущая Марина – подошла к ней совсем близко и взяла ладонями за щеки.

– Тише, – попросила она, – посмотри на меня.

Женька, все еще задыхающаяся от ярости, вдруг послушалась. Посмотрела.

– Я тоже боюсь, – шепнула Марина прямо в ее дрожащие губы, – правда, очень. Но я хочу сделать все, чтобы у нас получилось. Потому что я очень, очень сильно тебя люблю. Очень.

– Но мы… – начала Женька, но Марина не дала ей закончить.

– Вот именно, мы. Мы вместе, мы здесь, мы хотим одного и того же. И мы знаем, что это будет нелегко.

Женька вдохнула и почувствовала, как успокаивается безумное сердце, снова пуская в себя тепло и нежность любви.

– Марусь, – хрипло сказала она, – а что если у нас не получится?

– Получится, – Марина обняла ее за шею и поцеловала в мокрую щеку, – обязательно получится. Наши чувства сохранились через столько лет и такой боли, котенок. Они дорогого стоят. Закаленный металл, понимаешь? Он уже закалился. Осталось только выплавить из него то, что мы хотим.

– И она не разлучит нас? – Всхлипом вырвалось у Женьки.

– Нет, котенок, – улыбнулась Марина, – раньше я сомневалась, а теперь знаю точно: не разлучит.

И стало легко. Женька обняла Марину, и, прижимая к себе ее мокрое тело, закрыла глаза.

Какое счастье, что рядом есть человек, с которым можно говорить. Какое счастье, что рядом есть человек, который боится так же, как и ты. И какое счастье, что вместе бояться гораздо, гораздо легче…

***

– А почему вы не купите снова большую квартиру? – Спросил Леша, делая глоток коньяка из бутылки и закусывая его сыром. – Боишься, как бы снова разменивать не пришлось?