Все произошло после ужина. Банкрофт безостановочно пил. Крепкий пьянящий запах рома, который считается вторым по значимости продуктом, производимым на острове, заполнил столовую, и инспектор предложил переместиться на террасу.

Банкрофт повалился на низкое бамбуковое кресло. Воспоминания были такими отчетливыми, что Полу даже казалось, что он снова ощущает на своей коже прикосновение нежного морского бриза, вдыхает пьянящий, как вино, аромат цветов, а еще чувствует полный ненависти взгляд Банкрофта. Нескрываемая злоба дьявольским огнем светилась в этих свирепых глазах загнанного в ловушку зверя.

«Наш друг, инспектор, рассказал о причине своего визита ко мне, — глухо прорычал он. — Но вы, Тарн… Вы-то зачем сюда явились?»

Вопрос этот был произнесен негромко, но по интонации стало понятно, что Банкрофт, если бы мог, не задумываясь ни на секунду, вцепился бы в горло Полу.

«Я пришел узнать, где Алиса Мейбери».

Память Пола воскресила торжествующие нотки, прозвучавшие в грубом ответе.

«Ах вот оно что! — Сверкнув полными ненависти глазами, Марлоу поднес ко рту бокал. — Девица с золотисто-каштановыми волосами… Эта рыжая дрянь… О судьбе которой… так переживала ваша сестра».

«Она приходила сюда, — сказал Пол, с трудом подавляя в себе желание со всей силы заехать кулаком в эту ухмыляющуюся физиономию. — Об этом я узнал от плантатора в Мандевилле. Он сам посадил ее на телегу, которая ехала в эту сторону, так что не надо отпираться».

«Отпираться? — Банкрофт осклабился. — Зачем мне отпираться? Да, она приходила, только ее больше нет здесь».

«И где же она?»

Банкрофт услышал, каким взволнованным голосом был задан этот вопрос.

«Там… — Он неопределенно повел бокалом, явно наслаждаясь ответом. — Видите ли, эта шлюшка имела наглость умереть, когда я ездил к друзьям».

Алиса Мейбери умерла!

Пол смотрел в окно экипажа и продолжал вспоминать. Когда на лице Банкрофта появилась хамодовольная улыбка, он не выдержал и ударил его. Боль в сердце, которую он испытал в ту секунду, удесятерила его силу, и Марлоу вместе с креслом отлетел в другой конец террасы. Только удовлетворения это не принесло, сердце не успокоилось… Даже сейчас оно продолжало болеть.

Каким бы сильным и неожиданным ни был удар, он, похоже, никоим образом не испортил безоблачного настроения Банкрофта. Этот подонок даже не сомневался, что ни одно из предъявленных ему обвинений не удастся доказать. Еще несколько бокалов рома лишь укрепили его уверенность. Правда, когда откуда-то издалека донесся бой барабана, Марлоу изменился в лице и раздраженно швырнул свой бокал в темноту.

«Обряд?» — Инспектор устремил взгляд в ту сторону, откуда слышался монотонный звук.

«Кто-то называет это именно так. — Банкрофт встал. — Я же называю это ерундой. Какой-то шаман читает свои джу-джу… Заклинания… Местные верят в магию… Обеа, как они это называют… Пожертвовав что-то духам, они получают взамен амулет вуду, который якобы охраняет их от разных там дуппи… призраков… Или иногда наказывает того, кто причинил им зло. Самый сильный амулет — Мбиссимо Пасио… Душа плоти… Дикари верят, что эта штука гарантированно убивает того, кого они назначают жертвой. Но вы можете не бояться, джу-джу на белых не действует».

Пожелав всем спокойной ночи, Банкрофт достал из кармана ключ и протянул его Моргану.

«Это от моей спальни, — презрительно улыбнулся он. — Если хотите, можете меня запереть… Или пусть Тарн спит там… Пес у ног своего хозяина».

Наутро Марлоу Банкрофта нашли мертвым.

Но отчего он умер? Инспектор Морган был совершенно сбит с толку. Вечером он сам запер дверь, а ключ все время был у него в кармане. Под окном спальни на террасе, никуда не отлучаясь, стоял охранник. И все же утром, когда открыли дверь, Марлоу лежал в кровати мертвый. Поперек его горла багровела полоса, а остекленевшие глаза в неимоверном ужасе взирали на лежащую рядом деревянную змею. Утреннее солнце поблескивало на ее свернутых в кольца боках.

Инспектор позвал всех слуг. Увидев женщину в желтом платье, Пол понял, почему она так испугалась, когда он застал ее рядом с кроватью хозяина плантации.

«Местные верят в Обеа…»

Слова Марлоу Банкрофта подтвердились полностью, причем с самой неожиданной стороны. Эта женщина верила в магию, а деревянная змея была обрядовым предметом культа вуду. Женщина не просто прибирала постель — она спрятала эту фигурку под подушку.

В результате инспектор Морган вернулся в Англию с пустыми руками, а Пол Тарн остался в «Очаровательной» еще на какое-то время. Зачем? Проследить, чтобы на плантации соблюдался хоть какой-то порядок до тех пор, пока здесь не появится новый хозяин? Во всяком случае, именно так он объяснял причину задержки самому себе, хотя в глубине души чувствовал, что было и нечто другое. «Очаровательная» — последнее место, которое видели глаза Алисы Мейбери, и, осознавая это, Пол тянул время, лелея призрачную надежду. Но в конце концов он понял: ему больше нельзя оставаться на Ямайке, настала пора возвращаться домой, в Англию.

Пол нашел того мужчину, которого избивал кнутом Банкрофт, и спросил его, сможет ли он принять на себя обязанности управляющего плантацией, добавив, что ответственность за это назначение берет на себя.

«Да, масса, Лемюэль справляться», — ответил мужчина, теребя в руках соломенную шляпу.

«Не называйте меня масса. Говорите мистер Тарн. И спасибо вам за помощь, мистер Лемюэль».

Пол улыбнулся, вспомнив, с каким удивлением посмотрел на него мужчина, взгляд которого тут же преисполнился признательности и гордости. Возможно, первый раз в жизни к нему обратились вежливо. Возвращаясь к белеющей на фоне пышных зеленых джунглей усадьбе, Пол в задумчивости остановился. Где-то там, среди этих зарослей, похоронена Алиса Мейбери. Если бы он нашел могилу, то украсил бы ее цветами…

Он окликнул Лемюэля, не успевшего еще далеко уйти, чтобы расспросить его, но перед ним вдруг встало неожиданное затруднение. Как объясниться, ведь этот человек почти не понимает по-английски.

«Мистер Лемюэль, — начал он и запнулся, подбирая слова. Не придумав, что сказать, Пол призвал на помощь язык жестов. — Женщина, — произнес он и движением рук обрисовал женский силуэт. — Волосы, — продолжил он и прикоснулся к голове. — Цвет…»

Господи, как изобразить цвет? И вообще, понимает ли Лемюэль, о чем идет речь?

Небо! Он ткнул пальцем вверх, однако его собеседник только вопросительно округлил глаза. Но тут на одном из зеленых кустов солнечный луч выхватил прекрасный цветок. Его сложенные в форме колокольчика лепестки переливались золотом. Проделав всю пантомиму еще раз, Пол указал на цветок, и Лемюэль кивнул ему.

Обычный холмик черной земли. На небольшой деревянной подставке — вырезанная из дерева женская фигурка. В одной руке у нее еще меньшая фигурка, тоже женская, а в другой — початок кукурузы.

«Леманджа»… — с благоговейным трепетом в голосе прошептал Лемюэль, опустился на колени и припал лбом к земле. Выразив таким образом свое почтение, он встал и указал пальцем на небольшой горшочек, стоящий перед деревянным идолом, потом перевел взгляд на Пола и жестом дал понять, что ему нужно взять этот горшочек.

Заглянув в него, Пол увидел прядь золотисто-каштановых волос.

32

Банкрофт не солгал. Алиса Мейбери умерла и была похоронена недалеко от плантации «Очаровательная». Очень скоро Полу придется рассказать об этом Лоре и Иосифу Ричардсону.

Экипаж, который вез его в родной Линдон, слегка покачнулся, переехав какой-то камень, и Пол, открыв глаза, снова стал смотреть в запыленное окно. Вечернее солнце обрисовало четкий контур высокого шпиля церкви Святого Варфоломея… Недалеко от храма стоит и Холл-энд-коттедж.

Пол почувствовал, как у него сжалось сердце. Алиса Мейбери была счастлива в этом доме, счастлива настолько, насколько может быть счастлив человек в ее положении. Значит, чтобы с ней попрощаться окончательно, сперва нужно заехать гуда. Подавшись вперед, он попросил возницу свернуть.


Лемюэль и Сара. Они оба пошли на большой риск, когда сначала отнесли ее в хижину Обеа, а потом провели к порту. Она пыталась сказать Саре, что ей ничего не угрожает, но не успела этого сделать, потому что женщина убежала, на прощание бросив: «Мисси больше не приходить искать „Очаровательная“». Это было предупреждение. Предупреждение не искать встречи с Марлоу Банкрофтом. Но уехать с острова, не поквитавшись за Tea? Эта мысль сверлила ее мозг, когда она стояла на склоне обрыва и наблюдала за приближающейся фигурой.

Вечерело, на улице было тепло и приятно, поэтому Алиса позволила памяти увлечь себя в недалекое прошлое.

Мужчина дошел до вершины обрыва и остановился, похлопывая себя по кожаному сапогу коротким хлыстом. Внимательно глядя на Алису, он сказал, что для девушки прогулки по берегу в одиночестве могут закончиться бедой.

Бедой! Несмотря на горечь утраты и обстоятельства, которые привели к этому; несмотря на адскую боль в голове и ногах, а также усталость после похода через бесконечные непролазные заросли, где каждая ветка, каждый отросток впиваются до крови в лицо и руки; несмотря на пережитый страх перед неведомыми животными, прячущимися где-то в высокой траве и в любую секунду готовыми наброситься на нее; несмотря на все это, Алиса чуть не рассмеялась. Беда стала ее лучшей подругой с того дня, когда ее вышвырнули из дома в Дарластоне.

Мужчина, с нескрываемым любопытством рассматривающий ее, оказался не Марлоу Банкрофтом. Его лицо было незнакомо Алисе, но в ответ на просьбу отвести ее к плантации «Очаровательная» он нахмурился.

«Что бы вы ни хотели предъявить Банкрофту, я советую вам выбросить это из головы. Посмотрите вниз, — сказал он, кивнув в сторону берега, где, словно муравьи, суетились чернокожие люди. — Вы кого-нибудь из них знаете? У вас есть родственники или друзья среди плантаторов? Возможно, это прозвучит грубо, но состояние вашей одежды говорит, что нет. А без посторонней помощи выстоять в споре с Банкрофтом у вас, увы, нет шансов».

Несколько секунд она стояла молча, наблюдая, как внизу без устали сновали люди, перетаскивающие на своих плечах тяжелые мешки, и вдруг почувствовала, насколько она одинока. Здесь, на Ямайке, у нее действительно нет ни родственников, ни друзей, к которым можно было бы обратиться за помощью, кроме разве что Сары и Лемюэля. Однако просить у них поддержки в обвинении могущественного плантатора она не могла, потому что во власти этого человека было лишить их всего, в том числе дома и даже жизни. Все это не вернет Tea, лишь принесет новую боль и страдания.

В конце концов голос разума взял верх, Алиса спустилась следом за мужчиной в порт, и там он посадил ее на корабль. Нескольких соверенов, которые дала ей Сара, как раз хватило на то, чтобы заплатить за плавание и доехать до Вензбери.

Путешествие на Ямайку было для Алисы последней надеждой найти любовь, но принесло лишь горе и мучения. Но разве не была вся жизнь Алисы Мейбери подобна этому путешествию?

Скрестив на груди руки, Алиса изо всех сил сжалась, чтобы хоть как-то заглушить боль, от которой, казалось, ее душа вот-вот разорвется на части.

Пустые мечты! Вот в чем заключалась вся ее жизнь, начиная с детства. Пустые, несбывшиеся мечты, которые она лелеяла, в то время как судьба несла ее на своих неспокойных волнах. Она пыталась найти дорожку к материнскому сердцу, пыталась, пока смерть не забрала у нее мать, как еще раньше забрала жизни тех, кто по-настоящему любил ее, отца и братьев. А Дэвид? Маленького слепого мальчика, которого она любила всем сердцем, тоже отняли у нее.

Пустые мечты! Алиса проглотила комок, подкативший к горлу. Вся ее жизнь — сплошные пустые мечты.


Пол попросил кучера въехать в Вензбери по дороге, идущей мимо старой почерневшей церкви к Холл-энд-коттеджу. Иосиф не станет возражать, если он заедет к нему домой.

Иосиф отказывался продавать этот дом, и Пол догадывался почему. Он хотел сохранить его до возвращения Алисы Мейбери. Теперь же Полу предстоит рассказать другу, что Алиса уже никогда не вернется.

Велев кучеру ждать, он вошел в небольшой дом и на несколько мгновений остановился на пороге, чтобы глаза после яркого света предзакатного солнца привыкли к полумраку, царившему внутри. Он знал здесь каждый уголок. За многие годы он изучил этот коттедж вдоль и поперек. Пол обвел взглядом кресла и буфет. Сколько раз он водил рукой по его полированной поверхности, сколько раз это делала Алиса Мейбери!..